История Христианской Церкви. Том I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.)
Шрифт:
Насколько можно судить, языки Пятидесятницы ничем не отличались от языков, звучавших в Кесарии после обращения Корнилия (которое можно назвать языческой Пятидесятницей), [275] от языков двенадцати учеников Иоанна Крестителя в Ефесе (где глоссолалии сопутствовало пророчество) [276] и от языков христианского собрания в Коринфе. [277]
Однако в первом случае говорение на языках произвело особенное действие: люди слышали слова апостолов на языках своих родных стран,тогда как в Коринфе языки невозможно было понять без истолкования. Зрители–иностранцы — по крайней мере, некоторые из них — считали, что неграмотные галилеяне вразумительно говорили на родных наречиях людей, присутствовавших при чуде Пятидесятницы. [278] Таким образом, возможны два объяснения: либо сами говорящие получили — по крайней мере, на время — дар говорения на незнакомых иностранных языках ради подтверждения их божественной миссии, либо Дух Святой, давший языки, одновременно истолковывал их, вкладывая слова
275
Деян. 10:46.
276
Деян. 19:6.
277
1 Кор. 12; 14.
278
Деян. 2:8: . См. также Деян. 2:11: .
Первое объяснение наиболее естественно вытекает из слов Луки. Тем не менее я предпочитаю второе объяснение — по следующим причинам. 1) Временный дар сверхъестественного знания иностранных языков порождает те же сложные вопросы, что и постоянный дар. От попыток разрешить эти вопросы теперь практически отказались, поскольку они выходят за рамки новозаветных сведений и известных нам обстоятельств ранней истории проповеди Евангелия. 2) Говорение на языках началось еще до того, как появились первые слушатели, то есть раньше, чем возникла какая–либо нужда в иностранных языках. [279] 3) Это объяснение позволяет согласовать описания Луки и Павла, то есть языки Пятидесятницы и Коринфа; единственное отличие заключается в том, что в Коринфе люди истолковывали языки вслух, [280] а в Иерусалиме — Дух Святой через внутреннее просвещение сердца. 4) Святой Дух в тот памятный день, несомненно, действовал как среди слушателей, так и среди говорящих, и обратил три тысячи человек. Если Дух так действовал через проповедь Петра, почему Он не мог точно так же действовать через предыдущие славословия и благословения? 5) Ни в словах Петра, ни в пророчестве Иоиля, которое он цитирует, нет даже намека на иностранные языки. 6) Это толкование лучше всего объясняет неоднозначную реакцию слушателей. Все они, без сомнения, поняли суть чуда, однако насмешники, вроде коринфских, [281] решили, что ученики сошли с ума и вместо того, чтобы говорить понятные слова на своем родном языке, несут какую–то неразборчивую чушь. Говорение на иностранных языках вряд ли сочли бы признаком алкогольного опьянения. Эта гипотеза предполагает, что слушатели ошиблись, решив, что на их родных языках говорили сами ученики; но их ошибка была связана не с фактом глоссолалии, а всего лишь с формой ее проявления. Один и тот же Дух наполнял языки говорящих и сердца восприимчивых слушателей, поднимая и тех, и других над обычным уровнем сознания.
279
См. Деян. 2:4 и Деян. 2:6.
280
1 Кор. 14:5,13,27–28. См. также 1 Кор. 12:10,30.
281
См. 1 Кор. 14:23.
Что бы мы ни думали об этой конкретной особенности языков, звучавших в день Пятидесятницы, столь разнообразное воздействие на слушателей со всех концов земли пророчески предвозвестило и символически указало на всемирный характер христианской религии, которой предстояло быть проповеданной на всех языках земли и объединить все народы в единое Царство Христа. Смирение и любовь Церкви объединили то, что разобщили гордость и ненависть Вавилона.
Можно сказать, что в этом смысле созвучие языков в Пятидесятницу было зеркальной противоположностью вавилонского смешения языков. [282]
282
Гроций (цит. соч.): «Poena linguarum dispersa homines, donum linguarum dispersos in unum populum collegit».См. примечание о глоссолалии.
За говорением на языках последовала проповедь Петра; за актом поклонения — акт наставления; за восторженным голосом души, находящейся в общении с Богом, — трезвые, спокойные слова, произнесенные для блага народа.
Пока собравшаяся толпа дивилась увиденному, проявляя самые разные эмоции, апостол Петр, человек–камень, выступил вперед и от имени всех апостолов обратился к народу с необыкновенно ясными и убедительными словами — вероятно, на своем родном арамейском языке, который был лучше знаком жителям Иерусалима, но, возможно, и на греческом, который был более понятен гостям из других стран. [283] Петр смиренно снизошел до того, чтобы опровергнуть обвинения в пьянстве, напомнив слушателям о том, что в столь ранний час трезвы даже пьяницы, а затем на основании пророчества Иоиля и пятнадцатого псалма Давида разъяснил смысл этого сверхъестественного явления и назвал его делом рук Иисуса Назарянина, распятого иудеями, но доказавшего Свое право называться Мессией словом и делом, воскресением из мертвых, вознесением к престолу одесную Бога и сошествием Святого Духа в соответствии с ясным пророчеством Писания. Затем Петр призвал своих слушателей покаяться и креститься во имя Иисуса, Основателя и Главы Небесного Царства, чтобы даже они, распявшие Господа и Мессию, могли получить прощение грехов и дар Святого Духа, чудесное действие Которого они видели и слышали в учениках.
283
Первая точка зрения традиционна, второй придерживаются Стэнли, Пламптре и Фаррар. Павел заговорил с возбужденной иерусалимской толпой по–еврейски, и это заставило слушателей еще более утихнуть, Деян. 22:2. Отсюда следует, что они не столь хорошо поняли бы апостола и не столь внимательно бы его слушали, говори он по–гречески.
Это было первое самостоятельное свидетельство апостолов, первая христианская проповедь: простая,
В этих первых плодах вознесенного Искупителя, в этом начале новой эпохи Духа и Евангелия, которая пришла на смену прежней теократии буквы и закона, славнейшим образом воплотился символический смысл иудейской пятидесятницы. Но день рождения Христианской Церкви был, в свою очередь, лишь прообразом и обетованием еще большей духовной жатвы и вселенского праздника благодарения, время которых наступит тогда, когда Дух Святой окончательно исполнит пророчество Иоиля, излившись на всякую плоть, когда все сыновья и дочери человеческие будут ходить в Его свете, а Бога будут славить новыми огненными языками за то, что Он завершил Свое чудесное служение искупительной любви.
I. Глоссолалия. Дар языков — самый непонятный аспект чуда Пятидесятницы. Единственный источник, откуда мы можем получить информацию из первых рук, — это Деян. 2, но дар языков как таковой упоминается еще в двух отрывках той же книги (Деян. 10:46; 19:6), а также в заключительной части Евангелия от Марка (подлинность которой вызывает сомнения). Павел в 1 Кор. 12; 14 дает полное описание этого дара. Глоссолалия, без сомнения, имела место в апостольскую эпоху, и мы без колебаний могли бы сделать вывод о природе этого дара на основании одной только истории Пятидесятницы или одной лишь истории жизни Павла. Трудность, однако, состоит в том, чтобы примирить эти повествования друг с другом.
1) Для описания необычных языков используются такие понятия: «новыеязыки» ( , Мк. 16:17, где Христос обещает этот дар), «иныеязыки», отличающиеся от обыкновенных ( ., Деян. 2:4, более нигде не упоминается), «разныеязыки» ( , 1 Кор. 12:28) или просто «языки» (, 1 Кор. 14:22), а в единственном числе — «язык» (, 1 Кор. 14:2,13,19,27. Английский {и Синодальный} перевод в этих случаях поясняет: «незнакомыйязык»). Говорение на языках по–гречески называется или (Деян. 2:4; 10:46; 19:6; 1 Кор. 14:2,4,13–14,19,27). Павел также употребляет фразу «молиться на языке» как синоним выражения «молиться и петь духом» ( и , в отличие от и , 1 Кор. 14:14–15). Слово «языки» во множественном числе, упоминание о «разных» языках и разделение языков на «ангельские» и «человеческие» (1 Кор. 13:1) — все это указания на различные проявления одного и того же дара (говорение, молитва, пение) в зависимости от характера, образования и душевного настроя говорящего, но не на различные иностранныеязыки, поскольку описание Павла не допускает такого толкования.
Понятие «язык» истолковывали по–разному.
а) Визелер (и Ван Хенгель): орган речи, используемый как пассивный инструмент; говорение толькоязыком, без артикуляции, и тихим шепотом. Но в это объяснение не вписывается ни множественное число, ни упоминания о «новых» и «разных» языках, поскольку орган речи остается неизменным.
б) Блик: редкие, местные, устаревшие, поэтические выражения, глоссы. Но в таком узком значении слово встречается лишь у классических авторов (Аристотеля, Плутарха и др.) и грамматистов, но не в общеупотребительном греческом языке. Вдобавок, такое объяснение неприменимо к вариантам и , поскольку слово (в ед. числе) может означать только одну глоссу.
в) Большинство толкователей: язык или наречие (, ср. Деян. 1:19; 2:6,8; 21:40; 26:14). Это правильная точка зрения. «Язык» — сокращенная форма первоначального выражения «новыйязык» (Мк. 16:17). Это слово не обязательно подразумевает один из известных земных языков, но может обозначать необычное употребление существующего наречия или новый, ранее неизвестный духовный язык, язык вдохновения, приходящий к человеку в состоянии экстаза. «Языки» же представляют собой индивидуальные разновидности этого богодухновенного языка.
2) О глоссолалии в Коринфскойцеркви, которая, по всей видимости, была идентична глоссолалии в Кесарии (Деян. 10:46) и в Ефесе (Деян. 19:6), благодаря описанию Павла мы знаем довольно много. Она проявлялась как восторженность после обращения и продолжалась какое–то время. Это было не говорение на иностранныхязыках, совершенно бесполезное на молитвенных собраниях верующих, а говорение на языке, не похожем ни на какие известные наречия и без переводчика непонятном для иностранцев. Это явление не было связано с проповедью Евангелия, хотя, как и другие формы поклонения, могло повлиять на впечатлительных неверующих, если таковые присутствовали на собрании. Это был акт безоговорочного посвящения,акт благодарения, молитвы и воспевания со стороны членов христианского собрания, всецело поглощенных общением с Богом и выражавших свой восторг ломаной, отрывистой, возвышенной, непонятной речью. Это было проявление чувств, а не мыслей, язык возбужденного воображения, а не холодного рассудка. Это был язык духа , экстаза, отличный от языка разума . Разницу между ними мы можем в какой–то мере понять, сравнив стиль Откровения, полученного (Отк. 1:10), и стиль Евангелия от Иоанна, написанного . Говорящий на языках пребывал, так сказать, в состоянии духовного опьянения, наподобие поэтического «безумия», о котором говорили Шекспир и Гёте. Его язык был лирой, из которой божественный Дух извлекал небесные мелодии. Человек был в бессознательном или полубессознательном состоянии и едва понимал, где находится — все еще «в теле» или уже «вне тела». Понять эту неосознанную восторженную речь мог лишь тот, кто пребывал в таком же трансе. Для постороннего, неверующего человека глоссолалия звучала варварским наречием, неразборчивым звуком трубы, бредом сумасшедшего (1 Кор. 14:23) или бессвязной речью пьяного (Деян. 2:13,15). «Ибо, кто говорит на незнакомомязыке, тот говорит не людям,а Богу;потому что никто не понимает его,он тайны говорит духом; а кто пророчествует, тот говорит людямв назидание, увещание и утешение. Кто говорит на незнакомомязыке, тот назидает себя;а кто пророчествует, тот назидает церковь» (1 Кор. 14:2–4; ср. 1 Кор. 14:26–33).