История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.
Шрифт:
Многое сделал для популяризации беларуского языка поэт и писатель Ян Борщевский из Полоцкого повета, автор четырехтомного авантюрного романа «Шляхтич Завальня» (1840–1844).
Ян Чечот (1796–1847) из Новогрудского повета писал стихотворения на польском и беларуском языке, похожие на народные песни. Изучение беларуского фольклора позволило ему понять своеобразие беларуской речи, которую исследователь назвал «кривичской» (от племени кривичей). Он первым попытался определить её грамматический строй. Более того, Чечот пришел к совершенно нетипичной для полонизированных шляхетских кругов мысли о том, что местная шляхта есть часть кривичского (беларуского) народа, и что её предки говорили на кривичском языке, жили в прошлом (во
Шляхтич Александр Аскерко из Минской губернии составил первый беларуский букварь для крестьянских детей.
Однако процессу возвращения беларуской шляхты к исконным корням постоянно мешал царизм своей политикой русификации. Поэтому шляхта отгораживалась от русских польским языком, польской культурой и католической верой.
«Отец» беларуской литературы. Первым последовательным защитником и пропагандистом отечественных традиций в беларуской литературе стал Винцент Дунин-Марцинкевич. В отличие от А. Рыпинского, он не тащил крестьян в польскую культуру, а говорил полонизированной шляхте об её этническом и языковом родстве с беларуским крестьянством.
Дунин-Марцинкевич создал ряд эпических произведений («Талон», «Вечерница», «Купала»), популярную драматическую пьесу «Пинская шляхта». Кстати, он же первым перевел на беларуский язык поэму Адама Мицкевича «Пан Тадеуш», считающуюся «энциклопедией» беларуской народной жизни. Но напечатать это произведение «польским алфавитом» не разрешила царская цензура (вышло только её начало). Творчество Дунина-Марцинкевича весьма способствовало национальному самоутверждению образованной части беларусов.
Элитарная культура. В первой половине XIX века элитарная культура перестала быть достоянием только шляхетского сословия. Профессиональные актеры, музыканты, художники, скульпторы, архитекторы из дворцов магнатов и усадеб помещиков постепенно перебирались в города, где их ждали богатые горожане, многочисленные чиновники, интеллигенты. Там творческие личности находили материальную поддержку, избавлялись от самодурства помещиков-крепостников.
На смену придворным театрам пришли польские коммерческие труппы, гастролировавшие по городам. Главными театральными центрами стали Вильня, Гродно и Минск. В 40-е годы началась русификация театра. В русле театральной реформы 1845–47 гг., которую проводил виленский генерал-губернатор Ф. Миркович, предусматривалось введение на всех сценических площадках русского языка, создание постоянных театров в губернских городах (с монопольным правом гастролей в соответствующих губерниях), формирование театральной дирекции с функцией цензурного наблюдения. В результате театральные коллективы всё чаще стали использовать русскую, а затем и украинскую драматургию.
В середине XIX века были заложены основы беларуского театра. Главную роль в этом сыграл Дунин-Марцинкевич, вокруг которого собрались лучшие художественные силы Минска. В 1852 году минские любители поставили первый беларуский музыкальный спектакль «Идиллия» («Крестьянка»). Её либретто написал Дунин-Марцинкевич, а музыку — С. Монюшко и К. Кржижановский. Со сцены звучали одновременно беларуский и польский язык, беларуские народные мелодии.
Беларуский край всегда славился своими музыкальными и песенными традициями. Музыку преподавали в школах, она звучала в имениях, на городских площадях. На беларуской земле, в Залесье возле Сморгони, творил композитор Михаил Клеофас Огинский, автор знаменитого полонеза «Прощание с родиной» и множества других произведений. Классиком польской и беларуской музыки стал Станислав Монюшко, родившийся в Игумене Минской Губернии (ныне Червень), долго живший в Минске. Здесь ставились его оперы, в том числе «Галька», посвященная жизни беларуского народа. Беларуским колоритом отличались музыкальные композиции для фортепьяно Антона Абрамовича («Беларуская свадьба», «Очарованная волынка»).
Весьма ценилось в Беларуси изобразительное искусство. При гимназиях имелись классы рисования. Профессиональную подготовку художники могли получить в Виленском университете, в Полоцкой иезуитской академии. Художественные полотна щедро украшали костёлы, усадьбы помещиков, государственные учреждения. На основе местных культурных традиций сложилась виленская художественная школа. Её представителей характеризовало стремление к изображению повседневной жизни и истории края. Наиболее известными художниками того времени были: в историческом жанре Ян Домель (1780–1840), в портретном — Валентий Ванькович (1799–1842) и Иосиф Алешкевич (1777–1830), в натюрморте — Иван Хруцкий (1810–1885).
Исторически так сложилось, что польскоязычная культура концентрировалась в имениях шляхты, местечках и городах, а русскоязычная — только в городах (в первую очередь губернских, в меньшей степени — уездных). Но и в русифицированных городах тоже нашлось место для местной культуры, которая начала функционировать на естественном для себя беларуском языке. Напомним в данной связи о литературно-художественных кружках: Адама Киркора в Вильне, Винцента Дунина-Марцинкевича в Минске, Артема Вериги-Даревского в Витебске.
В 1840–50 годы беларуский дух вполне достойно проявил себя. Но в то время он не воспринимался в качестве духа самостоятельной нации, а только как польский или русский. В частности, произведения на польском языке считались принадлежащими Польше, на русском языке — России. Это весьма существенно сдерживало развитие национального самосознания беларусов. Но, к счастью, у них сохранялась мощная этническая основа.
Вместе с тем, некоторая часть беларуской шляхты стала называть себя польской шляхтой «литвинского (беларуского) происхождения». Она осознавала не только свое историческое прошлое, но и свои собственные политические интересы.
Беларуская идея. Благодаря деятельности обществ филоматов и филоретов в Вильне, возник своего рода идейный проект. Он ставил своей целью национальное, культурное и государственное возрождение Литвы (Беларуси), подчеркивал значимость социальной тематики, нацеливал интеллигенцию на изучение жизни простого народа. Именно этот проект фактически задал ориентиры для социально-гуманитарной мысли Беларуси всего XIX — начала XX века.
В частности, поиски утраченной национальной традиции, критериев национальной самоидентификации и путей развития национального самосознания привели в Беларуси XIX века (в некоторой мере также под влиянием идей романтизма) к возникновению мощной волны этнографических (шире — культурно-антропологических) исследований. В них, наряду с беларускими, участвовали польские и украинские ученые.
Вот только самые известные имена: 3. Даленга-Ходаковский (1784–1825), И. Носович (1788–1877), М. Без-Корнилович (1796–1862), К. Тышкевич (1806–1868), И. Баричевский-Тарнава (1810–1887), А. Киркор (1819–1886), А. Семенговский (1821–1893). П. Шпилевский (1823–1861); А. Ельский (1834–1916), Н. Никифоровский (1845–1910), М. Федоровский (1853–1923). В. Добровольский (1856–1920), Е. Карский (1861–1931). А. Е. Богданович (1862–1940), М. Довнар-Запольский (1867–1934), У. Верига (1868–1916).
Осмысление и обработку этого круга идей осуществили в Беларуси середины и второй половины XIX века беларуские литераторы. Важную роль в становлении беларуского самосознания сыграли произведения Адама Мицкевича, Яна Чечота, Владимира Сырокомли (Л. Кондратовича), Винцента Дунина-Марцинкевича, А. Вериги-Даревского. Яна Борщевского, Янки Лучины (И. Неслуховского), А. Гуриновича, но особенно — Франтишека Богушевича.