История инакомыслия в СССР

Алексеева Людмила

Эти случаи наглядно свидетельствуют о претворении восхищения правозащитниками в действия, отнюдь ими не рекомендуемые.

Одесса

В петиционной кампании 1968 г., почти сплошь (на 70%) московской, были еще подписи участников украинского национального движения (139 чел.) и из Новосибирского Академгородка (46 чел.). Из 14 подписавшихся, приходившихся на всю остальную страну, двое были из Одессы - Л. Тымчук и В. Крюков. [316] Они выделялись из остальных подписантов и социальным положением - матрос и токарь (рабочих среди подписантов 1968 г. было 6%). [317]

Но это не обычные матрос и токарь: Тымчук в своих открытых письмах цитирует сочинение Марка Туллия Цицерона: «О государстве» и книгу Дж. Пирса «Символы, сигналы, шумы». а Крюков - Грэма Грина и Джона Донна. Из писем их явствует, что они обсуждали

проблемы демократии и права друг с другом, а может быть, еще с кем-то, прежде чем пришли к решению совершить столь необычный поступок - открыто выступить в защиту этих ценностей. В Одессе у них был дружеский круг, разделявший их взгляды.

Одесса находится на Украине, но, как и Харьков, это русифицированный город. Одесские инакомыслящие, как и харьковчане, больше тяготели к Москве, чем к Киеву, хотя с Ниной Строкатой, активисткой украинского национального движения, жившей в Одессе, тоже была тесная дружба (когда ее в 1971 г. арестовали, она назвала Тымчука своим ответственным лицом). [318]

До 1974 г. в «Хронике» было всего несколько кратких сообщений из Одессы, все - относительно самиздата: в 1967 г. был арестован студент-заочник Давид Найдис - автор необнаруженной на обыске работы о вероятности возрождения сталинизма в СССР (но судили его за листовки по еврейскому вопросу); [319] в 1969 г. Елену Крупко выгнали с работы из Одесского университета, где она проработала 18 лет, - за то, что давала читать самиздат (Синявского, Даниэля, Солженицына); [320] в серии еврейских судов 1970-1971 гг. был суд в Одессе над библиотекаршей Рейзой Палатник (см. главу «Еврейское движение за выезд в Израиль», стр. 117-118, 132). Ее осудили на 3 года за то, что на обыске у нее нашли одно еврейское обращение в самиздат: перепечатки стихов Ахматовой, Мандельштама, Галича, Окуджавы, открытые письма Чуковской. Чуковская, Сахаров, Чалидзе выступили в защиту Р. Палатник. В 1974 г. на обыске у Тымчука было обнаружено Московское обращение - в защиту Солженицына. Тут же, при обыскивающих, Тымчук поставил под ним и свою подпись. [321] С этого времени появляются в «Хронике» упоминания о других одесситах - друзьях и единомышленниках Тымчука. Учительница Анна Голумбиевская была исключена из партии и уволена с работы за благожелательное упоминание о Солженицыне на уроке литературы. [322]

Летом 1974 г. у доцента Одесского университета Алексеева-Попова изъяли фотокопию «Архипелага ГУЛаг». Он сказал, что получил книгу от своего коллеги Глеба Павловского, а тот указал на молодого электротехника Вячеслава Игрунова, известного КГБ интересом к самиздату с 1968 г. На обыске в его доме обнаружили самиздат - так началось «дело Игрунова». [323] Очень скоро был задержан приехавший к нему из Калинина его друг физик Олег Курс. Он привез полный портфель с фотокопиями тамиздатских книг (тот же «Архипелаг…», «Все течет…» Гроссмана, двухтомник Мандельштама и фотопленку книги Авторханова «Технология власти»). По показаниям Павловского были допрошены несколько общих знакомых его и Игрунова - но никто ничего не сказал о самиздате. На политсеминарах в одесских учреждениях докладчики объяснили, что после ареста Палатник и Строкатой руководителем одесской «группы» стал Игрунов.

1 марта 1975 г. он был арестован после того, как в Крыму на уединенном метеорологическом пункте у Валерия Резака изъяли фотопленки с произведениями Авторханова, Солженицына и др., а также фотооборудование. Резак показал, что пленки давал ему Игрунов, который привозил их из Москвы. Резак признался, что он уже несколько лет регулярно делал для Игрунова (ради заработка) фотокопии с пленок тамиздатских книг. Игрунов отказался каким-либо образом участвовать в следствии, заявив, что не считает свою деятельность ни антисоветской, ни незаконной. [324] Он был признан невменяемым и до конца 1976 г. пробыл в психбольнице.

По делу Игрунова было допрошено около 30 человек разной степени причастности - в Одессе, Калинине, Москве, Ленинграде и других городах. Из допросов выяснилось, что следователи ищут «библиотеку самиздата», находящуюся, вроде бы, в Одессе, и особенно интересуются московскими связями Игрунова. Для обнаружения «библиотеки» и ее московских «поставщиков» в квартире у Тымчука было установлено подслушивающее устройство. Тымчук обнаружил его, отключил и спрятал у себя в комнате. К нему немедленно пришли с обыском кагебисты и изъяли свое имущество. [325] Тымчуку же устроили провокацию с помощью милиции. Милиционер задержал его на улице, посадил в милицейскую машину, где

уже сидели несколько человек, в том числе две женщины. По прибытии в милицию женщины дали показания, что он оскорблял их, дрался и т.д., а остальные пассажиры милицейского автобуса оказались «свидетелями происшествия» - они подтвердили показания женщин. Тымчук был арестован на 15 суток «за хулиганство». [326]

Пытались получить сведения о «библиотеке» у знакомого Игрунова Алексея Тихомолова. Его схватили на улице, привезли в номер гостиницы, где два сотрудника КГБ расспрашивали его об Игрунове, Тымчуке и других его знакомых, и предложили стать осведомителем. Тихомолов согласился сообщать лишь о деятельности «сионистов», после чего состоялся совместный обед. Однако на следующий день Тихомолов рассказал о случившемся своим друзьям - сделка не состоялась. [327]

Активность одесских правозащитников не прекратилась с арестов Игрунова и сопутствовавшими этому преследованиями остальных. 5 декабря 1976 г. в Одессе впервые состоялась правозащитная демонстрация. В ней участвовали 13 человек - они собрались в то же время, что и их единомышленники в Москве и в Ленинграде - в 6 часов - и тоже у памятника Пушкину. Они тоже стояли молча с непокрытыми головами. Как и в Ленинграде, неподготовленные милиционеры не поняли, что это акция, которую следует пресекать, и все прошло мирно. [328]

Не оборвались и связи с Москвой. Наоборот, они укрепились. После арестов в МХГ в феврале 1977 г. одесситы вместе с харьковчанами написали письмо в защиту арестованных (10 подписей). [329] Это указывает на знакомство между одесскими и харьковскими правозащитниками.

И самиздат в Одессе не прервался. Об этом свидетельствует дело Виктора Гончарова, арестованного летом 1976 г. [330] и дело Василия Барладяну, арестованного в марте 1977 г. [331] Гончаров распространял московский самиздат, Барладяну - московский и киевский (документы Украинской Хельсинкской группы). Их друзей продолжали преследовать - за письма в их защиту и по-прежнему за распространение литературы - правозащитной, публицистической и религиозной, а также за стремление расширить свои познания на неофициальных семинарах - религиозных, искусствоведческих и др. [332] В мае 1978 г. на обыске у Игрунова конфисковали материалы к литературно-публицистическому альманаху, который намеревались выпустить он и его друзья. [333] В 1980 г. была арестована библиотекарша Анна Михайленко - тоже за распространение самиздата и участие в семинарах по украинской культуре. [334] В 1982 г. арестовали физика Петра Бутова. Этому аресту предшествовали обыски, начиная с лета 1981 г.
– у самого Бутова и его знакомых. Изъяли «Хроники текущих событий», «Хроники Литовской католической церкви», фотокопии многих произведений самиздата и тамиздата. На допросах выяснилось, что следователи хорошо знают содержание разговоров в комнате, где работал Бутов. Видимо, там был установлен подслушивающий аппарат. После ареста Бутова жене его объяснили, что причина ареста - отказ выдать «библиотеку и архив - пленки с антисоветской литературой», и назвать человека, делавшего фотокопии. Бутов был осужден на 5 лет лагеря строгого режима и 2 года ссылки. [335] Библиотека, видимо, продолжает действовать.

Куйбышев

В Куйбышеве в 1973 г. в поле зрения КГБ попала компания «негативной молодежи» (из характеристики Куйбышевского УКГБ). [336] Вряд ли там широко циркулировал самиздат. Похоже, основным источником идей и информации были зарубежные радиостанции. Интересные передачи записывали на магнитофон, затем переписывали их от руки и, собравшись вместе, читали вслух, обсуждали. Во всяком случае, в обвинительном заключении по делу Владислава Бебко, арестованного в 1978 г., фигурировали только магнитофонные ленты радиопередач и их рукописные записи, а также его устные высказывания вне компании (что в СССР нет свободы слова и т.п.). [337]

Владислав Бебко - из рабочей семьи и сам рабочий. К моменту ареста ему было 25 лет. Его товарищи - тоже молодые рабочие или студенты технических институтов. В 1976 г. они решили впервые «выйти на улицу», на первый раз - «без политики». 1 апреля человек 30-40 двинулись от Самарской площади, скандируя шутливые лозунги. Через полчаса путь им преградила милиция. 12 человек были задержаны и троим дали «за нарушение порядка» по 10-15 суток.

1 апреля следующего года Бебко и его друзья В. Соломко и А. Сарбаев (тоже рабочие) вышли на демонстрацию с плакатом о свободе печати. В тот раз обошлось без арестов - у них отняли плакат, а самих отпустили.