История кабаков в Росиии в связи с историей русского народа
Шрифт:
Взыскание прежде всего обращалось на людей достаточных, изможных, но они раскидывали недоборные деньги на бедных, приволакивая их к обыску и силой вынуждая от них поручные записи. В июле 1685 года средние и мелкие люди города Пскова жаловались на посадских, на прожиточных людей, на Сергея Поганина, Никиту Иевлева и Мокея Сигова, «как после году, у которого их выборного головы или у целовальника учинятся государевой казне недоборы, а те прожиточные люди бьют челом великому государю на Москве об обысках, и теми обысками те недоборы в государевых сборах отбывают, и сами государевою казною корыстуются, потому что те обыски мы, сироты, заручаем по нужде, что волочат стрельцами нас, сирот, из домишок наших за батогами, а сказывать велят в сказках, что их же братья, прожиточные люди, сказывают, и во всяких недоборах те изможные, прожиточные люди нас, бедных сирот, выдают, и ставят, и бьют на правеже ж большим боем, и мы, бедные, те недоборы платим из своих домишок и из станчишков». При недоборах, как было сказано, казна не принимала никаких оправданий, — ни того, что народ пить не хочет, ни того, что пить ему не на что, — и настоятельно требовала недоборной суммы. Народ переставал пить, и целовальники доносили царю: «Въ твоихъ, государь, царскихъ кабакахъ питуховъ мало». А царь на это им отвечал: «Вамъ бы гдѣ искать передъ прежнимъ прибыли, а вы кабаки хотите оставить, чего прежде не бывало». В 1681 году в Орлове городке перед прошлыми годами сделался недобор в восемь рублей, потому что мужикам не на что было пить: не родился хлеб, скотина померла и воры грабили. Донесли об этом в Москву. Там, без сомнения, не верят этому и приходит повеление дознать, правда ли это, и не делали ль головы и целовальники каких-либо хитростей, и допросить всех вместе и порознь всеми способами, и узнать «меж себя целовальники чем-нибудь не упрекались
Когда же кабацкие деньги собраны были с прибылью, то воеводу за это похваляли, а голову награждали милостивым словом. В 1698 году в Сибири головы и целовальники находились в таком положении, что им приходилось или помирать с голоду, или воровать, а из Москвы им писали: «Буде явится, что перед прежними (выборными) у него, у головы и у целовальников, радение было, и прибыль не малая есть, и им на пропитание дать небольшое, как пристойно, чтоб они и иные головы и целовальники охотнее и прилежнее, без повреждения своей души, о делах великаго государя всеусердно старались и сбор кабацкий умножали». Иногда голову дарили дорогим ковшом, сукном и тафтою, смотря по прибыли и по человеку. В конце XVII века в Ярославле жил купец Кучумов, происходивший, как видно, из татар. Он был кабацким головою, в 1684 году доставил казне прибыль 1551 рублей 11/2 деньги, и награждён за это был серебряным вызолоченным ковшом, который, переходя из рода в род, дошёл до известного богача-заводчика Ивана Кучумова, и теперь хранится у любимовского купца Нила Сторожева. На дне ковша — двуглавый орёл; на носу — женщина в хитоне, которая держит на голове козла; у ручки ковша изображены женщины во весь рост, в одежде наподобие стихаря; в правой руке они держат книгу с надписью: «Тако верую», а в левой ветвь древесную. Над нею надпись: «Сивилла Европия». Затем кругом ковша обычная надпись, что он дан такому-то и прочее. В Ярославле в приходской церкви Фёдоровской Божией Матери хранится ковш, пожалованный в 1686 году ярославскому посадскому человеку Ерёмину от государей Ивана и Петра Алексеевичей за прибылые деньги по кружечному двору. На дне ковша высечен двуглавый орёл, на отгубе ручки вырезан пеликан, терзающий грудь свою и кормящий детей (!), а снаружи, вокруг ковша, надпись: «1686 года генваря въ 25-й день пожалованъ симъ ковшомъ посадскiй человѣкъ Родiонъ Леонтьевъ сынъ Ереминъ за службу его и за приборъ ярославского кружечнаго двора 1686 года». В 1707 году пожалован ковш в два фунта Соликамскому посадскому человеку Андрияну Жданову, что он, будучи в Сибири якутским кабацким головою, с 12-го ноября 6026 по 1-е число 704 года учинил против прежних годов (прибыли) «у вина и у картъ, и у мены соболей 11 721 рубль два алтына».
Таким образом, главная обязанность выборных, сидевших в царёвом кабаке, состояла в том, чтоб сбирать питейную прибыль и явочные пошлины. Мы уже видели, что в кабаках были заведены пиво и мёд, и народу запрещено было приготовлять домашние напитки. Но если б крестьянину пришла нужда сварить пивца к празднику или к свадьбе, или к родинам, или к крестинам, словом, как выражался сам народ — помолиться, он должен был идти в съезжую избу, или к кабацкому голове и целовальникам, и платить явку, впоследствии подавать им челобитные, да те челобитные подписывать именно, на сколько дней того питья дадут, и печатать те челобитные великого государя печатью. В 1705 году в знак явки в Москве давали позволительные виды из ратуши, а в городах и уездах из земских изб на гербовой бумаге ярлыки. Явку брали в 1654 году с четверти вина московской меры по два алтына, с пуда мёду по алтыну, с пива с четверти по 4 деньги, с браги пьяной по 2 деньги. В Верхотурьи в 1697 году с четверти — по 4 деньги, с пуда мёду — по 6 денег. В Москве в 1705 году с четверти — по 10 денег, и с медовых ставок — по 10 денег. Вино курить запрещено было крестьянам без всякого исключения: безо всякой явки, безо всякой милости; но народ тайно всё-таки курил вино и в XVII веке. В 1660 году предписано было: «А будетъ крестьяне учнутъ вино курить и продавать, и у тѣхъ крестьянъ сѣчь руки и ссылать въ Сибирь».
Все эти установления, вдруг возникшие в Московском царстве, весь этот быт с кабаками и целовальниками, с подьячими в кабаках, с явкой питей, с записыванием в книги, сколько и когда выпить пива, — всё это было ново для народа, привыкшего жить в течение длинного ряда веков при свободном пользовании напитками, составлявшими такую же насущную потребность жизни, как и хлеб. Народ никак не мог помириться с этим новым положением дел и принимал все меры жить своей старой корчемной жизнию, хотя этот порядок жизни считался уже противозаконным, сделался преступлением, не допускающим никакой милости. Поэтому вдруг вся русская земля оказалась повинной в корчемстве, и казнь за корчемство несла в течение почти трёхсот лет. Корчемство в XVII веке распространялось как зараза, и там, внизу, у народа, оно было совершенно понятно и естественно, ибо вызывалось нуждою, а вверху оно сделалось средством наживы и грабежа. Итак, вторым делом кабацких выборных было преследование корчемства и взыскание корчемных пошлин.
Глава VIII
Развитие корчемства и преследование корчемников
Кабацкие выборные должны были смотреть, чтобы мимо кабаков вина не курили, пив не варили, медов не ставили, и виновный в этом считался корчемником. Поэтому кабацкие головы и целовальники, а потом с XVII века корчемные сыщики, получали право надзора над общественной и домашней жизнью народа, право входить в его семейную жизнь с обыском, насилиями, производя срам и оскорбление нравственного достоинства человека.
По городам в каждый торговый день на площадях появлялись бирючи и кликали, чтоб продажного и неявленого питья никакие люди у себя не держали, и вина не курили. Но народ не слушал ничего, а продолжал по-прежнему варить пиво, курить вино, заводил тайные корчмы, а в кабаки не шёл — там собирались одни лишь питухи. Продавцы вина ходили тайно с кувшинами, плошками и ковшами, продавали вино со дворов сткляницами или развозили в бочках. Дворовые люди, крестьяне и дворники крадут вино у бояр и торгуют им; корчемствуют архиерейские служители, монахи, монахини. Мы уже видели, что собор запрещал десятильникам держать корчмы. Царская грамота двинскому воеводе 1623 года извещает, что «новгородского де митрополита дети боярские на монастыре ставятся сильно, корчму и жёнок держат, а городовой де приказчик Иван Багачин в монастыре ставится сильно же, корчму и жёнок держит, и на монастыре де у них святому месту и царскому богомолью чинятся позор великий и продажи». Никон, не в силах будучи сладить с монахами Печенского монастыря, писал царю, что «к тем старцам приезжают нарочно на кораблях немцы, и те старцы, хотя твое государево богомолье видеть в пусте, монастырскую соль и рыбу на кораблях им, немцам, на вино, и на водки, и на романею, и на ренское, и на всякие немецкие питья меняют, и с теми ж с воеводами, и стрельцами, и с посадскими людьми заодно пьют, и бражничают, и монастырь разорили, и всё пропили вместе». Корчемствовали ямщики, стрельцы, солдаты и всякие служилые люди.
По словам Корба [106] (1698), Прозоровский, желая прекратить торговлю вином по домам ямщиков, потребовал у Гордона пятьдесят солдат, и с писарем послал их отобрать у ямщиков водку, но они, собравшись гурьбою, стали солдат отгонять; трое солдат пало, многие ранены. Но ямщики угрожали при том, что будет и хуже, если ещё раз назначат подобное преследование.
Коломенского кружечного двора голова Микифор Прохоров с товарищами доносил в 1653 году: велено ему с кружечного двора государеву казну, сборные деньги, «сбирати на государя на веру, в правду, а питье велено продавать в указанные дни и часы, а о Великий пост, и о Святой недели, и в Успенский пост же, и в воскресные дни во весь год; а Рождественского и Петрова постов в среды и пятки с того кружечного двора питья продавать не велено, — но в те запрещенные дни солдатского строя служилые люди приходят на коломенский кружечный двор и продают вино из фляг в чарки явно, а в некоторые де дни кружечный двор бывает отперт, и в те дни солдаты, ходячи около кружечного двора, на торгу и по рядам, и на посаде, в слободах, на дворах и на улицах вино продают беспрестано, и маер де их от той винной продажи не унимает, и во всем им сам норовит, потому что многожды, с вином имая, к нему солдатов приводили, и он их освобождает без наказания, а по дворам де те солдаты, где кто стоит, на продажу варят и продают пьяные браги, а на выемку они, Микифор с товарищами, к ним ходить не смеют, потому что похваляются убить до смерти. Да солдаты же по вся дни сбираются на государеве коломенском кружечном дворе в избах, и играют зернью и карты, и о том де он, Микифор с товарищи, не одно время маеру извещал, чтоб он их от того унял, и маер де их не унимает; а как де они учнут их с государева кружечного двора сбивать, чтоб зернью и карты не играли, и они де их, Микифора с товарищами, бранят, и хотят бить, и с кружечного двора нейдут, чинятся сильны. Да в нынешнем же 1653 году декабря в 6-й день солдатского ж строю служилые люди собрався на государев кружечной двор человек с двести и больше, учали в избах ломать подставы, и питье кабацкое лить, и целовальников волоча из изб, бить кольем и дубинами до смерти, и они де, Микифор с товарищи, видя над собою смертное убийство, учали бить в колокола, и едва государеву казну отстояли, а в то де время те солдаты целовальника Абакумка Ременникова да работника Ивашка Долгова убили, только де и живы будут ли, пробили им головы до мозгу, и руки и ноги переломали. Да того ж числа, в полночь, кружечного двора целовальник Викулка Ильин прибежал к нам в государеву казенную избу, испужався, и сказал, что капитан (имя не ведает, а в лицо знает), собрав с собою солдатов человек с пятидесяти и больше, перелезли к нему на двор через ворота, поставили меж государева кружечного двора и казенной избы на дороге солдатов в день и ночь в перемене человек по двадцать и больше, с мушкеты и с пиками; и те де солдаты на государев коломенский кружечный двор никого питухов не пускают и продают им питье сами, да на всякой де день приходит к ним немчин, на кружечный двор к избам, по трижды и четырежды в день, а с ним солдатов человек по пятьдесят и больше с барабаны и с мушкеты, и с пиками, и с копьи, а для какого умыслу приходит, того им неведомо, и, видя де такой страх, коломняне и коломенского уезда люди, которые придут купить питья, с кружечнаго двора бежат врознь, — и солдаты де, которые стоят с мушкеты, у питухов питье отымают и разливают».
106
Иоганн Георг Корб (1672–1741) приезжал в Москву в составе австрийского посольства и после возвращении в Вену опубликовал свои впечатления, озаглавив их «Дневник путешествия в Московское государство». Прыжов ссылается на то место «Дневника», где Корб пишет: «Хотя право на продажу водки принадлежит только царю, однако же некоторые из простого народа, называемые ямскими, продавали её в своих домах, несмотря на положительное по сему предмету царское запрещение; вследствие этого сберегатель казны Пётр Иванович Прозоровский, с целью прекратить эту противозаконную торговлю, потребовал у генерала Гордона пятьдесят солдат, которых генерал и прислал ему немедленно. Пётр Иванович послал с сими солдатами писаря, приказав ему всю водку, в означенных местах найденную, взять как запрещённый товар и доставить в царский погреб; но когда те хотели исполнить приказ, многие ямщики, собравшись гурьбой, принялись их отгонять, и в происшедшей свалке пало три солдата и многие из них ранены. Ямщики угрожали при том, что будет и хуже, если ещё раз назначат подобное преследование. Такая дерзость привела в недоумение всех лиц, облечённых властью над городом, и они не знают, как в этом случае поступить, употребить ли силу, или до времени не предпринимать никаких строгих мер.»
Точно также поступали и стрельцы, и не допускали вынимать корчемные питья. В 1614 году послали на Белоозеро в кабацкие головы Иева Карпова, и велели ему «беречи накрепко, чтоб в городе на посаде дворяне, дети боярские, иноземцы, и стрельцы, и пушкари, и посадские люди мимо кабака питей на продаже не держали»; но Карпов доносил, что стрельцы «чинятся сильны», и не дают вынимать у себя продажного питья. Войско в конце XVII века получило новое устройство и явились новые корчемники из урядников и солдат. Однажды в Москве узнали, что в Немецкой слободе в известном доме солдаты держат вино. Подьячий с отрядом стрельцов явился на выемку и нашёл вино, хотя солдаты успели спрятать его в саду. Стрельцы взяли вино, захватили и несколько солдат; но прибежали другие солдаты, освободили товарищей, отняли вино, и протолкали стрельцов до городских ворот. Тут к стрельцам пришла подмога, и солдаты, в свою очередь, принуждены были бежать; но скоро и они получили подкрепление, солдат набралось восемьсот человек, стрельцов было семьсот, и произошёл бой. Корчемством занимались солдаты Преображенского, Семёновского, Выборного и Бутырского полков вместе с жёнами и детьми. Солдатских жён и детей, уличённых в корчемстве, велено приводить к розыску в Преображенский приказ, бить кнутом и ссылать в ссылку; но при этом оговорено, что за работу или мастерство какое можно давать солдатам ведро вина или меньше; но кто даст больше ведра, того считать наравне с корчемником.
Не меньше других занимались корчемством и те, которым поручен был надзор за питейными сборами. В 1664 году на Холмогорах уничтожены были все кабаки, и вместо них заведён один кружечный двор, но воевода доносил, что в Холмогорах на посаде кружечных дворов голова Надея Коровинской с товарищи вино русское, и немецкое, и водки продаёт с винного подвала, да на холмогорских же посадах в шести местах, и не только за деньги, но и в долг вино отдаёт, и в записях пишут винную отдачу деньгами в оржаной солод на винное куренье, а не вином. В 1698 году приставники по сибирским питейным делам воровали знатно, покрав себе немалое число, в вино воду примешивали; также провожатые провозили вместо доброго вина смешанное с водою. В 1692 году для выемки питей установили бурмистров, выборных из купеческого чину, а с 1699 года — кабацких бурмистров; но и бурмистры воровали. Узнали, что корчемству потворствуют сами приказные дьяки, и поэтому с 1703 года выемку питей велят ведать по-прежнему в ратушах, «не ссылаясь ни с которыми приказы, где всяких чинов люди корчемное вино, пиво и табак сами, и крестьяне по их приказу, продают, или в том им, людям своим и крестьянам, совершенную понаровку чинят, или приказным или мастеровым людям за работу и всякие вещи вином платят».
Воровали сами воеводы. На мангазейского воеводу Кокорева доносили, что к сыну его промышленные люди ходят ежедневно продажное вино пить: кто принесёт гривну, тому даст чарку, кто принесёт две гривны, то даст две чарки, и так дальше по расчёту; и как эти люди, напившись, пойдут от того двора, то люди его, крестьяне, перстни и пояса с них оберут, а с иных и всё платье поснимают в заклад. Из наказа 1692 года видно, что сибирские воеводы, и дьяки, и письменные головы провозили с собою из Москвы и из иных городов в Сибирь вино и мёд, и, будучи в сибирских городах, «теми своими запасы сами и дети их торговали, продавая на деньги, и меняя на соболи и лисицы». В 1698 году воеводы друг на друга в провозе и продаже многого вина, мёда, пива и квасу доводили, и посторонние люди извещали, а во многих делах явилось, что «те воеводы сверх указанного числа многое вино в Сибирь провозили, и дорогою едучи, в Тобольске и Туре продавали, и на своих дворах посторонним и многим тутошним людям продавать велели». Обширная корчемная торговля вином заводится, наконец, в московском Кремле, возле самого царского двора, в Земском приказе, где ведались московские посадские люди, белые и чёрные слободы, московские разбойные дела, а также мощение улиц и очистка их во время царских выходов. Царю Алексею Михайловичу было подкинуто письмо, в котором говорилось: «Вестно тебе, государь, будет, что у тебя, государя, близ твоего царского дворца, великое воровство чинится на земском дворе. Многие ведомые воры из ссылок собрались, записываются в метельщики, и многие беглые рейтары и солдаты и всякие служилые люди, збегши с твоей великого государя службы, живут для воровства, торгуют вином и табаком во всех избах ортельми, вино продают в чарки, и в ковши, и в скляницы, и под заклады дают, а заклады принимают татиные, и разбойные, и сами пьяных грабят. А деньги они делят помесячно, а достается им на месяц рублев по пятнадцати и болше, да они ж нарядчикам с артели дают рубли по три и по четыре на месяц. А всего у них винной и табачной продажи сходится на месяц рублев по тысяче и больше. А зернью, государь, они, запоя пьяных, все заговором оговаривают и даром отнимают и грабят, кости и карты подделывают, а Земского, государь, приказу начальные люди про то их воровство про все ведают, да покрывают, потому что они и с ними во всем делятся, и они их во всем покрывают да из стороны оберегают. И ныне их, воров, собралося на Земском дворе больши тысячи человек, и от того их воровство твоей великого государя службе великая спона, и многие, государь, от них домы разорились. Да они ж, метельщики, держат у себя молодых робят и чинят с ними содомский грех, и беззаконие от них многое чинится».