История Киева. Киев капиталистический
Шрифт:
1881 – заборона викладання у народних школах та виголошення церковних проповідей українською мовою.
1884 – заборона Олександром III українських театральних вистав у всіх малоросійських губерніях.
1888 – указ Олександра III про заборону вживання української мови в офіційних установах і хрещення українськими іменами.
1892 – заборона перекладати книжки з російської мови на українську.
1895 – заборона Головного управління в справах друку видавати українські книжки для дітей.
1908 – чотирма роками після визнання Російською академією наук української мови мовою(!) Сенат оголошує україномовну культурну й освітню діяльність шкідливою для імперії.
1910 – закриття за наказом уряду Столипіна всіх українських культурних товариств,
1911 – постанова VII дворянського з’їзду в Москві про виключно російськомовну освіту й неприпустимість вживання інших мов у школах Росії.
1914 – заборона відзначати 100-літній ювілей Тараса Шевченка; указ Миколи ІІ про скасування української преси.
1914, 1916 – кампанії русифікації на Західній Україні; заборона українського слова, освіти, церкви.
А теперь более подробно. Указ, подписанный Александром II 18 мая 1876 года во время отдыха в городке Эмс, по замыслу его вдохновителей должен был окончательно вытеснить с политической сцены украинский фактор, портивший «единонеделимый» образ империи. Эмский указ возник не на пустом месте. Он стал завершением более чем двухсотлетней борьбы Москвы против Украины, причем политическое давление сопровождалось церковным. Вспомним здесь лишь некоторые эпизоды. 1627 год – приказ сжечь книгу Кирилла Транквилиона Старовецкого «Учительноє Євангеліє». 1720 год – указ Петра I: «Вновь книг никаких, кроме церковных прежних изданій, не печатать, да и оныя церковныя старыя книги для совершенна согласія с великороссійскими такими же церковными книгами справливать прежде печати, дабы никакой розни и особливаго наречія во оных не было…». 1769 год – Синод запрещает Киево-Печерской Лавре печатать украинские буквари. Уже в начале XIX века начальные школы были русскими, украинские же существовали, как воскресные школы на средства родителей, в них детей обучали дьяки. Количество этих начальных школ все время уменьшалось. Но украинский вопрос не терял от этого своего значения. И в июле 1863 года министр внутренних дел Валуев издал циркуляр, в котором безапелляционно заявлялось, что «никакого малороссийского языка не было, нет и быть не может; что наречие, употребляемое простонародьем, не что иное, как испорченный польским влиянием русский язык, который понятнее для малороссиян, чем сочиняемый для них некоторыми малороссиянами и поляками так называемый украинский язык; что те, кто старается доказывать противное, являются в глазах большинства малороссов сепаратистами, замыслы которых враждебны России и гибельны для Малороссии».
Формальным основанием для валуевского циркуляра послужило Польское восстание, в котором будто бы активное участие приняли «украинские сепаратисты». На самом деле обстоятельства были следующие. Накануне в ряде реакционных российских и еврейских изданий была развязана кампания против украинских народных воскресных школ «как гнездовья сепаратизма». В частности, первым изданием, обвинившим украинцев в сепаратизме, стала еврейская газета «Сион». К этому добавилось дело с переводом Евангелия на украинский язык. Императорская Академия наук поддержала перевод, но для печатания нужно было получить благословение Священного Синода. Последний отдал украинский перевод Евангелия на другую цензуру. Комиссия в составе епископа калужского, начальника жандармерии и киевского генерал-губернатора признали Евангелие в украинской версии «опасным и вредным».
Вследствие валуевского циркуляра запрет был наложен на печатание на украинском языке духовных книг, научных и научно-популярных произведений. Воспрещено было употребление украинского языка в начальных школах, закрыты воскресные школы, а ряд национальных деятелей и учителей подверглись административным ссылкам в отдаленные губернии империи. Даже протест тогдашнего министра просвещения Головина не повлиял на Валуева. Вскоре Синод РПЦ запретил священникам проповедовать «на наречиях». Валуевский циркуляр допускал лишь издание художественной литературы на украинском языке. Этот «пробел» как раз и восполнил через 13 лет Эмский указ. Он вошел в обращение в первой половине июня, когда Главное управление по вопросам печати издало соответствующее распоряжение.
Эмским указом запрещалось:
1. Ввозить на территорию Российской империи из-за границы книги, написанные на «малорусском наречии», без специального разрешения.
2. Издавать оригинальные произведения и делать переводы с иностранных языков. Исключение делалось для «исторических документов и памятников», «произведений изящной словесности» с рядом оговорок (так, запрещалась украинская орфография кулишовка и допускалась лишь «общерусская орфография» – ярыжка), причем при условии предварительной цензуры.
3. Проводить
4. Печатать любые книги на «малорусском наречии».
5. Устраивать концерты с украинскими песнями.
6. Преподавать на украинском языке в начальных школах («первоначальные училища»).
7. Издавать газету «Киевский телеграф». Большинство посылок на Эмский указ опускают последнее «высочайшее повеление», касающееся упомянутой газеты.
К принятию Эмского указа приложил руку тайный советник, полтавчанин Михаил Юзефович, составивший донос под названием «О так называемом украинофильском движении». В этом «произведении» Юзефович убеждает адресата, что «политические идеи малороссийской исключительности являются выдумкой австрийско-польской интриги». Видных украинских деятелей Драгоманова и Чубинского поливает грязью. Достается «Киевскому телеграфу» и издательству, выпускающему по грошовым ценам «тенденциозные издания». Но самым интересным оказался вывод Юзефовича. Оказывается, собирательство этнографического материала, организованное отделением Российского географического общества, «оживляет буйные инстинкты в народе. Разбойничьи стаи, вооруженные, в масках, которые появляются в крае, сулят начало гайдаматчины». Поэтому, считает Юзефович, необходимы не паллиативные, а радикальные меры, которые бы искоренили причины и не дали злу возможности разрастаться. Эмский указ имеет еще и другое название, неофициальное – «Закон Юзефовича». Недаром украинский Герострат, проживая в Киеве, строчил доносы, благодаря которым вошел в историю. Несмотря на желание царского правительства скрыть этот указ, он очень быстро всплыл на поверхность, причем вначале за пределами Российской империи, в первую очередь в Галичине, входившей в то время в состав Австро-Венгерской империи. Стараниями украинских эмигрантов о содержании указа узнала европейская общественность. Например, Михаил Драгоманов напечатал в Женеве в 1878 году брошюру «Украинская литература, запрещенная русским правительством». Он готовил ее специально для Международного литературного конгресса в Париже, в котором принял участие в том же году.
В применении Эмского указа цензурная практика пошла гораздо дальше. К примеру, не разрешалось издание никаких украинских газет и журналов, хотя об этом, кроме как о «Киевском телеграфе», не упоминалось. Вслед за Эмским указом, просуществовавшим три десятилетия, последовал ряд других законодательных актов и инструкций. В 1881 году были приняты изменения к этому указу, которые должны были, на первый взгляд, смягчить положения пятилетней давности. Так, позволено было печатать украинские словари, но русским правописанием, а также разрешены сценические представления и концерты на украинском языке, но с рядом ограничений: украинские пьесы подвергались строжайшей цензуре, а спектакли допускались не иначе, как с русскими в тот же вечер. Исключалось также существование полностью украинских трупп. На практике это означало, что порой артисты должны были сыграть в один вечер от 8 до 10 действий, причем русскую пьесу при возможном пустом зале. Кроме того, к представлению запрещались пьесы, в которых действовала интеллигенция. Только этнографическо-крестьянские. В 1892 году цензурный комитет рекомендовал подвергнуть украинские книги особенно строгой цензуре, «сокращать число» этих произведений «в целях чисто государственных», «при малейшем к тому поводе». В 1895 году были запрещены книги и сборники для детского чтения, «хотя бы по существу содержания они представлялись благонамеренными». Запрещались также произведения, в которых цензор усмотрел неологизмы, «нарушающие чистоту народной речи» введением новых культурных понятий. Не разрешались к печатанию сборники, альманахи, ибо они напоминали журналы, а те были запрещены. Украинская речь подвергалась гонениям в устном употреблении. Разговаривать на этом языке значило создать себе репутацию сепаратиста, испортить карьеру и прочее.
Местной администрации приказывалось усилить надзор за тем, чтобы в начальных школах не преподавали на украинском языке, изъять из школьных библиотек украинские книги. На основании Эмского указа был закрыт Юго-Западный отдел Российского географического общества в Киеве, прекращено издание газеты «Киевский Телеграф», уволен ряд профессоров-украинцев из Киевского и Петербургского университетов (М. Драгоманов, Ф. Вовк, М. Зибер, С. Подолинский и др.).
Кроме того, указом предписывалось потребовать от попечителей Харьковского, Киевского и Одесского учебных округов поименный список преподавателей с отметкой о благонадежности каждого по отношению к «украинофильским тенденциям», при этом отмеченных неблагонадежными или сомнительными требовалось перевести на работу в «великорусские губернии». Предписывалось также использовать в качестве преподавателей в учебных заведениях этих округов преимущественно «великороссов».