История книгоиздания в Европе. Пять веков от первого печатного станка до современных технологий
Шрифт:
Отдельных покровителей, однако, было недостаточно, чтобы гарантировать печатнику средства к существованию и обеспечить стабильную продажу его книг. С самого начала печатник (который, надо помнить, был своим собственным издателем и книготорговцем) стоял перед альтернативой, не изменившейся с тех пор: либо основать свое дело на поддержке организованных институтов, либо положиться на довольно устойчивый рынок грамотных людей, постоянных и состоятельных клиентов, любящих и покупающих книги. Официальную поддержку и прежде, и сейчас предоставляют в основном власти, церкви и школы; частное покровительство – образованный городской средний класс.
Аристократы, которые в последующие века будут создавать свои роскошные книжные собрания, причем большинство из них в конечном счете найдет свой последний приют в публичных библиотеках,
Таким образом, в первую очередь печатники искали себе клиентов среди людей со скромными средствами, которые не могли позволить себе особенно придираться к внешнему виду необходимых принадлежностей их профессии. Это были скорее переплетчики, чем печатники, кому удалось преодолеть презрительность надменных книголюбов, и те все-таки впустили печатные книги в свои величественные книжные шкафы; и вплоть до настоящего момента роскошь высококачественных переплетов часто контрастирует с на редкость плохим качеством печати и малой ценностью содержания.
Вполне в русле хорошо организованной и всемирной сети международной торговли конца Средних веков печать распространялась отнюдь не расширяющимися кругами из Майнца по Южной Германии, Центральной Европе и вплоть до окраин известного тогда мира. Напротив, легкость хорошо налаженных коммуникаций, охватывавших весь континент, позволила печатникам сразу же добраться до тех мест, которые предлагали самые блестящие перспективы, иначе говоря, до процветающих центров международной торговли. Так и случилось, что печатные станки быстро друг за другом появились в Кёльне (1464), Базеле (1466), Риме (1467), Венеции (1469), Париже, Нюрнберге, Утрехте (1470), Милане, Неаполе, Флоренции (1471), Аугсбурге (1472), Лионе, Валенсии, Будапеште (1473), Кракове, Брюгге (1474), Любеке, Бреслау (1475), Вестминстере, Ростоке (1476), Женеве, Палермо, Мессине (1478), Лондоне (1480), Антверпене, Лейпциге (1481), Оденсе (1482), Стокгольме (1483). Университетские города как таковые не привлекали печатников: ученость и усердие не заменяют живой наличности. Кёльн, Базель, Париж, Валенсия, Севилья и Неаполь тянули их, как магниты, поскольку это были процветающие торговые, финансовые и транспортные центры с резиденциями светских и церковных властей.
Единственный университетский город, который, по всей видимости, стал исключением из правил, – это Виттенберг; но там был один профессор, который обеспечил успех печати, и это место не встречается в анналах истории книгопечатания ни до, ни после того, как с Виттенбергским университетом был связан Мартин Лютер. Фактически Виттенберг, можно сказать, отчасти обязан своей славой одному промаху прозорливого нюрнбергского печатника Антона Кобергера – когда он в кои-то веки отклонил предложение Лютера стать его издателем.
Церковь и особенно монашеские ордена и конгрегации с их разветвленными связями тоже служили легкими путями для распространения нового искусства, не зависящими от политических границ. Когда в 1463 году два печатника, Свейнхейм и Паннарц, отправились в бенедиктинское аббатство в Субьяко возле Рима, чтобы открыть первую типографию за границами Германии, скорее всего, они ехали через Аугсбург, так как аугсбургское аббатство Святых Ульриха и Афры поддерживало тесные связи с Субьяко (которое, между прочим, населяли главным образом германские монахи). Оба аббатства отличались великолепными скрипториями и книжным рвением, и именно в аббатстве Святых Ульриха и Афры несколько лет спустя открылась первая аугсбургская типография. Так как субьякское аббатство находилось под началом великого испанского кардинала Торквемады, для обоих печатников было вполне естественным шагом вскорости перебраться в Рим. Позднее их литературный советник Джованни Андреа Бусси получил в награду епископство на Корсике; а Свейнхейм – место каноника в храме Святого Виктора в Майнце (1474).
Однако крыши монастыря и покровительства князя церкви было недостаточно, чтобы поддерживать стабильное производство и продажи. Интеллектуальный импульс и экономическая мощь давно уже
В Северной Европе сеть международной торговли, раскинутая ганзейскими городами от России до Англии и от Норвегии до Фландрии, предоставила удобные возможности для ремесла печатника. По торговым путям, проложенным южногерманскими купцами в Милан и Венецию, Лион и Париж, Будапешт и Краков, теперь пошли печатники и книготорговцы. Самый первый печатник после Гутенберга – Иоганн Фуст умер в 1466 году в Париже, куда уехал по делам. Великая торговая компания Равенсбурга, обладавшая буквальной монополией на торговлю с Испанией, способствовала появлению типографий в Валенсии, Севилье, Барселоне, Бургосе и других испанских городах; а один из ее эмиссаров Хуан (Ганс) Кромбергер из Севильи доставил книгопечатание в Новый Свет, когда в 1539 году отправил печатный станок в столицу тогдашних испанских колоний в Мексике.
Германия
К концу XV века типографии появились примерно в шестидесяти немецких городах. Но лишь дюжина из них добилась известности в этой области, и их притягательность для печатников полностью основывалась на положении в экономической жизни империи. Майнц и Бамберг, видевшие славу самых первых типографий, вскоре выбыли из гонки; хотя там и находились столицы епископств, в экономическом смысле они не играли важной роли. Их место в Южной Германии заняли Базель, Аугсбург, Страсбург и прежде всего Нюрнберг, богатейшие германские центры международных банков и торговли; а в Северной Германии города – члены Ганзейского союза или связанные с ним, в первую очередь Кёльн, Любек и Брюгге.
Страсбург. Страсбург, по-видимому, извлек пользу от присутствия первых работников, при чьей помощи Гутенберг проводил свои первые опыты, прежде чем вернулся в Майнц около 1445 года. Это объяснило бы определенные примитивные качества продукции, вывезенной первым страсбургским печатником Иоганном Ментелином. Типограф из него вышел небрежный, а вот предприниматель – очевидно, ловкий. Первой он выпустил Библию, которая вышла в 1460 году и составила прямую конкуренцию Майнцу; однако в то время, как 42-строчная Библия занимала 1286 страниц, Ментелину удалось уложить свою работу в 850 страниц, таким образом сэкономив около трети бумаги. В его следующей книге снова проявилось здравое коммерческое чутье. Это была первая Библия, отпечатанная на немецком языке или вообще на каком-либо живом языке, и, хотя ее переполняли грубейшие школьные ляпы, тем не менее ее текст оставался стандартным для всех немецких Библий вплоть до Лютера.
Ментелин был и первым пропагандистом нового искусства, сознательно распространяя его среди мирян, и его примеру последовали другие страсбургские типографы. Ментелин опубликовал «Парцифаля» и эпическую поэму «Титурель» Вольфрама фон Эшенбаха (обе в 1477 году), вероятно, по настоянию своего патрона, епископа Рупрехта, который еще раньше заказывал подобные рыцарские романы у переписного заведения Дибольда Лаубера в Хагенау. После смерти Ментелина (1478) в Страсбурге продолжали выходить другая средневековая и современная на тот момент поэзия, народные легенды, переводы Библии, проповеди и тому подобные популярные книги и брошюры. Адольф Руш, один из зятьев Ментелина, которые все были печатниками, познакомил Германию с римскими шрифтами. Первые страсбургские фирмы процветали до середины XVI века: Иоганна Прюсса, трудившегося с 1482 по 1510 год, сменил его сын-тезка, который продолжал отцовское дело до 1546 года. Большинство их книг предназначалось для народного потребления, но Мартин Флах, работавший с 1487 по 1500 год, предпочитал богословские труды на латыни. Его вдова отдала дело своему второму мужу Иоганну Кноблауху, который ко времени своей смерти в 1528 году успел отпечатать около трехсот книг; их сын, Иоганн-младший, продолжал работать в типографии до 1558-го. Мартина Шотта, еще одного зятя Ментелина, трудившегося с 1481 по 1499 год, сменил его сын Иоганн, который продолжил дело до 1548 года. Вторая четверть XVI века была расцветом страсбургских типографий, которые с пылом погрузились в религиозную войну на стороне лютеранской Реформации. Однако один печатник, сохранивший верность старой церкви, Иоганн Грюнингер, выпустил главный ударный труд католического лагеря – «Экзорцизм великого лютеранского глупца» Томаса Мурнера (1522).
Конец ознакомительного фрагмента.