История крепостного мальчика (сборник)
Шрифт:
— Он доктор. Своих он лечит. Великий искусник.
Старуха сказала правду. Декабрист доктор Вольф был великолепным врачом. До ареста он числился личным лекарем главнокомандующего Южной армией.
Помчался купец в Читу. Бросился к коменданту тюрьмы:
— Спасите! Не забуду! Озолочу!
Долго не мог понять комендант: в чем дело, кого спасать, от кого спасать? Решил, что на купца напали разбойники.
— Да не разбойники. Жена помирает, — стонал купец.
Согласился комендант отпустить
Вылечил доктор молодую купчиху. Купец от счастья был на десятом небе. Отпуская Вольфа, он поставил перед ним расписной кувшин. Подивился Вольф: что это, мол, такое?
— Вам, — говорит купец. — С огромнейшей благодарностью. От души, от сердца. Внутрь загляни, благодетель, внутрь.
Поднял Вольф крышку, глянул в кувшин. А там полным-полно золота. Нахмурился Вольф. Отодвинул кувшин.
— Не беру. Не беру! Пошли, — сказал караульному.
Уехал Вольф с караульным солдатом, а купец еще долго стоял над кувшином, остолбенело смотрел на золото.
— Не поймешь их, каторжных. Ей-ей, не поймешь!
Своим искусством доктор Вольф прославился на всю Сибирь. Многих он спас от тяжелых болезней и верной смерти. Даже сам генерал Лепарский у него лечился.
Но денег Вольф никогда не брал. Об этом тоже в Сибири знали. Об этом легенды тогда ходили.
Многими добрыми делами оставили декабристы в Сибири о себе благодарную память. Особенно тем, что создавали для местных детей школы.
С ребятами занимались и Матвей Муравьев-Апостол, и братья Бестужевы, и братья Беляевы, Александр Якубович, Петр Борисов, Петр Муханов, моряк Торсон. Занимались и другие.
Учил детей и Иван Якушкин. Когда освоили дети чтение, с цифрами их познакомил. Обучил сложению и вычитанию, умножению и делению. Про половинки и четвертинки им рассказал. Ребята были смышлеными — освоили даже дроби.
Но больше всего любили ребята решать задачи.
— Сегодня задача на сложение, — начинает Якушкин.
Замрут ребята, слушают.
— Было у барина две деревеньки. Прикупил барин еще одну. Сколько всего стало?
— Три, — голосят ребята.
— Правильно. А теперь давайте на умножение. Срубил крестьянин в барском лесу три осинки. Узнал барин, приказал за каждое дерево всыпать крестьянину по пять плетей. Сколько плетей получил крестьянин?
— Пятнадцать! Пятнадцать! — кричат ребята.
— Молодцы. Правильно. А теперь давайте на вычитание.
Притихли опять ребята. Начал Якушкин:
— Собрал крестьянин с поля десять мешков зерна. Три из них за землю отдал помещику. Четыре мешка вернул тому же помещику за долги. За крестины сына один мешок оттащил попу. Два пришлось отнести купцу — задолжал
— Ничего не осталось! — кричат ребята. — Ничего! Пусто!
— Молодцы, — говорит Якушкин. — Ну, дело у вас пойдет.
Жандармы искали мятежный дух.
Унтер Уклейка примчал к исправнику:
— Нашел!
— Ну, ну.
— Пушки видел! Ядра видел!
Исправник недоверчиво посмотрел на жандарма.
— Ты — того… Снова пьян?
— Никак-с нет.
— Ступай-ка сюда.
Уклейка шагнул.
— Дыхни!
Дыхнул жандарм. Видит исправник — верно, не пьян Уклейка.
— Так что ты видел?
— Пушки видел. Ядра видел, — твердил Уклейка. — Порох в мешках. Фитили для запала.
Исправник все еще с недоверием смотрел на жандарма, однако спросил:
— Где? У кого?
— У него, — зашептал Уклейка. — Рядом с домом, в амбаре.
Все было ясно. Речь шла о декабристе, бывшем подполковнике Андрее Васильевиче Ентальцеве. Отбыв каторгу, Ентальцев жил на поселении в городе Ялуторовске.
— Да-с, — протянул исправник, а сам подумал: «Молодец Уклейка. Все совпадает. Не зря и начальство о том говорило».
Как раз в это время предполагалось, что Сибирь посетит наследник русского престола, будущий царь Александр II. Наследник должен был проехать и через Ялуторовск. Предупредили об этом исправника, а заодно и о том, чтобы зорко следил за городом. Прежде всего за ссыльными декабристами. (Кроме Ентальцева, здесь жили Якушкин, Пущин и Оболенский.) Чтобы был начеку. Не убавилось, мол, у злодеев мятежного духа. Всякое может быть.
В ту же ночь, взяв отряд военного караула, исправник окружил дом и амбар Ентальцева.
Наставлял:
— Тише, чтоб взять живьем!
— Если будет стрелять из пушек, не разбегайся. Падай на землю, ползи пластом.
Крадутся солдаты к амбару. Вдруг раздался какой-то шорох — то ли в амбаре, то ли за ним.
— Ложись! — закричал исправник.
Упали солдаты на землю.
— За мной!
Пополз исправник, за ним солдаты.
Снова раздался шорох.
— Замри!
Замерли все. Уклейка лежит, трясется. Пролежали минуту, две, снова исправник командует:
— Вперед!
Поползли солдаты. Опять шорох.
— Стреляй! — закричал исправник.
Пульнули солдаты по двери амбара. Тут же вскочили в рост. Помчались к амбару. Выбили с ходу дверь.
Осмотрели амбар — два старых лафета, труба от самовара, шары от крокета, мешок с овсяной крупой. Фитилей никаких, конечно, не видно. Даже ничего похожего.
Вдруг снова в амбаре шорох.