История кукловода
Шрифт:
В целом разбуженный улей Ростка постепенно стихал. Этому способствовал также буднично зашелестевший дождь и теплый ветер, вызывающий зевоту и меланхолию. Посты были усилены, давным-давно убранные, по причине противопожарной безопасности, древние ранцевые огнеметы вновь были вытащены на посты и поставлены в специальные закутки из мешков с песком. Возвращающиеся из дальних ходок сталкеры с хабаром и получившие известие о произошедшем на ПДА широко раскрытыми глазами, словно в первый раз осматривали серые бетонные стены и высокие крыши заводских корпусов. Некоторые долговцы, дежурящие на посту странным образом вдруг неловко чувствующие себя при вопросах пришедших сталкеров о произошедшем, буркали что-то в ответ, стараясь
Бобра и Пенку странным образом проспавших всю ночь под неусыпным контролем охраны отпустили. Так приказал тихим голосом генерал. На вопрос Фугаса «Так че, товарищ генерал, ошибочка вышла?» - он и адъютант Воронина - Шлепнев, получили такой яростный взгляд что вздрогнули и чуть ли бегом понеслись открывать клетки. Пленных проводили до первого поста и, затем получив подтверждение от Воронина - «конвой не выделять и что бы духу их в Зоне не было» в чем были отпустили под проливной дождь, дав один на двоих ПДА и приказ остальным постам не препятствовать их продвижению.
Фугас несколько раз заглядывал в лазарет и переглядывался с Ломом, мол все ли в порядке. Наконец Лом заглянув в глаза Воронина фонариком допустил его к беседе, покинув ненадолго помещение по своим делам. Воронин вполне уже пришедший в себя хмуро мешал ложкой в стакане с чаем. Положенный им кусковой сахар размешался уже давным-давно, но рука продолжала крутить ложкой напиток, заворачивая его по часовой стрелке.
– Ну что, товарищ генерал, как вы себя чувствуете? – осторожно, наконец – то решился спросить Фугас.
Генерал странно блеснув глазами промолчал, однако ложка безостановочно крутившая чай остановилась, он словно прислушался сам к себе.
– Знаешь, Саш, хреново... очень хреново, - после паузы ответил он. Фугас вздрогнул, впервые Воронин назвал его по имени. – Как я себя чувствую? – переспросил он. – Как будто отодрали на площади... на красной... во время демонстрации... на первое Мая...
Фугас с трудом сдержал улыбку, «все-таки кремень, а не человек, его несколько часов назад химера за шкирку держала, а он шутит, хотя тут уже без шутки никак... иначе того...» – подумал он. Оба замолчали, Фугас узнал главное что его беспокоило, Воронин в себе, не дался сожрать его Зоне, только вот почему Бобра отпустил? Генерал словно понял невысказанный еще вопрос Фугаса, но молчал.
– А... этих двух, которых отпустили уже... – начал Фугас. Генерал вдруг бросил жалобный, забитый взгляд на долговца, тот осекся с тревогой глядя в глаза Воронину.
– Хреново, Саш, очень хреново... – вдруг повторил завернутый в одеяло поседевший человек. Внезапно изо рта генерала потекла слюна, взгляд сделался растерянным и беспомощным, по телу побежали судороги.
– Ох-ё! –выдохнул Фугас и бросился укладывать генерала в постель, одновременно зовя врача.
Лом подоспел через минуту, и тут же вколол снотворное. Когда конвульсии у Воронина прошли, и он тихо засопел Фугас вполголоса спросил у врача
– Что это с ним?
– Это гипноз Фугас, - ответил Лом, - я его уже несколько часов наблюдаю. Его как будто взломали, химера или кто-то еще, к кому она его затащила. Поставили пси блок, он теперь не может думать об этих пленных, которых вы привели.
– Отпустили, - поправил Фугас.
– Отпустили, - согласился Лом, - такая вот картина. Я не знаю что ему еще в голову вкрутили, я ведь не шаман, узнать не могу. Только от этих двоих он все успокоится, не мог, пока их с Ростка не выдворили. Теперь вот вроде в себя пришел, только напоминать ему о них не стоит.
Фугас сочувственно посмотрел на генерала. «И все-таки она добралась до него... даже здесь... Надо будет взять на заметку, что генерал наш того...»
– Мда... – неопределенно произнес Фугас, - но в остальном то он как?
– Пока не знаю. Я его обколол всего, чтобы меньше беспокоился, а так как будто в порядке. Понимает кто он и что он, вспомнил как меня зовут. – Лом грустно усмехнулся, - про семью, про детей спрашивал...
***
Бобр и Пенка возвращались назад, в заброшенную деревушку практически на Периметре. Долговцы на внешнем, близком к Свалке блокпосту сделали вид что не видят их вообще. Не повернув к ним даже головы. Пара, мужчина и женщина, исчезли в дождливом мареве ниспадающем сверху и сшивающем воедино серое небо и серый асфальт такими же серыми нитями – струями.
Бобр шел осторожно, исподволь опасаясь предательского выстрела в спину. Пенка с растрепанными, мокрыми, русыми волосами, прилипшими к белому лбу, тоже прислушивалась к чему – то своему. Сойдя с до боли знакомых каждому сталкеру тропам, они приближались к периметру. Бобр не опасался оставить след, льющие с неба потоки воды стирали его тут же. Через десяток часов переменного хода и отдыха показались старые баржи. Где-то там дальше легендарный, а теперь брошенный «Складовск». Старая баржа ставшая в одно время пристанищем многих сталкеров, пока расплодившаяся волна кровососов откуда -то из старых строений не захлестнула незадолго до выброса и ее. В той страшной мясорубке, которая закрутилась на «Скадовске» выжило всего несколько человек, но Бобр не застал их. Он появился в Зоне гораздо позже.
Ну вот и тонкая еле заметная колючка – первый, условный ряд показывающий что Зона как будто заканчивается. Вон там далеко приметные кривые сосенки, откуда бьет один из ручьев, стекающих в итоге в облюбованную и занятую им деревушку. В принципе его маршрут проходил мимо этих сосенок, и сейчас он не видел причины менять его. Небо перестало лить воду, но по-прежнему хмурилось, на мечущийся то в одну то в другую сторону ветер, это нормально для граничащей с Большой Землей полосы. На песке были видны грязные следы человека, убегающего большими шагами. Вдавленные во влажный песок ребристые следы армейских берц с остатками черного ила, вот и сломанный камыш, так и не вставший после прохода через него на место. Сталкер пошел вверх по следам которые вели точно к сосенкам, Пенка следовала за ним. Вот тут человек споткнулся об кусок торчащей из земли железки, задний мост какого-то грузовичка, упал, несколько метров помогал себе руками, почти что полз. Очень испуган. «Интересно что бы могло так испугать сталкера здесь?»- с удивлением подумал Бобр и огляделся. Ничего, ровным счетом ничего, даже слепых псов нет, которые здесь гораздо более пугливые и мелкие чем их сородичи живущие десятком километров глубже. «Может зомби? Эти товарищи способны иногда зайти так далеко, что могут перепугать патрули и солдат на бетонной стене. Перепугать, то перепугать, но не так чтобы нестись вот уже... уже почти километр двухметровыми шагами». Бобр усмехнулся, забавно. Сосенки приближались, вот и следы маленькой плоти убежавшей отсюда. «Странно, плоть тоже убежала от этого места большими скачками»,- сталкер присел на корточки. Если бы у него было оружие он бы перехватил его поудобнее, если бы был бинокль он бы не вставая с этого места пристально оглядел всю округу, каждый кустик и тряпочку. ПДА он выкинул почти сразу же в первый киселек, лишний маячок ни к чему.
– Здесь рядом беда, - прошептала Пенка положив руку на плечо сидящего на корточках впереди нее сталкера, - пришла из Зоны. Беда для Зоны – беда для людей. – Губы ее побледнели, она прикрыла глаза. Затем резко открыла их выкинула вперед руку с указательным пальцем показывая направление. – Крадущий разум, с ним не договориться. Зона не могла с ним договориться, он там.
– Что это, Пенка? - с тревогой спросил Егор, чувствуя как холодок чего – то забытого, страшного и печального пробежал по его душе.