История ленивой собаки
Шрифт:
Мюррей никак не прокомментировал услышанное, когда они шли к дому Донована. Навстречу им вышла разрумянившаяся Жаки и посмотрела на Мюррея:
– Все в порядке?
– Да. Как Пол?
Появился сияющий Пол со второй, наполовину опустошенной бутылкой виски:
– Выпейте, мой дорогой Мюррей!
– С удовольствием, – он глотнул из горлышка, и Райдербейт быстро выхватил бутылку и присосался к ней, будто там была вода.
– Полеты на сегодня закончены, солдат!
Мюррей кивнул:
– Но нам еще предстоит поработать, прежде чем эти деньги окажутся в швейцарском банке, Сэмми. Давай загружайся.
В
Грузовик раскачивало из стороны в сторону, но трое в кузове работали быстро. Когда они доехали до дороги, половина денег уже была упакована. В небе кружили два наблюдателя Л-19, медленно летящие от аэропорта «Ваттай». Мюррей подумал о том, что они могли увидеть, пролетая над плотиной. Несколько свежих следов машин в грязи? А через пару часов заступивший на пост лаотянец обнаружит своего круглоглазого босса, скончавшегося от сердечного приступа.
Дорога выровнялась, и работа пошла быстрее. Они проехали по узкой колее между рисовыми полями, хижинами на сваях и дремлющими по уши в воде буйволами. Грузовик, казалось, никого не встревожил. Когда они подъезжали к летному полю, все шестнадцать мешков были забиты деньгами и запечатаны. Все трое вспотели и тяжело дышали.
На поле они въехали через неохраняемые ворота. В дальнем углу ржавели в высокой траве бомбардировщики «Ильюшины». Было еще слишком рано для большой активности, но на средней дистанции перемещалось несколько небольших самолетов. Возможно, очередные Л-19 готовились вылететь на задание. Мюррей чувствовал возбуждение, которое испытывает невыспавшийся человек, выпивший на голодный желудок.
Самолет вырулил в конец первой взлетной полосы. Большой, солидный С-46, его груз – мешки с рисом – уже разгрузила с подъемника команда лаотянцев в бейсбольных кепках. Грузовик остановился в пятидесяти ярдах в стороне, как раз рядом с «лендровером», из которого, держа в одной руке ружье, а в другой пакет с «Джонни Уолкер», вылез Пол.
– Са va? [55] – крикнул он, шагнув к Рибиновичу и Тейлору, которые тут же рванулись к команде грузчиков.
55
Как нужно?
– И что теперь? – спросил Мюррей.
Пол хихикнул и достал новую бутылку виски:
– Все под контролем, мой дорогой Мюррей! – теперь толстяк говорил более жизнерадостно. – Эти мешки загрузят вместе с другими. Вылет по расписанию. Погода замечательная.
– Замечательная, – эхом отозвался Мюррей. Из «лендровера» вышла Жаки и улыбнулась ему, он улыбнулся в ответ, прислушиваясь к вою маленького самолета в сером небе.
Возле боковой двери С-46 над командой лаотянцев, работающих с подъемником, возвышался Рибинович. Главный лаотянец начал что-то тарахтеть на смеси английского и французского, но Рибинович резко оборвал его, сказав что-то на языке, похожем на лаотянский. Мужчина кивнул и отдал приказ водителю подъемника, тот вернулся к своей машине и подъехал сзади к грузовику.
Мюррей подошел к Жаки и встал рядом. Он смотрел на ее распухшую грудь и прикидывал, что если в каждой спрятанной у нее под платьем пачке пятидесятидолларовых банкнот по сто пятьдесят купюр, то эти груди в данный момент стоят двадцать пять тысяч. Тем временем еще одну партию мешков разгрузили на борт самолета, еще как минимум пару сотен миллионов. Может, на Мюррея подействовал дневной свет или выпитый виски, но он вдруг почувствовал тщетность их усилий.
– Жаклин, дорогая! – тихо сказал он, отводя ее в сторону от остальных, увлеченно наблюдающих за погрузкой. – Почему бы нам не уйти потихоньку прямо сейчас? Пройдем через ворота, и в город. Сядем на паром и через час будем в Таиланде. У нас паспорта при себе. Визы открыты. Если поторопимся, вечером будем уже в Бангкоке.
Она повернулась и изумленно посмотрела ему в глаза:
– Ты что, пьян? – вдруг спросила она.
– Немного.
– Ты сошел с ума!
– Нет, дорогая, Просто я практичен. Давай смоемся отсюда, пока все идет хорошо. Нам надо всего лишь выйти за ворота.
– В таком виде! – в смехе Жаклин слышалось презрение.
Мюррей посмотрел на свой М-16, полевую форму и измазанные в желтой грязи ботинки.
– Мы можем переодеться в городе. Ты купишь мне новую одежду.
– Я куплю тебе одежду? И ты собираешься бежать, когда все идет как нельзя лучше!
– Все идет слишком хорошо, Жаки. Совпавшие атака и «Красная тревога», звонок в твой офис перед свиданием в «Cercle» в Сайгоне...
– Я не понимаю. Какое это теперь имеет значение? Деньги у нас, не так ли? У нас пятнадцать сотен миллионов, и ты начинаешь скулить! Для начала – это был твой план. Я тебя просто не понимаю.
– Это был мой план. Но сейчас всем распоряжаются другие. Я больше ничего не контролирую.
– А остальные?
– Не знаю, Жаки.
Она посмотрела на Мюррея, в ее больших черных глазах не было нежности или сочувствия.
– Тебе нужны мои деньги? – спросила она, дотрагиваясь до одной груди. – Можешь взять их все. Но не меня. Я не сбегу.
Мюррей беспомощно посмотрел на Жаки. Еще один маленький самолет поднялся в воздух.
– Послушай, Жаки. С двадцатью пятью тысячами мы сможем начать все сначала. Теперь, благодаря Сэмми, даже твой муж нам не помеха.
Она сморщила носик и, хитро улыбнувшись, взяла его за руку:
– Что за ерунда! Ты говоришь так, словно нас поймают. Кто? Эти маленькие самолетики наверху? Что они смогут найти?
К ним подошел Райдербейт, достал сигару и широко улыбнулся:
– Ну, детки! Прекрасное утро, правда, и все идет, как по маслу!
Мюррей улыбнулся в ответ:
– Когда взлетаем?
– Через десять минут. Рибинович уже начал раскочегаривать двигатели.
– Тебе нравятся эти мальчики, Сэмми?