История Лизи
Шрифт:
Потом взяла сестру за руки.
– Миссис Джонс звонила тебе не сегодня, так?
Дарла с удивлением вытаращилась на нее.
– Да, – неохотно призналась Дарла. – Позвонила вчера. Ближе к вечеру. Я приехала, перевязала ее, как могла, посидела с ней до поздней ночи. Я тебе этого не говорила?
– Нет. Я думала, все произошло сегодня.
– Глупая Лизи, – и Дарла грустно улыбнулась.
– Почему ты не позвонила мне раньше?
– Не хотела тебя беспокоить. Ты и так для нас столько делаешь.
– Это неправда. – Лизи всегда коробило, когда Дарла или Канти (или Джодота по телефону) начинали нести такую чушь. Она знала, это глупость, но, глупость
– Нет, Лизи. Это ты. Всегда ты. – Дарла на секунду замолчала. – И не возражай. Просто я думала, что мы справимся, мы вдвоем. Но ошиблась.
Лизи поцеловала сестру в щечку, обняла, а потом пошла к Аманде и села рядом с ней на диван.
– Аманда.
Никакой реакции.
– Анди-Банни? – Почему нет, если один раз сработало?
И да, Аманда подняла голову.
– Что. Ты хочешь.
– Нам нужно отвезти тебя в больницу, Анди-Банни.
– Я. Не. Хочу. Туда ехать.
Лизи кивала первую половину этой короткой, но дающейся с таким трудом речи, потом начала расстегивать замаранную кровью блузку Аманды.
– Я знаю, но твои бедные старенькие ручки требуют ухода, который мы с Дарл обеспечить не можем. Вопрос только в том, хочешь ли ты вернуться сюда или проведешь ночь в больнице в Но-Сап. Если ты захочешь вернуться, я переночую у тебя. – И, возможно, мы поговорим о булах вообще и кровь-булах в частности. – Что скажешь, Анда? Ты хочешь вернуться сюда или ты думаешь, что тебе лучше какое-то время побыть в Сент-Стиве?
– Хочу. Вернуться. Сюда.
Когда Лизи попросила Аманду встать, чтобы она смогла снять с нее брюки, Аманда подчинилась, но при этом вроде бы внимательно изучала люстру. Если ее состояние еще и не называлось «полукататония», по терминологии прежнего мозгоправа Аманды, то, по мнению Лизи, совсем близко подошло к опасной черте, поэтому Лизи обрадовалась, когда следующие слова Аманда произнесла скорее как человек, а не робот:
– Если мы едем… куда-то… почему ты меня раздеваешь?
– Потому что тебе необходимо принять душ, – ответила Лизи, направляя Аманду в сторону ванной. – И надеть чистое. На тебе все… грязное. – Она обернулась и увидела, как Дарла поднимает с пола брошенные блузку и брюки. Аманда тем временем достаточно покорно шла к ванной, но от взгляда на нее у Лизи сжалось сердце. Причиной стали не раны и шрамы на теле Аманды, а простые хлопчатобумажные белые «боксеры». С давних пор Аманда носила мужские трусы. Они подходили ее угловатому телу, в них она выглядела даже сексуально. Но сегодня по правой штанине сзади расплылось грязное пятно, изнутри к материи что-то прилипло.
Ох, Анда, подумала Лизи. Ох, дорогая ты моя.
А потом Аманда переступила порог ванной, асоциальная дамочка в бюстгальтере, трусах и высоких белых носках. Лизи повернулась к Дарле. Та уже стояла рядом. На мгновение у двери собрались все годы прошлого и звонкие голоса Дебушеров. Потом Лизи повернулась и прошла в ванную следом за женщиной, которую когда-то звала большая сисса Анди-Банни. Женщина эта стояла на коврике, опустив голову, с болтающимися, как плети, руками, и ждала, что ее будут раздевать дальше.
Когда Лизи занялась застежками бюстгальтера Аманды, та внезапно повернулась к ней, схватила за руку. Пальцы ее были холодны как лед. На мгновение Лизи подумала, что сейчас большая сисса Анди-Банни расскажет ей все, о кровь-булах и остальном. Но сказала Аманда другое, глядя на нее ясными глазами психически здорового человека:
– Мой Чарльз женился на другой, – потом прижалась восково-холодным лбом к плечу Лизи и заплакала.
Остаток вечера напомнил Лизи о том, что Скотт называл Законом плохой погоды Лэндона: когда ты ложишься спать, ожидая, что ураган уйдет в океан, он вдруг меняет курс, движется в глубь материка и сносит крышу твоего дома. А когда ты поднимаешься рано, чтобы подготовиться к надвигающемуся бурану, с неба падают лишь отдельные снежинки.
«А в чем смысл?» – спросила тогда Лизи. Они вместе лежали в кровати (какой-то кровати, одной из их первых кроватей), умиротворенные, расслабленные после любви, он – с «Герберт Тейритон» в руке и пепельницей на груди, а за стенами завывал сильный ветер. Какая кровать, какой ветер, какая буря или какой год, она уже не помнила.
«Смысл – СОВИСА», – ответил он, это она как раз помнила, хотя поначалу ей показалось, что она ослышалась или не поняла.
«Совиса? Какая еще совиса?»
Он затушил сигарету, поставил пепельницу на прикроватный столик. Взял ее лицо в свои руки, закрыв уши и отсекая ладонями мир на добрую минуту. Поцеловал в губы. Потом убрал руки, чтобы она могла его слышать. Скотт Лэндон всегда хотел, чтобы его слушали.
«СОВИСА, любимая, – это «энергично поработать, когда сочтешь уместным» [35] .
Она все это обдумала – голова у нее работала не так быстро, как у него, – и поняла, что СОВИСА – это, как он говорил, аббревиатура. Ей понравилось. Довольно-таки глупо, отчего фраза эта понравилась ей еще больше. Она начала смеяться. Скотт рассмеялся вместе с ней, и скоро он был в ней, как они были в доме, тогда как сильный ветер ревел и тряс его снаружи.
Со Скоттом она всегда много смеялась.
35
SOWISA – Strap On Whenever It Seems Appropriate – энергично поработай, когда сочтешь уместным (ЭПКСУ); смотри по обстоятельствам, впрягайся, если считаешь нужным (СПОВЕСН) – (англ.). Английская аббревиатура звучит куда как лучше.
Высказывание Скотта о буране, который не добрался до тебя, хотя казалось, что встречи с ним не избежать, несколько раз приходило ей в голову до того, как закончилась их экспедиция в больницу и они вновь вернулись в защищающий от любых капризов погоды кейп-код Аманды, расположенный между Касл-Вью и Харлоу-Дип-Кат. Во-первых, Аманда в немалой степени способствовала этому возвращению, потому что в голове у нее заметно прояснилось. Но у Лизи, ужасно это или нет, почему-то возникла ассоциация с тусклой лампочкой, которая вдруг ярко светит час или два перед тем, как перегореть навсегда. Изменения к лучшему начались еще в душе. Лизи разделась и встала под душ вместе с сестрой, которая стояла, ссутулив плечи и с апатично повисшими руками. Потом Лизи удалось осторожно направить струю теплой воды на разрезанную левую ладонь Анди.
– Ой! Ой! – закричала Анди, отдергивая руку. – Больно же, Лизи! Смотри, куда льешь воду, ладно?
Лизи ответила тем же тоном (Аманда не ожидала ничего другого, пусть они обе и стояли голыми), довольная тем, что услышала злость в голосе сестры, которая определенно пришла в себя:
– Ты уж меня, конечно, извини, но ведь не я полосовала тебе руку осколком чашки, которую сама же и разбила!
– Ну, я же не могла располосовать его, правда? – спросила Аманда, а потом разразилась потоком ругательств в адрес Чарли Корриво и его новой жены. И сочетание взрослых ругательств с детскими вызвало у Лизи удивление, смех, восхищение.