История любви одного парня

Лорен Кристина

Я ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ ТЕБЯ.

ТАК ПОЧЕМУ У МЕНЯ ТАКОЕ ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО

Я, ВОЗМОЖНО, ЛЮБЛЮ ТЕБЯ?

(НО ТОЛЬКО НЕМНОЖКО)

Я оглядываюсь через плечо, переживая, что Отэм может поймать меня на использовании

нашей фразы, когда я думаю о чем– то другом – о ком– то другом – но мое дыхание сбивается

вполовину, когда я замечаю его, стоящего позади меня и читающего через мое плечо.

Порозовевшие щеки, неуверенная улыбка.

–

Как дела с аутлайном?

Я пожимаю плечами, скользя ладонью по четырем строфам помешательства на бумаге.

– У меня такое ощущение, что все далеко впереди, – мой голос дрожит. – Я даже не

ожидал, что нужен аутлайн до того, как начал. Я в некотором роде предполагал, что мы сделаем

это здесь.

Себастиан кивает. Склонившись ниже, он тихо произносит:

– У меня не было аутлайна несколько недель.

Гусиная кожа покалывает мои руки. Он так сильно пахнет парнем – намеком дезодоранта и

той трудноопределимой мужественностью.

– Не было? – переспрашиваю я.

Он выпрямляется, качая головой.

– Нет. Я пришел без малейшей идеи о том, что буду писать.

– Но в итоге ты написал нечто блистательное, судя по всему, – я указываю на свою в

большей степени пустую страницу. – Я не рассчитываю, что молния ударит дважды в этом классе

за два года.

– Никогда не знаешь, – говорит он, а затем улыбается. – Я чувствовал присутствие Духа

со мной, пока писал. Я ощущал вдохновение. Никогда не знаешь, что призовет тебя. Просто будь

открыт для этого, и оно придет.

Он разворачивается, удаляясь к следующей группе, а я остаюсь полностью растерянным.

Себастиан знает – должен знать – что я увлечен им. Мой взгляд беспомощно скачет по его

лицу, его шее, его груди, его джинсам, где бы он ни был в кабинете. Он прочитал, что я написал?

Осознает ли он, что в тот момент он был моим вдохновением? Тогда зачем было добавлять

упоминание о Духе?

Со мной играют?

Отэм перехватывает мой взгляд через весь кабинет, беззвучно спрашивая, «Что?», потому

что, уверен, я выгляжу так, будто изо всех сил пытаюсь выполнить какой– то сложный

математический расчет в своей голове. Я встряхиваю головой и убираю руку, снова раскрывая

свои слова на странице.

Что– то загорается во мне, слабое мерцание идеи, нить, распутанная с того вечера в

комнате Отэм до сегодняшнего дня.

Парень– гей. Парень– мормон.

– Себастиан, – зову его.

Он оглядывается на меня через плечо, и наши взгляды,

как будто связаны какими– то

невидимыми узами. Спустя пару секунд, он разворачивается и возвращается обратно ко мне.

Я посылаю ему свою самую лучшую улыбку.

– Фуджита, кажется, считает, что мне нужна твоя помощь.

Его взгляд насмешлив.

– А ты считаешь, что нуждаешься в моей помощи?

– У меня всего два предложения написаны.

Он смеется.

– Значит, да.

– Видимо, да.

Я рассчитываю, что он предложит мне отойти к дальнему столу рядом с окном, или

встретиться в библиотеке на моем перерыве. Но я не рассчитываю, что он скажет:

– У меня есть немного времени на этих выходных. Я смогу в эти дни помочь.

Такое ощущение, что остальные в помещении исчезают, когда он произносит это, а мое

сердце срывается на бешенный бег.

Это, вероятно, ужасная идея. Да, я увлечен им, но боюсь, что если копну глубже, то он мне

не понравится.

Но это будет к лучшему, не так ли? Определенно не помешало бы встретиться ненадолго

вне пределов класса, чтобы получить ответ на мой вопрос: могли бы мы вообще стать друзьями, не

говоря уже о большем?

Боже, мне следует действовать осторожнее.

Он сглатывает, и я слежу за тем, как двигается его горло.

– Так удобно? – спрашивает он, притягивая мой взгляд обратно к своему лицу.

– Да, – отвечаю я, и сглатываю. На этот раз он смотрит. – Во сколько?

Глава 5.

Папа сидит в своей обычной зеленой форме за завтраком, когда я встаю в субботу утром,

согнувшись над своей миской с овсянкой, будто та хранит величайший секрет жизни. Только

когда я подхожу ближе, то понимаю, что он спит

– Пап.

Он подпрыгивает, ударяя миской по столешнице, прежде чем неуклюже вцепиться в нее.

Он откидывается назад, прихватывая свою грудь.

– Ты напугал меня.

Я кладу руку на его плечо, закусывая смех. Он выглядит настолько невероятно

растрепанным.

– Прости.

Его ладонь опускается на мою, сжимая ее. И пока я стою, а он сидит, у меня ощущение,

что я просто огромный. Так странно, что я такой же высокий, как и он сейчас. Почему– то мне не

передалась ни одна мамина черта. Я весь в папу: темные волосы, высокий рост и ресницы. У

Хейли мамина фигура, цвет волос и наглость.

– Ты только что вернулся домой?