История любви одного парня

Лорен Кристина

– Из Калифорнии в Юту? Должно быть, значительная перемена.

Я смеюсь.

– Это точно.

Мать Себастиана сочувственно смотрит на меня со своего конца стола.

– Не могу представить себе переезд из практически круглосуточного солнца в мрачную

зиму и снег.

– Это не так уж и плохо, – отвечаю я. – Здесь красивые горы, и у нас все равно было

много тумана дома.

– Ты катаешься на лыжах? – спрашивает Джуди.

– Немного. Мы обычно поднимаемся

на Сноуберд или в Каньоны, по меньшей мере, раз в

год.

Его мама снова вступает в разговор:

13 Shasta – газированный напиток без кофеина.

– Всей семьей?

Я киваю, потянувшись за миской картошки с сыром, и зачерпываю немного в свою

тарелку.

– Ага. Мы ходим только вчетвером. У меня есть младшая сестра, Хейли.

Мама Себастиана бормочет под нос:

– Красивое имя.

– Мои родители – оба любители улицы, – рассказываю я. – Папа любит ездить на

велосипеде, а мама – бегать.

Отец Себастиана проглатывает еду перед своим вопросом:

– Чем они занимаются? Себастиан говорил, что ты переехал сюда из– за работы твоей

матери?

Себастиан – болтушка.

Я отпиваю холодной воды и ставлю на стол свой стакан.

– Да, сэр. Она – технический директор в NextTech.

Различные звуки заинтересованности слышатся за столом.

– Когда они открыли здесь спутниковый офис, то захотели, чтобы им управляла она, –

еще больше звуков, выражающих интерес. – Она пишет программное обеспечение для

компьютера. Она работала на Google в Калифорнии и ушла оттуда, чтобы переехать сюда.

– Вау, – впечатлено произносит Дэн. – Должно быть, это для нее важная работа, раз она

ушла из Google. Я слышал, что они очень хорошо относятся к своим сотрудникам.

– А его отец – врач в «Долине Юта», – добавляет Себастиан. Я оглядываюсь на него и

ухмыляюсь. Он, кажется, хвастается, как будто гордится.

Глаза Джуди увеличиваются.

– Я работаю там по средам волонтером! Как его зовут?

– Пол Скотт. Он – кардиохирург.

– Я знаю, кто это! Я не провожу много времени на том этаже, но он очень приятный

мужчина. Кардиолог– еврей, да? – спрашивает она, и я киваю, удивленный, что она знает о нем, и

что определила, что он еврей. – Такой внимательный, и медсестры его любят, – она наклоняется

вперед и мелодраматично шепчет. – И довольно привлекательный, если хотите знать мое мнение.

– Бабуля! Ты любишь папу Таннера? – возмущенно спрашивает маленькая Фейт, и весь

стол начинает смеяться.

– Ну, ты же знаешь, что я смотрю только на твоего дедушку. Но я и не слепая тоже, –

отвечает

она, подмигивая.

Фейт хихикает в свой стакан с молоком.

– Это точно, – говорит Эйб. – Она увидела меня на церковных танцах и с тех пор не

отводит взгляда.

– Мамочка, вы с папочкой тоже познакомились на танцах, да? – спрашивает Фейт.

– Да, – мама Себастиана смотрит через весь стол на Дэна. – Я пригласила его на «белый»

танец.

Маленькая девочка кладет порцию еды в свой рот и спрашивает шепеляво:

– Что такое «белый» танец?

Его мама начинает объяснять, но все, о чем я могу думать, – что она только что сказала.

Когда она закончила, я обращаюсь к его отцу:

– Вы встречались в старших классах?

– Да, – кивает Дэн. – Мы познакомились в выпускном классе и поженились вскоре после

моего возвращения с миссии.

Мой мозг резко дает по тормозам.

– Вы могли так сделать?

– Нам говорят не встречаться на протяжении нашей миссии, – отвечает он, улыбаясь

своей жене. – Но не существует правил, запрещающих писать письма раз в неделю.

– Как будто этим двоим можно было что– то сказать, – Джуди смотрит на младших детей

и добавляет. – Вашему отцу не понравится, что я рассказываю это, но вам нужно было видеть

любовные записки, которые он писал вашей маме. Он оставлял их в кармане, а я всегда находила

их в стирке. Они были безумно влюблены друг в друга.

Остальная часть разговора проходит для меня, как в тумане. Отбросив все сложности в

сторону, если мы сможем поддерживать контакт, когда Себастиан уедет, то будет не так плохо.

Два года – не так уж и много, и я все равно буду учиться. Может к тому времени к пророку придет

откровение.

Это же может сработать, да?

На минуту я ощущаю надежду.

Дэн вытягивает меня из моего тумана.

– Таннер, ваша семья посещала синагогу в Солт– Лейк– Сити? – он оглядывается на Эйба.

– Я пытаюсь вспомнить, где находится ближайшая.

Это неловко. Даже я не знаю, где находится ближайшая.

– Ну, давай посмотрим, – говорит Эйб. – – Там есть Храм «Хар Шалом» в Парк– Сити…

– Слишком далеко, – качает головой Дэн, как будто решил, что он не удобен для нас.

– Точно, в том городе есть парочка…

Я решаю подавить это в зародыше.

– Вообще– то, нет, сэр. И сэр, – я поправляюсь, чтобы включить и Эйба. – Мы не

посещаем храмовые службы. Я бы сказал, что мои родители стали больше агностиками в этом

вопросе. Мама росла в семье мормонов, а папа теперь не совсем еврей.