История маленького лорда

Бёрнетт Фрэнсис Элиза Ходжсон

— Ты очень скучаешь по матери? — спросил граф, когда прочел письмо.

— Очень, — отвечал мальчик, — я все время о ней думаю…

И, подойдя к деду, Седрик положил руку на его колено, поглядел ему прямо в глаза и спросил:

— А вы не скучаете по ней?

— Я с ней не знаком, — отвечал граф довольно резко.

— Знаю, — сказал маленький лорд, — и это-то меня удивляет. Она не разрешила мне расспрашивать вас об этом, и я не стану… но невольно думаю и не пойму. Но я не собираюсь ни о чем спрашивать! Когда мне очень грустно без мамы, я вечером подхожу к окну, там просека между деревьями. Дорогая далеко, но как стемнеет, она ставит свечку на окно,

и я вижу издали огонек и понимаю, что это значит.

— Что же это значит? — спросил дед.

— Значит, что она говорит: «Покойной ночи! Хранит тебя Бог!» Она мне всегда говорила так вечером, а утром она говорила: «Да хранит тебя Бог на весь день!» И Бог меня хранил…

— Конечно, я в этом не сомневаюсь, — сухо заметил граф.

Он нахмурился и так долго и пристально смотрел на маленького лорда, что тот не мог догадаться, о чем думает дед.

9. ПОЕЗДКА НА ФЕРМЫ

Однажды утром сельские жители были поражены, увидя маленького лорда не с конюхом, а с другим ездоком на высокой, мощной серой лошади. Это был сам старый граф. Маленький лорд предложил деду прогулку.

— Не поедете ли вы со мной, дедушка? Мне всегда жаль оставлять вас одного в этом большом замке, — сказал он как-то графу.

Конюхи пришли в смятение, когда велено было оседлать Селима для старого графа. С тех пор почти каждый день седлали Селима, и мало-помалу люди привыкли видеть вместе высокого седого старика на большой серой лошади и маленького лорда на его пони. Они ездили вместе по зеленым лугам и живописным пролескам и сблизились еще больше во время этих прогулок. Седрик болтал без умолку, дед слушал его со вниманием. Иногда он приказывал мальчику скакать вперед и с удовлетворенным тщеславием смотрел, как смело маленький лорд пускал лошадь галопом и возвращался к деду во весь дух, махая шапкой и улыбаясь.

Из разговоров с внуком граф узнал, что его мать ведет деятельную жизнь: все бедные в окрестности знали ее; маленькая коляска не раз стояла возле дома бедняка, где были больные или случалось несчастье.

— Знаете, — рассказывал маленький лорд, — ей все говорят: «Да благословит вас Господь!» — когда видят ее. Дети очень ее любят. А некоторые приходят к ней домой, и она учит их шить. Она говорит, что чувствует себя такой богатой, что обязана помогать бедным.

Граф был доволен, что мать его наследника — красивая, молодая женщина, с благородной осанкой, не хуже любой герцогини, и ему нравилось до некоторой степени, что ее любят бедняки. Но он ревновал ее к мальчику; ему досадно было, что Седрик так сильно привязан к матери, — ему хотелось занять первое место в его сердце.

В это самое утро граф проехал с внуком на холм, откуда был прекрасный вид на всю окрестность. Он указал вдаль хлыстом и сказал:

— Знаешь ли, Фаунтлерой, что вся эта земля принадлежит мне?

— Неужели? — отвечал мальчик. — Как это много для одного человека!

— А ты знаешь, что со временем все это, и еще гораздо больше, будет принадлежать тебе?

— Мне? — с некоторым испугом воскликнул маленький лорд. — Когда?

— Когда я умру.

— Тогда мне ничего не нужно, — отвечал мальчик. — Я хочу, чтобы вы всегда жили.

— Это мило! Но все-таки когда-нибудь все это будет твоим и ты будешь граф Доринкорт.

Маленький лорд задумался и сидел молча на своем пони, глядя на поля, луга, дома вдоль дороги и на башни замка, которые возвышались за деревней, и вздохнул.

— О чем ты думаешь? — спросил граф.

— Я думаю о том, какой

я еще маленький… и о том, что дорогая мне говорила.

— Что?

— Она говорила, что нелегко быть очень богатым, тогда забываешь, что есть много несчастных на свете. Я ей рассказывал, как вы добры, и она мне отвечала, что это очень хорошо, потому что у вас в руках большая власть, и было бы очень горько, если бы такой богатый граф думал только о себе. Я глядел на все эти домики и думал: как я узнаю о нуждах людей, когда буду графом? Скажите, дедушка, как вы это узнаете?

Старый граф заботился только об одном — платят ли аккуратно ренту, а того, кто не платил, тотчас выгонял.

— Управляющий этим занимается, — отвечал он внуку, подергивая нетерпеливо длинные седые усы. — Поедем-ка лучше домой. Когда ты станешь графом, старайся быть лучше меня.

Старик лорд молчал всю дорогу. Он не мог дать себе отчета, каким образом, никогда никого не любя, он вдруг сумел так привязаться к этому маленькому мальчику.

А через неделю маленький лорд, возвратившись от матери, вошел расстроенный и озабоченный в кабинет к деду. Он сел на высокий стул против камина и задумчиво глядел на пылающий уголь. Граф молча ждал, что он скажет. Было ясно, что у Седрика что-то на уме. Наконец мальчик поднял глаза и спросил:

— Знает ли ваш управляющий о положении всех бедных в поместье?

— Его дело знать, — отвечал граф. — Разве есть упущения?

Как ни странно, но графа больше всего занимало и трогало участие Седрика к судьбе арендаторов. Сам граф ими никогда не интересовался, но ему нравилось, что маленький лорд среди детских игр вдруг задавал такой серьезный вопрос.

— Есть место, — продолжал мальчик, — на конце деревни… ужасное! Дорогая сама его видела: хижины полуразвалившиеся, стоят вплотную друг к другу, в них еле дышать можно. Люди все нищие, много больных лихорадкой, дети умирают. Они такие несчастные! Это еще хуже, чем у Бриджит и Майкла! Крыши текут… Дорогая была у одной бедной женщины, и, когда я приехал, она не позволила мне подойти к себе, пока не переоделась. Она плакала, рассказывая мне про это. — Слезы навернулись на глаза мальчика, но он улыбнулся и прибавил: — Я сказал ей, что вы ничего про это не знаете и что я все расскажу вам. — Седрик спрыгнул со стула, подошел к деду и положил руку ему на колено. — Дедушка, вы можете помочь им, как помогли Хиггинсу. Вы всегда делаете добро. Ньюик, вероятно, забыл сказать вам.

Граф посмотрел на маленькую ручку, лежавшую на его колене. Нет, Ньюик не забыл доложить ему — он несколько раз говорил об отчаянном положении бедняков на краю деревни. Он знал о нищете, о сырости их жилищ, о разбитых окнах, худых крышах, лихорадке и других бедах. Священник тоже красноречиво описывал ему всю эту нищету — и получил в ответ одни ругательства. Граф тогда сильно страдал от подагры и грубо сказал мистеру Мордэну, что чем скорее весь этот нищий люд перемрет и будет похоронен, тем лучше. А теперь, глядя на маленькую ручку, на открытое, честное личико внука, ему вдруг стало совестно.

— Ты, как видно, хочешь из меня сделать строителя образцовых жилищ. Так, что ли? — И он опять потрепал руку ребенка.

— Их надо все срыть до основания, — с оживлением проговорил маленький лорд. — Дорогая так и сказала. Пойдемте сейчас, дедушка, велим разбирать дома. Люди будут счастливы, когда увидят вас. Они поймут, что мы пришли на помощь.

Глаза мальчика горели, как две звезды.

Граф встал.

— Пойдем прежде походим по террасе, — сказал он, усмехаясь, — и обсудим дело.