История Мариан
Шрифт:
Во время перед последними несколькими милями до начала тропы он опять попробовал вступиться за Румила.
– Быть одним и казаться другим – это не обман, - сказал он.
– Нет, обман.
Он провёл пальцами по моим волосам.
– Что это?
Он изобразил наивность. Если бы разговор не был таким серьёзным, я бы решила, что он шутит.
– Это седина, мой настоящий цвет волос. Ты выиграл, сдаюсь.
Я уже поняла, куда он клонит.
– Разве это не обман? – спросил он, склонив голову и распахнув глаза в притворном удивлении.
– Это другое! – сердито
Не верю своим ушам: он сравнивает это с тем, что сделал Румил.
– Почему? – серьёзно настаивал он.
Я разозлилась.
– Потому что это принято в обществе. Все так делают.
– Это то же самое, что быть эльфом, а выдавать себя за смертного, - заявил он.
– Это смешно!
Я была в шоке от такого сравнения. Дело не во внешнем виде. Не все притворяются друзьями ради личных целей.
Его лордство одарил меня самоуверенным взглядом и зашагал по дороге.
– Нет, ты посмотри! – я обратилась к Бруно; он зарычал меня и пустился за Халдиром. – Подлиза!
Я подтянула ремни на рюкзаке. Пусть уж эта счастливая встреча состоится как можно быстрее.
***
24 сентября. Джейсон.
Наконец-то я увидел своего брата и Мариан. Как раз вовремя, с облегчением подумал я и отошёл от машины Халдира, прислонившись к которой стоял. Прошло больше месяца, мне ужасно хотелось опять подколоть Мариан. Халдира я не видел гораздо дольше и с радостью обнаружил, что он весел и здоров. Волновало меня лишь одно – рассказал ли он обо мне Мариан.
Мой брат требовал, чтобы его машина была чистой. Поэтому пока я ждал их, смахнул рукавом хвою с отполированного до блеска кабриолета. Вытащить то, что забилось под сиденья, уже не успею; я ждал их здесь, как шофёр у машины, с рассвета. Машина проще в обращении, чем конь. С её помощью легче привлечь к себе внимание женщин. Мы с ней хорошо сработались.
Мариан, Бруно и мой брат, подходившие к парковке, выглядели не совсем так, как я ожидал. Я был совершенно уверен в том, что Мариан понравится Халдиру (что касается девушек, наши вкусы были схожи). Она была дорога мне, я предполагал, что Халдир тоже полюбит её. Здесь, правда, таилась некая опасность – но что я мог сделать? Я не ошибся в Мариан, и совершенно точно был в этом уверен.
Бруно подбежал ко мне, виляя хвостом, и радостно запрыгал. Хоть кто-то рад меня видеть.
Мариан выглядела усталой. Халдир легко шагал по дороге. Оба подчёркнуто игнорировали друг друга. Я всё понял, и меня разрывало между счастьем и печалью.
Позвольте кое-что объяснить, о чём Мариан наверняка ещё не знала. Для эльфа отдать своё сердце другому было одним из величайших даров Валар; подарив его смертному, эльф становился связанным с судьбой Людей и умирал, как они. Почему так происходило – никто не знал. Почему не случалось наоборот, не ведали даже Валары.
Я не боялся за брата: ответственность для Халдира зачастую была превыше личных чувств и желаний. Даже слишком часто, мне кажется. Судьба Халдира была так же понятна мне, как и ему – он проведёт нас к кораблям, а потом к благословенному Валинору, или погибнет. Долг и честь – не последние слова для него, чего бы это ни стоило. Могу сказать совершенно точно –
Он ещё не связал себя с ней, и не свяжет. Это очевидно: любой эльф может с первого взгляда определить, есть ли у другого спутник жизни. Это преимущество, как вы уже догадались, не раз спасало нас от ловушек, в которые люди попадаются с губительной частотой.
Возможно, только брат, способный, как я, разобраться во всех тонкостях манер Халдира (и которые Мариан, без сомнений, назвала покерфейс), смог бы распознать влечение. Оно гудело, как электрический ток. Орофин тоже увидел бы. Нет, оно было столь сильным, что даже Ванимэ увидела бы. Когда дело касалось Халдира, она превращалась в наседку. Я невольно поморщился: если Ванимэ почувствовала угрозу, то Мариан получила холодный приём. Честно сказать, я бы никому не пожелал испытать на себе гнев нашей кузины, а особенно Мариан.
Мы с Халдиром заключили друг друга в крепкие объятия. Мариан держалась от нас подальше. Видя нашу встречу, она немного смягчилась, но из её ушей ещё выходил дым кузниц Аулэ. На самом деле казалось, что они оба сейчас взорвутся. Я раскрыл ей объятия. Она подошла и занесла руку, будто хотела дать мне пощёчину, но передумала и пошла прочь, не глядя на меня.
Я был потрясён. За все годы крепкой дружбы с Мариан она ни разу никого даже пальцем не тронула. Конечно, время от времени ей нужно было выпустить пар. Очень редко она сердилась по-настоящему, и это продолжалось не более нескольких минут. Даже крепкие словечки на стройплощадке её не волновали – она сама знала много ругательств не только на английском, но и на испанском и азиатских языках – Мариан просто пропускала их мимо ушей. Это был фоновый шум на работе, безобидное выражение чувства разочарования и досады. Мужчины видели, что на это не обращают внимания, и старались сдерживаться.
Мариан однажды сказала: «Как бы ты себя чувствовал, если бы потел над чёртовым участком стройки под палящим солнцем, а какая-то женщина в костюме и с планшетом говорит твоему начальнику, что нужно это переделать, и на этот раз правильно?» Она ненавидела это занятие, но ей приходилось это делать.
Нет, я не ожидал, что она захочет ударить меня. Это обидно; даже более обидно, если бы она на самом деле ударила. Это уязвило мою гордость: Халдир смотрел на неё с терпеливым участием. Не на действительно пострадавшую сторону, а на неё. Когда удалось наконец закрыть рот (открытый от удивления) и вынести все унижения, как галантный эльф (каким я и был), до меня дошло, что Халдир рассказал ей обо мне. Бруно поёжился и участливо на меня посмотрел.
Халдир отвёл меня в сторону и достал кольцо нашей матери.
– Я не смог убедить её взять кольцо, - ровным тихим голосом произнёс он. – Ты должен поставить всё на свои места. Она очень обижена и безумно упряма.
– Ты не представляешь, насколько, - сухо ответил я. – Она нравится тебе.
Брат наградил меня своим лучшим взглядом в стиле «не твоё дело».
– Сейчас не время и не место для таких разговоров, - предупредил он.
– Верно.
Упрямости в нём чуть больше, чем в Мариан, но мы обязательно поговорим, когда вернёмся.