История моего безумия
Шрифт:
– Легавые уже здесь. Я пообещал, что привезу тебя, как только все закончится. Иначе они задержали бы тебя на глазах у журналистов.
Мы пошли по коридорам студии, Нэйтан придерживал меня за рукав, словно боялся, что я сбегу.
Нас догнал Джек Лерман.
– Мне очень жаль…
– Нет, тебе совсем не жаль, двуличный мерзавец! – громоподобным голосом перебил его Нэйтан. – Ты очень счастлив. Социальные сети наверняка уже бурлят, завтра все каналы покажут кадры твоей сраной передачи.
– Я не знал, что…
– Ты не знал, что затеял твой гестаповец? Какой же ты после этого профессионал?
Нэйтан ткнул перепуганного ведущего пальцем в грудь.
– Хочешь, скажу, что будет дальше? Как только все разъяснится, я подам в суд – на тебя и твоих шутов гороховых. И приложу максимум усилий, чтобы разрушить твою репутацию. Я знаю, как превратить никому не известного человека в звезду, и я безжалостен к врагам.
Оставив изумленного телевизионщика осмысливать угрозу, он догнал меня и спросил:
– Скажи, что не спал с ней, Сэмюэль…
Я промолчал.
– Проклятье, значит, это правда.
– Я не знал, что девица несовершеннолетняя, Нэйтан! Она сказала, что ей двадцать пять.
– Ладно. Мы вытащим тебя из передряги. Я уже связался с нашими адвокатами, они приедут в участок.
– Нэйтан… это ловушка.
– Согласен. Она заманила тебя, чтобы заставить говорить о себе.
– Нет, не она. Кто-то пытается мне навредить. Я не называл ей своего имени, но она его знала. Мерзавка из кожи вон лезла, чтобы завлечь меня, предложила поужинать, потом… Черт, все было разыграно, как по нотам. За ее спиной скрывается кукловод.
– Если так, мы это выясним.
Я смотрел на фотографии, запечатлевшие меня спящим рядом с Карлой.
– Совершенно очевидно, что снимки были сделаны с единственной целью – навредить моему клиенту, – заявил адвокат. – Зачем девушке фотографировать спящего любовника? Это западня! Она солгала насчет возраста. Я уверен: паршивка знала, что делает.
Я больше часа отвечал на вопросы инспектора Робинсона. Снимки, мейл, который помощник Джека Лермана получил незадолго до передачи… Грубая работа, коп не может не видеть, что я попался в расставленные силки! Даже если так, мой случай подпадал под статью «сексуальные преступления третьей степени» [34] .
34
В Уголовном кодексе штата Нью-Йорк 1967 г. выделяется три вида изнасилования: первой степени – в отношении потерпевшей, не достигшей возраста 11 лет, второй степени – потерпевшей от 11 до 15 лет и третьей степени – потерпевшей от 15 до 17 лет.
– Думаете, она увидела вас, узнала и решила импровизировать? – спросил инспектор.
– Нет, я считаю, что все было рассчитано.
– То есть?
– Ее наняли.
– Нанял тот человек, который пытается испортить вам жизнь? – спросил Робинсон, и я не уловил в его тоне иронии.
– Возможно.
– Кто знал, что вы в Кальяри?
– Мои близкие и… тот, кто взломал мой компьютер. Я резервировал билеты и гостиницу через Интернет.
– Полагаете, это дело связано с убийством господина Саймона?
– Да.
– Мы не нашли никаких следов взлома.
– Других объяснений у меня нет.
– Кто может хотеть навредить вам?
– Все, кто завидует его успеху, – вмешался Нэйтан, – например, неудачливые авторы или Роберт Салливан, агент Нормана Макколи. Несколько недель назад он угрожал Сэмюэлю.
– Угрожал? В каких выражениях?
– Сказал, что я «топчу лужайку» Макколи, и он покажет мне, на что способен, – ответил я.
– Вы восприняли его слова всерьез?
– Да.
– Мы его допросим, – пообещал полицейский.
– Этот человек может быть резким, даже грубым, но я не верю, что он способен на убийство.
– А втянуть вас в сексуальный скандал Салливан мог?
– Не уверен…
– Значит, два дела не связаны?
– Отчего же! Я отвечал на вопрос о Салливане, но считаю, что все связано. Дирижер один – психопат, решивший, что должен управлять моей жизнью. Или разрушить ее.
В кабинет вошла женщина и положила перед Робинсоном листок бумаги. Он прочел и посмотрел на меня.
– Девушка не итальянка. Она живет в Лос-Анджелесе. В Кальяри прилетела на два дня позже вас.
– Это подтверждает гипотезу о том, что она познакомилась с моим клиентом не случайно и с самого начала собиралась заманить его в ловушку.
Робинсон кивнул.
– Мы попросили коллег из Лос-Анджелеса допросить ее, возможно, это внесет какую-то ясность. Будет открыто дело, так что не покидайте город.
Мы были уже в дверях, когда инспектор окликнул меня:
– Должен вас предупредить… пресса получила тот же набор фотографий.
Нэйтан бросил на стол газеты.
– И это только начало, – прокомментировал он.
Я бросил короткий взгляд на свидетельство своего позора, заранее зная, что ужаснусь. Помимо фотографий – мы с Карлой в постели, я лежу с закрытыми глазами, – все издания опубликовали отчет о злосчастном шоу Джека Лермана. Один из «питбулей», отвечая на вопросы собратьев по цеху, рассказывал об источниках информации и заявлял, что не сожалеет о выдвинутых обвинениях. Ничего не скажешь, этот скот преуспел.
– Не все статьи выдержаны в обвинительном тоне. Некоторые тебя защищают. Вернее… скажем так – они осуждают манеру поведения этого невежи, ведь он обрушился на тебя, не проверив информацию.
Я был подавлен, не понимал, как реагировать, и не мог постичь всю глубину этого дела. Голова гудела от вопросов, эмоции зашкаливали. Неужели за всем этим ужасом скрывается один человек? Или дело в моем безумии? Что подумают читатели и друзья? А Рейчел? Дана? И… Мэйан.
Моя дочь наверняка пришла в ярость, узнав, что я спал с малолеткой. С девицей намного моложе ее! Я содрогнулся от отвращения к себе.