История моего безумия
Шрифт:
– Итальянская кухня, – объявил он, плотоядно улыбаясь.
– Хорошая мысль, – хохотнул я, – напомнит мне отпуск на Сардинии.
Он застыл, глядя на меня с искренним огорчением.
– Мне и в голову не пришло, что…
– Брось, дружище, я пошутил! Доставай свои деликатесы, я пошел за тарелками.
– И захвати два бокала, я принес бутылку «Вино Нобиле ди Монтепульчиано», – изобразив итальянский акцент, похвастался Нэйтан.
Мы сели за стол.
– Так, что тут у нас… Антипасти, потом спагетти а-ля путанеска.
– Спагетти в стиле шлюхи [40] ? –
Он на секунду онемел, потом расхохотался с искренним облегчением.
– Думаешь, это шутки подсознания?
Нэйтан разлил вино и поднял бокал:
– Пусть минуют все твои беды!
Мы чокнулись.
– Выглядишь неплохо, – сказал он и приступил к еде.
– Спасибо за комплимент. Поговорил с Даной по телефону. Мэйан меня навестила.
Я описал нашу встречу, Нэйтан внимательно слушал, не переставая жевать.
40
Каламбур, основанный на дословном переводе итальянского слова «puttana».
– Очень хорошо! Что хорошо, то хорошо. Сейчас важно, чтобы ты был спокоен. Нам предстоит война на два фронта.
– В каком смысле? – удивился я.
– В судебном и коммерческом.
– Неужели ты все-таки собираешься издать мою книгу?
– Останавливаться поздно, мой милый.
– Мы провалимся! Никто не захочет читать роман, написанный растлителем!
– Ошибаешься. Пока ты предавался печальным чувствам, я успел внести несколько поправок.
– Ты говоришь о рекламной кампании?
– Нет, мы ее отменили. Рекламировать на билбордах и радио автора, у которого проблемы с законом, – чистой воды провокация. Да и ездить по стране сейчас не время.
– Так что же ты изменил?
– Название твоего романа.
– Понятно. Оно было условным, но не худшим.
– Вообще-то подошло бы любое.
– Что ты придумал?
– «Завтра ты поймешь». Как тебе?
Я пожал плечами. Нэйтан решил, что до меня не дошла вся утонченность замысла, и принялся объяснять.
– С одной стороны, намек на историю с этой девкой, с другой – на твою ситуацию. Своего рода признание…
– Спасибо, я понял. Но ведь тираж уже напечатан, так?
– Он был в типографии, но мы все остановили после ток-шоу сволочного придурка Лермана. Текст на четвертой странице обложки представлял тебя как романтика и мечтателя… Теперь это неуместно, сам понимаешь.
– Ну еще бы.
– Обложку переделывают, и я воспользовался этим, чтобы изменить название. Тебе не нравится?
– Честно говоря… мне плевать.
Мой ответ не обескуражил Нэйтана.
– В следующей книге опишешь – во всех красках – свои злоключения.
– Ты так уверен, что мне захочется писать, а людям читать?
– Конечно, захочется! Ты сам говорил, что собираешься засесть за великое произведение, за настоящий роман, сюжет которого будет основан на реальных событиях.
– Не сейчас. Я не могу думать о будущем,
– Ладно, будет день, будет пища…
– Ты всегда планируешь наперед? – ухмыльнулся я.
– Президент Трумэн [41] говорил: «Пессимист из благоприятной возможности делает проблему, а оптимист проблему превращает в благоприятную возможность». Я полностью с ним согласен. В этом смысл моей жизни.
41
Трумэн Гарри Эс (1884–1972) – президент США в 1945–1953 гг.
Смысл моей жизни терялся в тумане настоящего.
Глава 39
Когда раздался звонок, у меня появилось дурное предчувствие. Это была Дана.
– Сэмюэль… Мэйан…
Она задыхалась.
– Что с ней, да говори же! – воскликнул я, чувствуя, что сейчас упаду.
– Она с тобой говорила? Ты знаешь, где она?
– Мы виделись два дня назад. Что происходит?
– Она не вернулась. Не берет трубку. Я пошла в ее комнату – дорожной сумки нет. И кое-какой одежды.
– Как это нет? Она что, даже сообщения не оставила?
– Прислала эсэмэску: Не волнуйся, я знаю, что делаю. Я была на работе и сразу ей перезвонила, но она не ответила. Я вернулась домой и обнаружила, что кое-каких ее вещей нет. Я боюсь, Сэмюэль.
– Ты обзвонила ее подруг? Пернилу?
– Да. Она сказала, что Мэйан в последние дни была какая-то странная, а потом добавила, что наша дочь… решила помочь тебе.
Я чуть не задохнулся от страха, попробовал связаться с Мэйан, но попал на голосовую почту, потом послал несколько эсэмэсок, умоляя немедленно позвонить.
Я бродил по квартире, пытаясь избавиться от ужасных мыслей, потом подошел к компьютеру. Если – не дай бог! – случилось худшее, возможно, я найду сообщение от человека, который предрек мне неприятные перемены в жизни.
Писем было много, кто-то меня поддерживал, другие оскорбляли, но Однофамилец молчал, и я почувствовал облегчение.
Два часа спустя снова позвонила Дана.
– Мэйан улетела в Лос-Анджелес – сегодня, после обеда.
– Зачем? – удивился я.
– Она сказала Перниле, что проведет там уик-энд.
– У нее есть знакомые в этом городе?
– Да, одна ее подруга по колледжу переехала на Западное побережье. Я раздобыла номер телефона, но не дозвонилась.
– Она наверняка решила встретиться с Карлой! – сказал я Дане.
– С Карлой? С этой девицей, которая… Зачем?
– Хочет уговорить ее сказать правду. Она живет в Лос-Анджелесе и… Мэйан заявила, что попробует вытащить меня из передряги.
– О господи, только этого не хватало! Она специально не отвечала на звонки – не хотела, чтобы я ее задержала. Полечу следующим рейсом и…