История моего безумия
Шрифт:
– Надо же, ты и шутить умеешь, а не только чужие идеи красть! Добавь юмора в свои романчики, может, станут повыразительней.
Мерзавец все-таки достал меня, и я решил не церемониться.
– Я пришел, чтобы приятно провести время в компании умопомрачительной красавицы, а твое присутствие портит мне все удовольствие. Так что вымести злобу на слабонервных.
– Думаешь, я злюсь?
Салливан перегнулся через стол и уставился на меня, скорчив зверскую рожу.
– Скоро узнаешь, на что я способен, если меня по-настоящему разозлить, – прошипел он сквозь зубы.
– Ты меня ужасно напугал… – поддразнил я, слегка удивившись угрозам.
Он выпрямился, кивнул Рейчел – то ли извинился, то ли попрощался – и вернулся к Норману Макколи.
– Ужасный человек! У меня от него кровь стынет, – пожаловалась моя спутница.
– Он просто болтает, давит на психику…
Я попытался успокоить Рейчел, но злоба, плескавшаяся в глазах Салливана, серьезно меня встревожила.
Мы отправились ко мне, решив утешиться в койке, и вполне преуспели.
– Скажи мне, Сэм… что я для тебя значу? – спросила Рейчел, перекатившись на живот.
Я погладил ее по плечу и промолчал – в надежде, что она сменит тему.
– Подружка? Любовница? Или нечто большее? – не отставала она.
Отвертеться не удастся, понял я. Мы никогда не обсуждали наши отношения, но они длились достаточно долго, так что Рейчел имела законное право поинтересоваться.
– Ты красивая, свободная, суперсексуальная женщина.
«Неплохая попытка, приятель…»
– Я не о том спрашиваю. Кто я для тебя?
Нужно было срочно найти выход – приемлемый для эго Рейчел и безопасный для меня.
– Ты – объект моих фантазий, героиня моей последней чудесной истории, риф, за который я уцепился, чтобы не пойти ко дну…
– Брось свои писательские выкрутасы! – Рейчел засмеялась. – Слова красивые, но пустые.
– Не могу определить наши отношения, – сдался я. – Мне с тобой хорошо, о большем я не задумываюсь.
Рейчел сделала забавную гримаску, и я понял, что она решила временно ослабить хватку.
Что еще я мог ей сказать? Что не могу ответить на вопрос «Кто я для тебя?», потому что и про себя ничего не понимаю? Что в те моменты, когда я мыслю трезво, мне становится ясно, как далеко я ушел от себя настоящего? Что я ненавижу себя так сильно, что даже в зеркало стараюсь не смотреть? Что утратил способность любить и ей нет места в моей жизни?
– Поедешь со мной в Майами? – спросил я в порыве виноватой нежности. – Там у меня будет больше свободного времени.
Лицо Рейчел прояснилось. Она ответила мне благодарным взглядом, а я вдруг осознал, что сделанное предложение никак не связано с моими или ее чувствами. Я не выбирал Майами – все встречи назначала пресс-секретарь.
Я ощутил себя смешным ничтожеством.
Я научился жить во лжи, но жалкие остатки принципов подавали сигналы «SOS», недодушенный внутренний голос нашептывал: «Ты сам во всем виноват…»
Глава 10
Нэйтан Санчез: рост – метр девяносто, сто тридцать кило мускулов и жира, крепкий, но неуклюжий. Телосложением мой агент напоминал скорее регбиста из «Олл Блэкс» [14] , а никак не утонченного эстета.
Именно этот человек защищал мои авторские права и зорко следил за «монетизацией» моих усилий. Его внешний вид внушал почтение, голос грохотал, сипел и хрипел, затихал, а потом вдруг выдавал надрывные, астматически высокие ноты. В Нэйтане совершенно отсутствовала элегантность, зато он был наделен особой харизмой, какой обладают некоторые проходимцы и бандиты, умело скрывающие силу и разрушительную ярость за внешней бесстрастностью.
14
Сборная Новой Зеландии по регби (англ. All Blacks – «Полностью черные») – национальная команда, представляющая Новую Зеландию в международных матчах и соревнованиях по регби.
Нэйтан был склонен к крайностям. Он выплескивал свою чрезмерность на окружающих, слишком много ел, прикуривал одну сигарету от другой, изрыгал на вас поток фраз, захлебывался словами, багровел, надсадно кашлял, замирал на грани апоплексического удара, но даже в такие моменты его ум не дремал, а крокодильи глаза зорко следили, как бы кто не воспользовался его слабостью и не напал.
Он был моим другом – одним из немногих – и наперсником. Я мог в любое время дня и ночи зайти к нему без предупреждения или позвонить – просто так, чтобы отвести душу. Стол Нэйтана был вечно завален бумагами, папками и рукописями. Он запрещал помощнице наводить порядок, заявляя, что способен найти любой документ за тридцать секунд.
– Я планирую добиться пятнадцатипроцентного прироста, – объявил он.
– И каким же способом?
Я тут же пожалел, что спросил: мне в отличие от Нэйтана никогда не нравилось обсуждать цифры.
Он улыбнулся, затянулся любимым «Винстоном» – закон о запрете курения на рабочих местах на моего агента не распространялся – и пустился в объяснения, доказывая, что девятый роман побьет все рекорды.
– Ну, что думаешь?
– Ты прав – как всегда.
Мой голос выдал полное отсутствие интереса к теме. Нэйтан насупился, посмотрел мне в глаза, как будто надеялся прочитать мои мысли, и выдохнул дым.
– Что с тобой происходит, Сэмюэль?
– Ничего.
– Не ври! Что-то не так, я чувствую. Можешь мне довериться.
– Я просто… устал. Мне нужно время для себя, хочу остановиться, оглянуться, понять, к чему пришел.
– Ясно. Может, отправишься на несколько дней за границу, развеешься, глядишь – настроение и улучшится?
– Нескольких дней будет мало. Я хочу взять паузу – на год, может, на два…
Нэйтан нервным движением раздавил окурок в пепельнице.
– Шутишь?
– Серьезен как никогда. Я должен перевести дух.
– Ты прекрасно знаешь, что договор тебе этого не позволяет! – вышел из себя Нэйтан. – Роман в год, к точной дате!
– Мой договор с издательством скоро истекает, значит, ты можешь все устроить. Издатель поймет, что мне необходимо восстановить силы.
– Даже не надейся. Он понимает одно – логику рынка, а она очевидна: читатели каждую весну ждут выхода новой книги. Если они ее не получат, переметнутся к Норману Макколи.
– Глупости! Нас с Норманом читают одни и те же люди.