История моего безумия
Шрифт:
– Прошу тебя, Дана… Я знаю, после того как мы расстались, наши отношения осложнились, но окончательно она от меня не отказывалась. Грубила, посылала куда подальше, но все-таки общалась, а теперь даже поговорить не хочет! Я ничего не понимаю.
– Неужели?
– Правда не понимаю!
– А прессу ты читаешь?
– Какую прессу, при чем тут пресса?! – разозлился я.
– Ту, где описываются твои похождения.
– О чем ты, Дана?
– О твоей последней… возлюбленной. Об этой девчонке…
Я раздраженно крякнул:
– Теперь понятно. Она не девчонка, ей двадцать шесть!
– А твоей дочери – двадцать.
– И что с того?
– Мэйан не нравится, что ты появляешься на людях с ее ровесницей.
– Ясно… И все-таки очень тебя прошу, уговори ее позвонить мне. Я хочу, чтобы мы вместе пообедали.
– Она читала твои сообщения, но не намерена рисковать: ей не улыбается идея столкнуться нос к носу с твоей… подружкой.
Дана не считала нужным скрывать свое неодобрение.
– И ты с ней согласна?
– В каком смысле?
– Ты тоже считаешь, что она слишком молода для меня?
– Я ничего не считаю и никого не сужу. Я могла давать советы человеку, с которым делила жизнь. Его я знала и понимала, но это было давно.
– Бога ради, не сгущай краски!
Дана промолчала.
– А у тебя как дела с… Люком? – спросил я, чтобы перевести разговор в безопасное русло.
– Его зовут Лукас.
– Извини…
– Проехали. Он замечательный человек, добрый, внимательный. Мэйан очень хорошо с ним ладит.
Дане, как и всем женщинам, была свойственна зловредность.
Меня не слишком радовала мысль, что моя бывшая жена счастливо живет с человеком без недостатков, а моя дочь испытывает к нему дружеские чувства. Будь я менее эгоистичен, я порадовался бы за них, вместо того чтобы копить злобу.
– Вот и замечательно, – произнес я, надеясь, что это прозвучало вполне убедительно и естественно, а потом долго сидел, глядя в пустоту, и пытался заглушить отголоски ревности.
Глава 15
Я послал эсэмэску Рейчел, предупредил, что опаздываю, зашел в кабинет за документами и ключами от машины и решил заглянуть на Фейсбук.
Среди полученных сообщений было и послание от загадочного однофамильца. Я открыл его, ожидая увидеть шутку насчет общего имени и фамилии, и прочел:
Ты такой жизни хотел для себя?
Я несколько раз перечитал эту фразу, пытаясь вникнуть в смысл вопроса. Что хотел продемонстрировать автор – чувство юмора? Он намекает на один из моих романов? Или этот человек – пустой фантазер?
Я увеличил его аватарку, увидел обложку какого-то романа с размытым названием и выключил компьютер. Чужая известность завораживает и возбуждает психопатов, так что писателям часто приходится иметь дело с людьми, которые почему-то наделили себя правом вторгаться в их жизнь. Читатели купили ваш роман и провели в вашем обществе много часов, они убедили себя, что вы – единомышленники или же, напротив, антагонисты, а значит, принадлежите им – до некоторой степени. Они претендуют на ваше время, интерес, сочувствие. На меня не раз «нападали» – на Фейсбуке и даже очно, во время рекламных туров. Гамма эмоций была богатой – от дикого восторга до грубых оскорблений и желчной, завистливой критики. Главное – никогда не вступать в спор с неуравновешенными личностями, иначе они укрепятся во мнении, будто ты им что-то должен.
Я вышел из дома и забыл о странном письме.
Я открыл глаза за несколько минут до телефонного звонка. Воспоминания о вчерашнем вечере были более чем смутными: девицы, смех, выпивка, лица, знакомые и нет… Похмелье было тяжелым – я едва мог поднять веки, в глаза будто песка насыпали, злобный бесенок-садист стучал по черепу молотком и зубилом. Я вообще когда-нибудь просыпался в нормальном состоянии?
Часы показывали полдень. Рейчел ушла около восьми, но в комнате все еще витал аромат ее духов. Я снял трубку.
– Только не говори, что ты еще спишь! – Я узнал веселый голос моего пресс-секретаря Сэнди.
– Давно встал и уже работаю, – соврал я.
– Расскажи кому-нибудь другому! Мы давно знакомы, так что я легко могу определить, спишь ты или бодрствуешь.
– Ладно, сдаюсь. Надеюсь, ты не просто так нарушила мой покой?
– Конечно. Джек Лерман приглашает тебя на передачу.
– Отлично. Ну и?
– И?! Это гениально! Все мечтают попасть на ток-шоу Лермана, я это устраиваю, а ты произносишь три слова – и конец рассказа?
– Извини. Ты ведь знаешь, утром я никакой.
– Днем и вечером дела обстоят не лучше.
– Я не хочу участвовать в этой программе, Сэнди.
– Ты, надеюсь, шутишь?
– Я никогда ее не смотрел, но много чего слышал. Два хитреца изображают критиков и унижают писателей. Особенно тех, кто пишет для широкого круга читателей.
– Они очень агрессивны, не спорю. Но это игра, и телезрители все понимают. После каждой передачи продажи взлетают до небес.
– Мне что, отдать себя на растерзание, чтобы завоевать новых читателей?
– Нет, просто будь собой. Ты нравишься людям, они знают, что задача двух шутов – устроить представление, так что бояться нечего. Ты не можешь отказаться! Я из шкурки вылезла, чтобы запихнуть тебя!
Сил спорить у меня не было, и я сдался. Правда заключалась в том, что мне было все равно.
– Придется переделать твое расписание. Через полчаса пришлю мейл.
Я забеспокоился – придется и мне пересмотреть план встреч с… особыми читательницами. Я принял душ, налил себе кофе и в ожидании сообщения Сэнди зашел на Фейсбук. Одно из писем было от Однофамильца.