История моих животных
Шрифт:
Я недружелюбно взглянул на мальчика и принялся искать свою куропатку.
Александр помогал мне искать.
Внезапно он сказал:
— Смотри, Причард вернулся.
— Где же он?
— Рядом с твоим сборщиком колосков, и, кажется, собирается стянуть у него завтрак.
— Сухой хлеб? Ты не знаешь Причарда.
— Да посмотри же.
Я посмотрел. У меня вспыхнула догадка.
— Вот это лучше всего! — сказал я.
— Он делает стойку над мальчиком? — спросил Александр.
—
— Осанна! — сказал Александр. — Если это так, я выдам Причарду награду за добродетель.
— Возьми десять су, подойди к этому юному предпринимателю, который, кажется, оказался в очень неудобном положении, и скажи ему следующие слова: «Куропатка моего отца и десять су или куропатка моего отца и пинок в…»
Сборщик колосьев вскочил и пытался удрать.
Но Причард, видевший, как убегает дичь, упрямо преследовал паренька, держа нос на уровне его кармана.
— Позовите же вашу собаку, господин охотник! — кричал шалопай. — Она меня сейчас укусит.
И он пустился бежать.
— Взять, Причард! Взять! — закричал я.
Причард подскочил к мальчику и зубами схватил карман его куртки.
— Ну, теперь для тебя все просто, — обратился я к Александру.
Приблизившись, Александр сунул руку в карман к мальчишке и извлек оттуда куропатку.
Поскольку это было единственное, что привлекало Причарда в новом знакомом, то едва куропатка покинула карман, как пес отпустил куртку.
Незачем продолжать рассказ о дальнейших подвигах Причарда. После целого дня, когда он предавался самым безумным и неожиданным чудачествам, я вернулся на ферму с пятью десятками штук дичи.
Альфред со своим классиком Медором добыл не больше.
Но из своих наблюдений за Причардом я сделал вывод: тот, кому выпало счастье обладать этим псом, должен охотиться в полном одиночестве.
Это собака трапписта.
XXXIV
КАК АЛЬФРЕД БЫЛ ВЫНУЖДЕН ВЕРНУТЬСЯ В КОМПЬЕНЬ В НАРЯДЕ ШОТЛАНДСКОГО СТРЕЛКА
На следующий день благодаря Причарду, который сделал стойку над стаей куропаток в зарослях клевера, принадлежащих одному из соседей г-на Моке из Брассуара, г-ну Дюмону из Мориенваля, у нас вышел спор с упомянутым г-ном Дюмоном.
Нам показалось, что г-н Моке к нам несправедлив и из соображений соседства, я думаю, даже родства, держит сторону г-на Дюмона.
Посоветовавшись между собой, мы решили к нему не возвращаться, бросить охоту и отправиться в Компьень.
Еще в супрефектуре Уаза мы наняли небольшую открытую повозку и нам посоветовали быть поосмотрительнее с ней и с лошадью.
Мы были неизменно осмотрительны, пока нас везло микроскопическое животное, узурпировавшее звание лошади, но едва достигавшее размеров осла.
Но, похоже, маленькие лошадки, как и люди небольшого роста, отличаются сварливым характером.
Наша лошадь всю дорогу не переставала с нами спорить.
Я вызвался быть ее переводчиком и, поскольку моя речь направлялась вожжами и была пересыпана хлесткими аргументами, лошадь в конце концов не то чтобы признала свою неправоту, но стала вести себя так, будто признавала, что я прав.
Благодаря этой хитрой диалектике я без всяких происшествий добрался до фермы и привез туда трех своих спутников.
Приняв решение ехать в Компьень, не заворачивая к Моке, мы послали в Брассуар нашего носильщика, приказав запрячь в повозку Ненасытного и вернуться за нами на дорогу, ведущую в Компьень.
Наш буцефал получил имя Ненасытного из-за своей способности нестись вперед, буквально пожирая пространство.
Лишь у Альфреда нашлись кое-какие возражения.
Ему придется вернуться в Компьень, не приведя себя в порядок; несомненно, это уронит его в глазах прекрасных дам, проживающих в супрефектуре Уаза.
Но мы пренебрегли светскими жалобами Альфреда: этого требовало наше оскорбленное достоинство.
К полудню мы увидели Ненасытного, повозку и носильщика.
Ненасытный, получивший на ферме порцию овса обычной лошади, ржал, вскидывал голову и двигал ушами — наподобие телеграфа; все это обещало нам на обратном пути беседу не менее оживленную, чем по пути сюда.
В ту минуту как появился Ненасытный, охота была удачной, и мы решили, что повозка последует за нами, а позже мы в нее сядем.
Впрочем, мы считали, что это хороший способ успокоить возбужденного Ненасытного — заставить его проделать в качестве вступления к поездке в Компьень два-три льё по вспаханному полю и по жнивью.
Здесь было еще одно преимущество: каждую убитую штуку дичи мы отнесем в повозку (на следующий день после открытия охотничьего сезона не только ноги становятся несколько ленивыми, но и плечи).
К несчастью, наши предположения насчет Ненасытного не осуществились: вспаханная земля и жнивье его успокаивали, но ружейные выстрелы выводили из себя.
При каждом выстреле нашему носильщику приходилось выдержать бой с конем.
В два часа мы всех созвали.
На этот раз Альфред явился.
Альфред знал, что, если его в последнюю минуту не окажется на месте, ему придется проделать пешком четыре льё, а он, готовый проделать четыре и даже восемь льё полем напрямик, совершенно не горел желанием идти по дороге.
Повозка ждала нас у леса.
Мы расположились в ней следующим образом: Маке с Альфредом на задней скамейке, мы с Александром — на передней.