История начинается в Шумере
Шрифт:
Разумеется, Уту не мог отказать герою. Поэт продолжает рассказ:
Уту услышал и внял его мольбам, Он принес для него на гору Хуррум «дыхание жизни».Затем Лугальбанда обращает взор к планете Венере и возносит молитву богине Инанне — «блуднице, входящей в веселый дом, дабы сладостны были опочивальни». «Как к отцу (sic!), породившему его, обратился он к ней с молитвой», чтобы Инанна не дала ему погибнуть на горе Хуррум, «на горе дерева „хашур“». Инанна тоже не отказывает Лугальбанде в помощи. Она в свою очередь дает ему «дыхание жизни» и «укрывает его, подобно одеянию, радостью сердца».
Тогда Лугальбанда смотрит на луну и обращается к богу Сину, «к звезде,
Син, конечно, тоже склоняется к мольбе Лугальбанды и «дает ему жизнь». Снова обращает герой взор к солнцу и прославляет его в молитве. Вот отрывок из нее:
«О Уту, пастырь Земли, отец черноголового народа! Когда ты засыпаешь, народ засыпает с тобой, Когда ты встаешь, о могучий Уту, народ встает вместе с тобой. Без тебя, Уту, Владыка не пускается в путь… раб не пускается в путь к… Для одинокого путника ты, Уту, брат-близнец, Для человека в пути, ты, Уту, „третий“, Для… ты его второй глаз. Нагого, беспомощного, нищего „Душа“ твоего света одевает словно одеянием из мохнатой шерсти, Нуждающегося ты укрываешь одеянием из белой шерсти… Герой, сын богини Нингаль, я пою тебе славу!»Благодаря «пище жизни» и «воде жизни» Лугальбанда выздоравливает, но, по-видимому, продолжает блуждать один по горам, охотясь на зверей и собирая дикие растения. Однажды он засыпает и слышит во сне повеление (возможно, повеление бога Уту). Ему приказано выследить и убить дикого быка, а его жир принести в жертву восходящему солнцу. Кроме того, герой должен убить козленка, вылить его кровь в ров, а жир разбросать по равнине. Проснувшись, Лугальбанда исполняет все, что ему было приказано во сне. Кроме того, он готовит пищу и хмельное питье для четырех главных божеств шумерского пантеона — для Ана, Энлиля, Энки и Нинхурсаг.
Сохранившаяся часть поэмы оканчивается, насколько можно понять, восхвалением семи небесных светочей, помогающих богу луны Нанне, богу солнца Уту и богине планеты Венеры Инанне озарять вселенную.
Вот в сущности и все, что можно сказать о дошедшей до нас эпической поэзии шумеров и об их героическом периоде.
В отличие от сказаний и гимнов лирическая поэзия занимает в шумерской литературе весьма скромное место, в особенности любовная лирика. До настоящего времени среди сотен тысяч шумерских табличек обнаружены только два любовных стихотворения. Да и их, как будет видно из дальнейшего, по сути дела нельзя отнести к жанру любовной лирики в полном смысле этого слова. Это, очевидно, ритуальные песни, в которых новобрачная прославляет своего царственного супруга. Ближе всего к ним библейская «Песня песней».
28. Во славу царственного жениха
Первая любовная песнь
В те дни, когда я работал в Стамбульском музее Древнего Востока — это было в конце 1951 г., — я натолкнулся на небольшую табличку, числившуюся под номером 2461. В течение нескольких недель перед этим я просматривал целые ящики табличек с еще не изученными, не изданными текстами, стараясь определить, к какому литературному произведению они относятся. Все это было только подготовительной работой для отбора и копирования наиболее важных текстов, так как я хорошо понимал, что у меня не хватит времени скопировать все. И вот мне попалась на глаза табличка № 2461, лежавшая в одном из ящиков среди множества других фрагментов.
Меня прежде всего привлекла отличная сохранность этой таблички. Вскоре я понял, что передо мной разделенная на строфы поэма, в которой воспеваются красота и любовь: преисполненная радости невеста славит в ней царя по имени Шу-Син, правившего Шумером почти 4000 лет назад. Я перечитал табличку еще два раза, пока не убедился, что глаза меня не обманывают. Передо мною лежала одна из самых древних любовных песен, начертанных человеческой рукой.
Но вскоре мне стало ясно, что речь шла не просто о какой-то влюбленной паре, а о царе и его избраннице и что эта песнь несомненно предназначалась для исполнения во время самого возвышенного из древних обрядов, обряда «священного бракосочетания». Согласно религиозным предписаниям Шумера, царь каждый год должен был сочетаться браком с одной из жриц богини Инанны, олицетворявших богиню любви и продолжения рода, дабы обеспечить плодородие земли и женского чрева. Эта церемония происходила в день Нового года. Ей предшествовали празднества и пиры, сопровождавшиеся музыкой, пением и танцами. Стихи, записанные на маленькой табличке из Стамбула, по всей видимости, были пропеты избранницей царя Шу-Сина в один из таких новогодних праздников.
Муазез Джиг, одна из хранительниц коллекции табличек Стамбульского музея, сняла копию с заинтересовавшей меня таблички, и мы совместно опубликовали этот текст в «Бюллетене» Турецкой исторической комиссии (том X V I, стр. 345 и сл.). Одновременно с транслитерацией текста нами был сделан предварительный перевод с комментариями.
Вот этот перевод:
Супруг, дорогой моему сердцу, Велика твоя красота, сладостная, точно мед, Лев, дорогой моему сердцу, Велика твоя красота, сладостная, точно мед. Ты меня полонил, дозволь мне стать, трепеща, перед тобой, — Супруг, я хочу, чтобы ты отвел меня в свою опочивальню! Ты меня полонил, дозволь мне стать, трепеща, перед тобой, — Лев, я хочу, чтобы ты отвел меня в опочивальню! Супруг, дозволь мне ласкать тебя,— Мои нежные ласки слаще меда. В опочивальне, наполненной медом, Мы насладимся твоей чудесной красотой. Лев, дозволь мне ласкать тебя,— Мои нежные ласки слаще меда. Супруг, ты удовлетворил со мной свои желания, Скажи это моей матери, она угостит тебя тонкими яствами, А мой отец наделит тебя подарками. Твою душу — я знаю, как обрадовать твою душу, Супруг, спи в нашем доме до зари. Твое сердце — я знаю, как возвеселить твое сердце, Лев, спи в нашем доме до зари. Ты, раз ты меня любишь, Подари мне, молю, твои ласки! Господин мой, бог, господин мой, защитник, Мой Шу-Син, радующий сердце Энлиля, Подари мне, молю, твои ласки!Вторая — и последняя — из дошедших до нас любовных песен Шумера записана на табличке, также хранящейся в Стамбульском музее. Э. Чиера опубликовал ее текст еще в 1924 г., однако перевод этой песни был сделан А. Фалькенштейном лишь в 1947 г. [37]
В этой второй песне, как и в первой, безымянная жрица обращается со словами любви к царю. Однако композиция ее не столь ясна, и отдельные места остаются непонятными. По-видимому, эта песня делится на шесть строф: две строфы по четыре строки, одна из шести строк, затем еще две по четыре строки и еще одна из шести строк. Логическую связь между отдельными строфами уловить трудно.
37
См. «Die Welt des Orients»,т. I, S. 43–50.
В первой строфе воспевается рождение царя Шу-Сина. Вторая состоит из восклицательных предложений, видимо прославляющих Шу-Сина, его мать Абисимти и его жену Кубатум, а в третьей акрица перечисляет подарки, полученные ею от царя за песни радости — «аллари». Что касается последних трех строф, то первая и третья в таких же восклицательных предложениях славят царя, а во второй поэтесса красноречиво расхваливает собственные прелести.
Она дала жизнь тому, кто чист, она дала жизнь тому, кто чист, Царица дала жизнь тому, кто чист, Абисимти дала жизнь тому, кто чист, Царица дала жизнь тому, кто чист. О моя (царица), наделенная прекрасными руками и ногами! О моя (царица), прекрасной головой, моя царица Кубатум! О мой (господин) . . прекрасными волосами, господин мой Шу-Син! О мой (господин) . . прекрасными словами, о ты, сын Шульги! За то, что я пела, за то, что я пела, господин меня одарил. За то, что я пела «аллари», господин меня одарил: Золотой подвесок, печать из лазурита господин мне подарил, Золотое кольцо, серебряное кольцо господин мне подарил. Господин, твой подарок преисполнен. ., подними ко мне свой лик! Шу-Син, твой подарок преисполнен. ., подними ко мне свой лик! . . ., господин. . ., господин. . . ., . . ., подобно оружию. . . ., Город подъемлет руку словно дракон, господин мой Шу-Син, Он простирается у твоих ног, словно львенок, о сын Шульги. Мой бог, напиток девушки-виночерпия сладостен, Подобно ее напитку, сладость у нее в чреслах, сладостен ее напиток, Подобно ее губам, сладость у нее в чреслах, сладостен ее напиток. Сладостен ее напиток смешанный, ее напиток. Мой Шу-Син, снизошедший ко мне, О мой (Шу-Син), снизошедший ко мне, обласкавший меня, Мой Шу-Син, снизошедший ко мне, Возлюбленный Энлилем, (мой) Шу-Син, Мой царь, бог своей земли! Это песнь в честь (богини) Бау.