История нашей жизни том-4
Шрифт:
Старик только постоянно кланялся всем присутствующим за большим столом. Когда торжественная часть нашего застолья подошла к концу, Павел Степанович сослался на свою усталость. Сказал, что пойдёт спать. Распорядился, чтобы кучера развезли всех по домам. Мы с Фёдором тоже отправились спать в ту самую комнату, которую мне выделили с гардеробом.
Мы оба, действительно, так сильно устали за прошедшие дни, что, едва добравшись до постели, тут же крепко уснули. даже не чувствовала, как сонная рука Фёдора трогала мои груди. От усталости мне было не до половой связи с моим
17. Без вины виновата.
После длительных и весьма опасных путешествий от имения «Рагули» до Старого хутора и обратно, а также после свадьбы в саду имения «Рагули» нам некуда было спешить. Мы могли спать столько, сколько позволяет здоровье. Однако спать долго нам не пришлось. Нас разбудила беда.
– Ой! Помогите! Боже мой! – сквозь сон, услышала вопли Прасковьи. – Быстрее! Оля зарезалась!
Накинув на голое тело домашний халат, выскочила из своей комнаты и побежала в комнату Ольги, которая была рядом с нашей комнатой. Прасковья стояла у двери с веником, и вся дрожала от страха увиденного ею в комнате Ольги. Подошла к двери и ужаснулась. Ольга лежала в белой ночной рубахе лицом вниз на полу в луже собственной крови. Из её спины торчало огромное лезвие острого ножа.
Видимо, это когда она себя зарезала, то упала на ручку ножа и проткнула нож глубже? Кровь была свежей. Выходит, что все только что случилось. Всего несколько минут назад Ольга была жива и, чем-то, занималась?
Посмотрела на письменный столик Ольги и увидела на нем исписанный листок белой бумаги. Подошла к столику. Листок лежал рядом с керосиновой лампой и был придавлен чернильницей. На листке красивым почерком было написано:
«Мама и папа, простите меня за этот поступок. Больше не могу носить под сердцем дитя насильника и груз убитых мной парней. Люблю вас. Не забывайте меня. Прощайте. Ваша Оля».
Листок был закапан слезами, которые расплылись между строчек. Капли слез были свежими, даже не успели высохнуть. Выходит, что Оля зарезалась перед входом в комнату Прасковьи.
– О! Боже мой! – услышала, за спиной голос Евдокии Лукьяновны, она сразу упала без чувств.
Прошла минута. Комната заполнилась родственниками и слугами имения. Устин подошёл к телу Ольги. Осторожно перевернул её тело. Рукоятка финского ножа была плотно прижата под грудью к телу в области сердца. Все тело Ольги сжато как пружина до придела.
Будто душа готовилась к полёту, но ей мешал финский нож. Устин взялся за рукоятку ножа и резко выдернул его из тела Ольги. Все тело как бы вздохнуло, выпрямилось на всю длину, а из открытой раны брызнул фонтан крови, оставшейся в сердце.
Кровь обрызгала стоящих рядом с трупом людей. Струйка крови медленно потекла в сторону родителей, стоящих рядом с трупом Ольги, словно прощаясь с ними.
– Её душа покинула нас, – облегчённо, сказала Прасковья. – Сейчас Оля на небесах у господа Бога.
Прасковья показала в небо рукой и все взглядом, как бы проводили душу Ольги туда, на небо, к господу Богу. Женщины принялись креститься и оплакивать кончину Ольги.
Мужчины вышли на веранду, чтобы
Наверно, только Павел Степанович и Евдокия Лукьяновна не могли смириться со смертью младшей дочери? Они постоянно плакали. За два дня до похорон Ольги постарели настолько, что приехавшие к ним на похороны соседи это сразу заметили.
Даже слуги в усадьбе между собой говорили, что господа сильно сдали и поседели разом, как за десять лет. День смерти Ольги был настолько прекрасный и чистый, что можно было подумать, Бог приготовил хорошую встречу её души.
В небе ни единой тучки. Нет даже лёгкого ветерка. Воздух прозрачен и чист. Кругом такая тишина, что можно услышать кузнечиков в траве, которые ищут там себе пропитание.
Опасаясь потревожить божественную тишину, притихли назойливые вороны в саду. Шустрые воробьи отсиживаются в своих гнёздах под крышей дома. Люди разговаривают шёпотом.
Слуги ходят по дому на цыпочках, стараясь не зацепить ногами половицы. Все боятся своим движением разбудить первозданную тишину, которую послал Бог нам на Землю.
Даже половицы под ногами толстых служанок перестали скрипеть. Все вокруг было тихо. Тело Ольги лежит на большой лавке в середине своей комнаты. Прасковья и Ксения вымыли тело, нарядили в белый сарафан, отчего Ольга стала похожа на нарядную невесту.
Ведь ей так хотелось стать невестой, а насильники оборвали её искреннюю мечту к супружеской жизни. При жизни убили в Ольге естественную любовь к мужчине.
Затоптали в грязь любовь, самоё прекрасное, что дал нам Бог в этой ужасной жизни. Как подобает по христианскому обычаю, Ольгу похоронили на третий день, на родовом кладбище, которое находилось прямо за садом в имении «Рагули».
На похоронах присутствовали родственники, соседи и те, кто в тот день приехали к Лебедевым в гости и по делам. Хоронили тихо и скромно. Без музыки и без слов.
Когда гроб с Ольгой опустили в могилу, все присутствующие бросили по горсточки земли на крышку гроба. Затем прислуга остаток земли превратила в небольшой холмик над могилой, и обложили холмик цветами, принесёнными на похороны Ольги. У изголовья могилы поставили высокий каменный крест, в красивой рамке каллиграфическая надпись: «Лебедева Ольга Павловна – родилась 1 августа 1869 года, умерла 1 августа 1887 года».
– «Какой кошмар!» – удивлённо, подумала сама. – «Умерла Ольга в день своего совершеннолетия! Возможно, что поэтому написали ни день её похорон, а день её смерти, подчеркнули дату её совершеннолетья, к которому Ольга спешила? Бедная девочка, как она мечтала жить хорошо с любовью к людям. Так насильники прервали её стремление к прекрасной жизни.»
Поминки Ольги прошли также скромно, как похороны. Присутствовали только близкие люди.
Никто не говорил громких слов. Лишь батюшка в молитве напомнил, что за ней прибыли ангелы, чтобы забрать Ольгу к себе в Рай. Она совершенно не виновна в смерти людей.