История немцев Поволжья в рассказах, шванках и документах
Шрифт:
Я вернулся домой только вечером. Дом моих родителей был обычным марксштадтским домом, то есть не утопал в зелени палисадника, а выходил торцом с голубым фронтоном и двумя добрыми глазами-окнами непосредственно на улицу. Вечером окна, как веками, закрывались синими ставнями и спали до утра. В невыносимую летнюю жару они оставались закрытыми и днём.
Дом прочно стоял на массивном кирпичном фундаменте, был выкрашен в тёмно-зелёный цвет, также
Когда я вернулся, в доме садилась ужинать. Мать разливала по тарелкам суп со стручками зелёной фасоли, заправленный подрумяненной мукой. Отец, улыбаясь в седеющие усы, вышел из комнаты и пожал руку:
– Поздравляю с окончанием техникума! Мария и Лиза уже сообщили.
Подошла и мать, поцеловала в щёку.
– Слава богу. Садись скорей к столу! Заждались тебя. Наверное, опять с Алисой гулял?
Двенадцатилетняя Лиза и десятилетняя Мария, нетерпеливо крутясь у стола, восхищённо смотрели на меня.
– Мама, папа, он сдал на отлично!
– Вы уже сказали. Берите пример с брата, а то у вас одни тройки!
– Только по арифметике! – Мария скорчила обиженную рожицу.
– Откуда вы знаете, что я сдал на отлично?
– Знаем, ты всегда сдаёшь на отлично! А вообще-то мы встретили Костю Винтерголлера… Который с тобой учится… Учился. Он нам сказал. Он экзамен тоже на отлично сдал.
Отец подошёл к своему месту и, сложив руки, беззвучно зашевелил губами. Все, стоя, последовали его примеру.
Я давно был равнодушен к этой традиции, но не хотелось огорчать истово верующих родителей.
Закончив молитву и несколько секунд постояв неподвижно, отец сел, взял краюшку хлеба и зачерпнул первую ложку супа. За ним приступило к трапезе всё семейство.
– Я лучше всех сдал. – похвастался я через несколько минут. – Мне от Наркомзема дали направление в Саратовский сельскохозяйственный институт на факультет механизации! С общежитием и стипендией!
Мать отложила ложку и уставилась на меня округлившимися серыми глазами:
– И ты согласился?
– Конечно! Завтра будет выпускной вечер, нам вручат аттестаты, а мне ещё и направление.
– И сколько будешь учиться?
– Пять лет.
– Ещё пять лет! Господи! Ждали-ждали… Думала: закончишь учёбу, будешь работать, нам станет полегче, и вот опять… Сначала на Фёдора надеялись, а он женился и уехал. Ты был последней надеждой…
– Мама, ну что ты! Я стану инженером, буду хорошо зарабатывать. Моя учёба оправдается!
– Когда ты станешь инженером!? Когда будешь зарабатывать!? Я не доживу! Вся жизнь, вся жизнь прошла в нищете! И подохнем в нищете!
– Что ты, Катрин! – возразил отец. – Живём как все, сейчас, слава богу, не голодаем.
– Не голодаем! – передразнила мать. – Сейчас не голодаем! Но едим и оглядываемся: не съели ли лишнее, не объели ли детей. У Руша работал – голодали, потом два года на японской войне. Билась, как рыба об лёд, чтобы заработать и не умереть с голоду. Жила надеждой: ты вернёшься, заживём! Вернулся. Опять у Руша. Денег нет, ели, что ты от своего обеда приносил. Опять война – уже на три года ушёл. Пошла в служанки к адвокату Брауну. Смотрела, как хозяева обжирались и ненавидела их, а однажды не выдержала и сказала: «Мой муж в окопах вшей кормит, а вы жрёте белый хлеб, фрукты, пьёте вино, думаете, чего бы такого сожрать, чего раньше не жрали! И даёте деньги на войну – пусть она продолжается бесконечно!» Бросила им под ноги свой фартук и ушла. Как я тебя тогда ждала! А от тебя ни одной весточки! За три года…
– Ты же знаешь… Турки окружили нас в горах. Мы съели все ремни, ослепли от солнца и блеска снегов…
– А после революции, когда мы перебрались в Розенхайм к моим родителям и нам дали землю…
– Да… Мы так радовались!
– Недолго радовались! Тебя опять забрали в армию. Я осталась уже с четырьмя детьми. День и ночь молилась, чтобы ты вернулся.
– И бог услышал твои молитвы… Особенно в ту ночь под Варшавой, когда за нами гнались поляки…
– Потом двадцать первый год, когда умерли мать, потом отец… Не успели опомниться, уже тридцать третий, еле-еле продали дом за полмешка пшена и бежали куда глаза глядят. Голод, голод и голод. Вот третий год только не голодаем. Я старею, ты болеешь, кто поднимет Лизу с Марией? Фёдор отрезанный ломоть, у него своя семья. Одна надежда была на Александра! А он – опять учиться!
– Сестрёнок не брошу. Буду учиться и работать, – сказал я.
– Много ты наработаешь, учась!
– Такого шанса больше не представится. Жить в Саратове в бесплатном общежитии… Получать стипендию… Я бы всю стипендию отдавал вам…
– Тебе бы самому на неё прожить!
Лиза с Марией доели свой суп, чисто вымакали хлебным мякишем тарелки, а взрослым было не до еды, остывавшей перед ними.
– Ты что молчишь, Эдуард? – обратилась мать к отцу. – Скажи своё мнение.
Конец ознакомительного фрагмента.