История одного крестьянина. Том 2
Шрифт:
— А все-таки, Мишель, кое-чего добиться можно. Вот если бы мои товарищи по Конвенту — каждый в своем краю — провели такую кампанию, у нас снова было бы большинство. Не такая уж плохая у нас Директория, надо только ее оживить, сделать злее, чтобы ее боялись, как боялись в свое время Комитета общественного спасения, а добиться этого можно лишь в том случае, если на новых выборах народ открыто покажет, что он стоит за республику. Откуда у нас эта разруха, разбои, мошенничество, почему народ разочаровался во всем, а реакционеры так обнаглели? Все потому, что в Третьем году были неудачные выборы. Когда народ лишают права выбирать своих представителей, когда прямые налоги ставят выше человека и по ним судят, давать ему право голоса или нет, — тогда от имени народа начинают действовать интриганы и устраивают все так, как им выгодно. Они продаются за тепленькое местечко, за деньги, за почести, а заодно продают и родину.
И пошло это все от наших знаменитых жирондистов, которых все так жалели, когда они ушли из Конвента, — от этих Ланжюине, Пасторе [165] , Порталис [166] ,
165
Пасторе Пьер (1756–1840) — французский политический деятель. Член Законодательного собрания. После свержения монархии эмигрировал, в 1795 году возвратился во Францию, был избран членом Совета пятисот. После переворота 18 фрюктидора был сослан. В 1800 году возвратился во Францию, стал профессором права, профессором философии и сенатором. Получил от Наполеона титул графа. После реставрации Бурбонов был введен в палату пэров, назначен государственным министром и канцлером.
166
Порталис Жан-Этьен-Мари (1746–1807) — французский политический деятель, адвокат. Был арестован в 1793 году, после переворота 9 термидора освобожден. Председатель Совета старейшин в июне 1796 года. После переворота 18 фрюктидора эмигрировал. Возвратился во Францию после переворота 18 брюмера. Принимал активное участие в составлении Гражданского кодекса, в подготовке конкордата (соглашения с папой римским), в выработке императорского катехизиса. Получил от Наполеона титул графа.
167
Барбе-Марбуа Франсуа, маркиз де (1745–1837) — французский политический деятель — генеральный консул в США, член н одно время председатель Совета старейшин, после переворота 18 фрюктидора сослан в Гвиану. Через два года был возвращен из ссылки. Назначен директором государственного казначейства, получил от Наполеона орден Почетного легиона и титул графа. В 1808 году сделался директором Счетной палаты. В 1814 году стал на сторону правительства Реставрации и был введен в состав палаты пэров.
168
Воблан Венсан-Мари Вьено, граф де (1756–1845) — французский политический деятель. Депутат Законодательного собрания, монархист, скрывался во время якобинского террора. В 1795 году был заочно приговорен к смертной казни за участие в восстании 13 вандемьера. В 1796 году избран членом Совета пятисот; после переворота 18 фрюктидора эмигрировал. При Наполеоне был членом Законодательного корпуса, затем префектом департамента Мозель. После второй реставрации Бурбонов стал министром внутренних дел. Проявил себя крайним монархистом. В 1816 году был уволен в отставку.
169
Бабеф Гракх (1760–1797) — видный деятель французской революции, организатор и теоретик «Заговора равных», ставившего своей целью свержение Директории и создание революционного правительства, которое должно было осуществить переход к новому общественному строго — коммунизму. Коммунизм Бабефа и его сторонников (бабувистов) был утопическим: Бабеф не понимал ведущей роли рабочего класса в социальной революции и уделял главное внимание аграрному вопросу. Заговор был раскрыт полицией с помощью провокатора, проникшего в среду заговорщиков. Бабеф и один из его главных соратников Дартэ были казнены. Широкие массы, революционная активность которых была сломлена неудачными восстаниями 1795 года, не оказали активной помощи бабувистам. Историческое значение «Заговора равных» заключается в том, что это была первая попытка свержения буржуазного строя во имя осуществления коммунизма.
Глава десятая
Весь март и апрель 1797 года шли предвыборные собрания по местечкам и коммунам, и Шовель не пропустил ни одного из них. Но, помимо этих собраний, край волновали и другие немаловажные события: приготовления Моро к переходу через Рейн, замена Бернонвиля Гошем на посту главнокомандующего армией Самбры и Мааса, а также обращение Бонапарта к своим солдатам накануне новой кампании, вывешенное на дверях клубов и мэрий.
«КОМАНДУЮЩИЙ ИТАЛЬЯНСКОЙ АРМИЕЙ БОНАПАРТ —
К СОЛДАТАМ ИТАЛЬЯНСКОЙ АРМИИ
Главная штаб-квартира в Бассано, 20 плювиоза V года (10 марта 1797 г.).
Со взятием Мантуи закончилась кампания, за которую родина будет вам вечно благодарна. Вы вышли победителями из четырнадцати генеральных сражений и семидесяти схваток. Вы взяли в плен свыше ста тысяч солдат и офицеров противника, отобрали у него пятьсот полевых орудий и две тысячи крупнокалиберных, а также четыре понтонных моста. За счет контрибуций, взысканных вами с покоренных стран, мы содержали, кормили и оплачивали армию на протяжении всей кампании. Кроме того, вы послали министру финансов тридцать миллионов, что явилось существенным вкладом в государственную казну. Вы пополнили Парижский музей множеством ценных предметов и произведений искусства, созданных мастерами древней и новой Италии на протяжении тридцати веков.
Вы завоевали и подарили республике красивейшие земли Европы. Ломбардская [170] и Циспаданская [171] республики обязаны вам своей свободой. Французский флаг впервые реет на Адриатике, против древней Македонии, в каких-нибудь двадцати четырех часах марша от нее, Короли Сардинский и Неаполитанский, папа и герцог Пармский вышли из враждебной нам коалиции и всячески заискивают перед нами, добиваясь нашей дружбы. Вы изгнали англичан из Ливорно, Генуи и с Корсики. Но это еще не все. Вам предстоит выполнить великую миссию: на вас возлагает родина все свои надежды, и вы по-прежнему будете достойны ее доверия. Из всего множества врагов, объединявшихся, чтобы задушить нашу республику, как только она родилась, против нас стоит сейчас один только император. Это уже не монарх могущественной державы, ибо существует он на деньги лондонских купцов. И сам он, и его политика подчинены интересам этих злокозненных островитян, не знающих ужасов войны и с улыбкой взирающих на страдания, которые терпит народ на континенте».
170
Ломбардская республика со столицей Миланом была создана в северной Италии в 1796 году в результате побед Франции над Австрией; находилась в вассальной зависимости от Французской республики.
171
Циспаданская республика — одна из вассальных республик, созданных и Италии в результате побед Франции над Австрией в 1790–1797 годах.
И так далее и тому подобное. Под конец он заявлял, что эта кампания прикончит австрийских монархов, которые последние триста лет с каждой войной теряли часть своего могущества, восстановили против себя народ, отняв у него все права, и теперь вынуждены будут плясать под дудку англичан.
После этого всем стало ясно, что война снова заполыхает от Голландии до Италии, и чем дальше продвинутся наши войска, тем больше придется им выдержать сражений. Однако положение наше было не такое уж скверное: вместо того чтобы сражаться с врагом на нашей земле, как в 92-м и 93-м годах, мы через Тироль собирались вторгнуться в его владения. Эрцгерцог Карл, лучший из австрийских полководцев, уже готовился к встрече с Бонапартом. Через город проходили отряды новобранцев — они шли на пополнение армий Дельмаса и Бернадотта, направивших несколько своих дивизии в Итальянскую армию.
Благодаря передвижению войск торговля вдоль всей границы шла очень бойко. У нас еле хватало товаров, чтобы обслужить всю эту массу, — а люди все шли и шли, и не было конца этому потоку. Шовеля же интересовали только общественные дела. Он ходил на все предвыборные собрания, и роялисты, смотревшие на него, как на своего опаснейшего врага, подкарауливали его на дорогах. Маргарита жила в вечном страхе — я это видел, хоть она и ничего мне не говорила; я это чувствовал по ее тону, когда часов в восемь или девять вечера, заслышав звяканье колокольчика и шаги отца, она восклицала:
— Ну вот и он!.. Наконец-то!..
И спешила к нему навстречу с малышом на руках. Он целовал Жан-Пьера, а потом заходил к нам выпить стаканчик вина и съесть кусок хлеба. В волнении он шагал вокруг стола, рассказывая нам о боях, которые ему пришлось выдержать, а это были самые настоящие бои, ибо эмигранты, во множестве вернувшиеся в страну, объединились со сторонниками конституции III года, величайшими лицемерами, какие когда-либо стояли во главе Франции.
Вспоминаю я это и по сей день восторгаюсь нашим мужественным стариком, который все принес в жертву свободе и отказался от всех земных благ, лишь бы помочь народу устоять и удержать его от пути, ведущего к гибели.
Но в ту пору я думал прежде всего о себе: еще недавно я ведь не имел ни гроша за душой и вдруг стал владельцем доходного дела; предприятие мое расширялось, и мне не хотелось ударить лицом в грязь, да и обязательства перед семьей росли, ибо мы ждали второго ребенка. А тут еще поди состязайся с другими торговцами, которым наплевать было на все правительства — лишь бы дела у них шли хорошо. И вот я частенько ловил себя на таких мыслях:
«Мой тесть просто рехнулся!.. Задумал повернуть все по-своему. Да разве мы не выполнили свой долг? И не настрадались за эти шесть лет? Кто может в чем-либо нас упрекнуть? Пусть теперь другие жертвуют собой — каждому свой черед. Нельзя на одних и тех же все взваливать. Неразумно это!..»
И так далее и тому подобное.
Я злился на Шовеля за то, что он бросает нашу лавку в рыночные дни и отправляется на предвыборные собрания; что из-за его речей мы теряем наших лучших клиентов; что он совсем не интересуется нашей бакалейной торговлей, точно ее и не существует. Уверен: дома его удерживала только продажа галет и патриотических брошюр, — иначе он уже давно бы колесил по Эльзасу и Лотарингии с коробом за плечами.
Так или иначе, но старания этого честного человека, как и тысяч других якобинцев, не увенчались успехом. Все ранее совершенные ошибки обычно и выходят боком во время революции. Как нам не хватало тогда тех, кого в свое время принесли в жертву Робеспьер, Сен-Жюст и Кутон, считая их недостаточно праведными! Но теперь и они мертвы, и народ, уставший, изверившийся, невежественный, остался один на один со множеством мерзавцев и честолюбцев.