История одного пета. Часть 2
Шрифт:
– Однако лучи закончились, еще было два, но их нет. Где их можно найти, вы не в курсе, уважаемый Кан? – Павел поднял вверх амулет, и тот заиграл бликами на солнце. Кот на нем сыто щурился на солнце, видимо его вырезали с какого-то закормленного лентяя из благородных. Кроме двух лучей тайны остальных стали известны...
– Нет, Павел, судьба остальных мне неизвестна. Может, Железер потерял их, когда перемещался в твой мир, или что-то произошло ранее? – отведя взгляд, спросил Кан. – А тех, что у вас есть вам не достаточно? Вам же рассказали об их значениях иные расы?
– Ну да, рассказали, но среди них нет того луча, который мог бы вернуть нас домой. Вот
– Уважаемый Кан, а как выглядел Корень? Все же интересно, какой облик имела моя мама до прихода в наш мир. И откуда тогда взялась наша бабушка? Кстати, она тоже умеет громко разговаривать, – Павел оставил амулет в покое и повернулся к отшельнику.
Я тактично промолчал. Дело в том, что когда приезжала бабушка, то все мужчины сразу сбегали из дома. Неважно, на какой период времени она завладевала гостевым диваном – все это время мы старались сократить наше пребывание в квартире до минимума. Потому что как правильно жить знала только она и не переставала делиться опытом с остальными домочадцами. Если же ей казалось, что ее поучения недостаточно внимательно слушают, то резко повышала голос. Дочка, в свою очередь, не оставалась в долгу. Поэтому вопли у нас стихали лишь с приходом ночи. Как раз в это время мужская часть семьи крадучись, чтобы не дай Бог не разбудить тещу и бабушку, старалась прошмыгнуть в свои комнаты и юркнуть под одеяла.
– Он был высоким человеком, с прекрасно развитой мускулатурой и благородной осанкой. Правда его речь была порой непонятна для окружающих, то есть иногда вворачивал какое-нибудь словцо, а потом мудрецы гадали, что это означает. Или выругался или заклинание произнес.
– Прямо как ты со своими рассказами, – ввернула Татина, но Павел только отмахнулся рукой.
– Он у нас появился из ниоткуда, ничего не помня и никого не узнавая, однако быстро вошел в курс дела и начал работу по прекращению войны. Его лица никто не видел, так как оно всегда пряталось под стальной маской. А насчет твоей бабки… так Корень мог создать двойника и придать ему любое обличье. Я помню, как давным-давно научил его заклинанию раздвоения, присущему лишь водникам. Скорее всего он попал в ваш мир... Ну, а дольше могло произойти что угодно, если он забыл наш мир и остался в вашем.
– Ка-а-ак? – протянул Павел
– Корень создал амулет таким образом, что им может владеть любой человек, которому передали его добровольно и добровольно сообщили об его особенностях. Воровством им невозможно завладеть, но можно обманом выманить. Так что будь осторожен в доверии своем, – тут Кан остановился и поднес ко лбу сложенную козырьком руку.
Мы тоже остановились и посмотрели туда, где к небу поднимался легкий дымок, и виднелась белая полоска городской стены.
– Там находится город Тайнеш, один из последних городов государства Сталлии. И последний он не из-за границы. Хуже, чем там, не живут нигде. Сегодня мы туда не пойдем, так как не успеем до закрытия ворот, а ночевать под стенами мне не очень хочется. Там ров выкопан и заполнен он отнюдь не водой. Сегодня заночуем вон в той роще, а завтра с утречка отправимся туда! – Кан указал на чахлую рощицу неподалеку от нас.
– А может, мы обойдем его как-нибудь? Если там так все плохо, то чего переться-то? – спросил Павел.
Я в этом с ним абсолютно был согласен – ну не нравится мне здешний народ, то порезать стремится, то ограбить или молнией по кумполу шарахнуть. Лучше по-умному в обход, но, как оказалось, у мудрого Кана были свои виды на этот город.
–
Там мы улеглись кто где. Еще бы не мелкий и противный дождик, зарядивший с утра, тогда можно назвать сон хорошим. В этот раз ночь прошла спокойно, никто нас не бил, не будил истошными воплями и не практиковался в стрельбе молниями по лежащим мишеням.
Однако, как показывает практика нахождения в этом мире, спокойствие моментально сменяется бурными событиями. И на сей раз этот принцип не преминул показать свое злорадное лицо, а ведь так хорошо все начиналось.
Глава 5
Первым подала недовольный голос Татина. Она редко была довольна, поэтому никто особенно и не удивился бурчанию. Ничего страшного, что дождик разбудил ее, поплескав брызгами в задорно вздернутый носик. Всех остальных не миновала такая же участь, но, кроме нее, никто и не думал возмущаться.
И я, бывало, попадал под хороший град и потом походил на облезлую крысу, но не ворчал. Лишь небольшая досада на себя, вчерашнего, что поленился поискать крышу над головой. Но это отсыревшее чудо бурчало весь завтрак, в ходе которого мы прикончили наши припасы (а я пускал слюни, наблюдая, как Кан трескает рыбку и не делится). Причем, ни к кому конкретно не обращаясь, она заставляла всех чувствовать себя виноватыми, даже Бегунок смущенно отворачивал морду и вопросительно поглядывал на меня. А что я ему мог ответить? Даже нормально пожать плечами не мог, так и приходилось лишь ободрительно подмигивать.
Наконец, Кан велел Татине замолчать и внимательно послушать тишину. Мы тронулись в путь. Татина оскорблено закрыла рот, лишь тяжко вздохнула по поводу несовершенства этого мира и отвернулась от неблагодарных мужчин.
Мы остановились неподалеку от рва, в месте, где должен упасть подъемный мост. По причине раннего утра он еще поднят и на стене не маячило ни одного заспанного лица. Оно и понятно – вряд ли враги рискнут перебираться через такую вонючую речку. От нее так несло, что глаза невольно сами собой начинали слезиться, не могу себе представить, что творится в городе, когда ветер меняется и несет это амбре на людей.
– Павел, тебе лучше превратиться в цыгана. Нас тут никто задаром угощать не будет, воровство мне претит, поэтому мы, как бродячие артисты, устроим небольшое представление и заработаем на пропитание, – Кан зевнул, демонстрируя свое отношение к другим идеям. Возможно, поэтому никто и не стал противиться, а Павел принял облик Плута.
Как всегда возникла привычная волна холода и перед глазами промелькнуло уведомление об использовании фиолетового луча.
– Павел, а другой образ взять не мог? Это вредный человек, и с Бегунком он плохо обращался, смотри, как бы конь не перепутал, – сказала Татина.
Бегунок, подтверждая слова Татины, сразу же лязгнул зубами над Пашкиным ухом. Тот еле успел увернуться и не оставил гордому коню маленький трофей. Бегунок не успокоился малым, а предпринял еще одну попытку, потом ещё и ещё, до тех пор, пока Павел не принял собственное обличье.
– Извини, Бегунок, не знал, что для тебя это так важно. Попробую сейчас другой облик представить, просто Плута я запомнил по дружескому напутствию. Ну, будем вспоминать других лиц цыганской национальности – и обернулся кудрявым черноволосым человеком с огромным носом, устрашающе выпирающим вперед.