История одного замужества
Шрифт:
– Мне велели стеречь, ну, я и стерегу. А то потом скажут: кто виноват? И на меня-то и укажут. А я что ж? Наше дело маленькое…
Его усердие было таково, что он зашел в гостиную следом за Амалией и управляющим и, надсадно дыша, стал в дверях.
– Это окно было открыто? – спросила Амалия, оборачиваясь к Францу Густавовичу и безошибочно указывая именно на то из трех окон, которое он нашел распахнутым в день преступления.
– Да, госпожа баронесса, – ответил управляющий, почтительно кашлянув. – Также все двери были незаперты, как обычно…
Амалия стояла,
– Я полагаю, – заметил он вполголоса, – что вы захотите нанять нового управляющего…
– С какой стати?
Тут, признаться, Франц Густавович изумился. С его точки зрения, он не оправдал надежд, проштрафился и вообще внутренне был готов к резкому выговору со стороны хозяйки, после которого ему наверняка указали бы на дверь. Но Амалия вела себя так, словно все происходящее не было следствием его, Юнге, чудовищной ошибки и вообще – он совершенно ни в чем не был виноват.
– Меня вполне устраивает, как вы справляетесь со своими обязанностями, – добавила Амалия, поворачиваясь к своему собеседнику. – То, что произошло, – конечно, трагедия, но я не вижу причин, которые…
Она недоговорила фразу, оглядывая старинную мебель, ковер на полу, кресло, которое со вчерашнего дня оставалось на прежнем месте.
– Ужасная история, – сказал Франц Густавович, чтобы хоть что-то сказать.
По правде говоря, он был ужасно рад, что его оставляют в должности, но, как человек воспитанный, предпочитал свои эмоции держать при себе.
– На диване не хватает одной подушки, кажется? – спросила Амалия, кивая на небольшой диванчик в нескольких шагах от них.
– Нет, – твердо ответил управляющий, – все подушки на месте.
– А в соседних комнатах?
Франц Густавович поклонился и вышел, чтобы проверить. Полицейский, стоявший в дверях, шумно вздохнул.
– Вы были тут всю ночь? – спросила Амалия, поворачиваясь к нему.
– Где ж мне еще быть, – уныло пробубнил тот. – Иван Иванович велел глаз не спускать, ну, я и не спускал. Хотя хуже нет находиться там, где нашли покойника.
– Вы о призраках? – равнодушно спросила Амалия.
– Конечно. О ком же еще! Но она сюда не пришла. Она у себя ночью ходила.
– Простите? – насторожилась Амалия.
Полицейский со значением показал пальцем на комнату над ними.
– Там спальня ейная. Ночью она там бродила, хотите верьте, хотите нет.
– С чего вы взяли?
– С того, что слышал шаги. И половицы поскрипывали. В самую полночь, понимаете? Это она и была.
– Вы не выходили посмотреть?
– Я? Да Господь с вами! От таких встреч ничего хорошего не будет.
И он посторонился, пропуская вернувшегося управляющего.
– Одной подушки нет на месте, – доложил Франц Густавович.
– Где?
– В комнате за этой дверью. – Управляющий показал на вторую дверь, которая оставалась запертой со вчерашнего дня. – Странно, кому она могла понадобиться? Ведь подушка была совсем маленькая…
– Идемте, вы мне покажете, – распорядилась Амалия. – Лучше отоприте
– А меня же потом и обвинят, – печально сказал полицейский, видя, как управляющий не без труда отмыкает ключом запертую дверь.
– Мы закроем ее с той стороны, – успокоила его Амалия. – И все станет, как было.
…Это была маленькая комната, даже не имевшая в доме особого названия. Два шкафа с книгами, глобус, диван, столик, пара кресел. Обычно на диване лежали две небольшие подушки, но теперь одна исчезла.
– Ума не приложу, куда она могла деться, – со смущением признался Франц Густавович. – Я же видел ее здесь вчера утром…
– Полагаю, на этот вопрос сможет ответить только убийца, – вздохнула Амалия. – В суматохе никто не заметил пропажи, а потом у него было достаточно времени, чтобы избавиться от улики. Но сейчас, по правде говоря, меня больше всего беспокоят шаги. – Она недовольно покачала головой. – Знаете что, Франц Густавович, пошлите, пожалуй, за следователем. Мне с ним надо будет кое-что обсудить.
Глава 13. Баронесса из Особой службы
Тут, пожалуй, самое время сделать небольшое отступление и вернуться на несколько часов назад. Рано утром, когда следователь Игнатов только поднялся с постели в своем маленьком уютном домике, во входную дверь энергично постучали, и вскоре слуга доложил, что следователя хочет видеть товарищ прокурора Николай Афанасьевич Желтков, причем он явился не один.
– С ним незнакомая дама, которая тоже настаивает на том, чтобы вы немедленно ее приняли, – добавил слуга.
Иван Иванович изумился. Товарища прокурора он знал хорошо и знал, что пунктуальный Николай Афанасьевич отводил работе ровно столько, сколько требовалось – не больше и не меньше. Не в его привычках было засиживаться допоздна, и уж точно не в его привычках было являться к следователю в восьмом часу утра, да еще в сопровождении дамы.
Усилием воли отогнав совершенно излишние в данном случае подозрения (все знали, что Желтков был давно и счастливо женат и никогда не пытался искать добавочного счастья на стороне), Иван Иванович наскоро привел себя в порядок и вышел в гостиную. С первого же взгляда он заметил, что Николай Афанасьевич не то чтобы озадачен, но явно находится не в своей тарелке, чего никак нельзя было сказать о незнакомке, которая стояла возле комода и разглядывала фотографические карточки родителей, братьев и сестер Игнатова, заключенные в массивные рамки.
– Иван Иванович Игнатов, наш судебный следователь, – представил хозяина дома товарищ прокурора. – А это госпожа баронесса Корф, э… Амалия Константиновна.
Игнатов помнил, что «Кувшинки» принадлежали семье барона Корфа, который после развода уступил имение своей бывшей жене с тем, чтобы в дальнейшем оно отошло к их сыну. Имя Амалия говорило о польских корнях, и следователь смутился. Почему-то все польские дамы казались ему загадочными и прекрасными, будь они даже носатыми, белобрысыми, крикливыми и склочными (как оно нередко и случалось).