История одного замужества
Шрифт:
– Зачем мне жить? – отозвалась Натали. Ее всю трясло. – Вы говорите: ради отца, ради матери… как будто я должна всегда делать им приятное… Но вам же все равно, разве вам есть дело до того, что я чувствую теперь? Ведь он утопил ее, понимаете? На том самом месте, где я стою сейчас… Из-за меня погибли два человека! Это все случилось из-за меня… только из-за меня… А я так надеялась, что Сережа… что он другой… Но он оказался хуже всех! Он оказался такой же, как мой отец… готовый идти по трупам, если
– Наталья Андреевна, – серьезно сказал Игнатов, – поверьте, не все такие, как ваш отец… Просто потому, что все не могут быть мерзавцами… Вот.
Наташа всхлипнула и вытерла слезы.
– Конечно, не могут, – неожиданно согласилась она. – Вот баронесса Корф… она пошла до конца, хотя какое ей было дело до этого актера и его любовницы… И все вокруг твердили, что это они виноваты, что все сходится… А потом, когда их отпустили, те же самые люди стали уверять, что никогда не сомневались в их невиновности…
– Просто им было очень неловко, – помедлив, признался Иван Иванович. – Не оттого, что они оговаривали невинных людей, а оттого, что убийца их чуть не провел. И я знаю преступников, Наталья Андреевна. Если бы ему все сошло с рук, он бы на этом не остановился, и кто знает, кем была бы его следующая жертва…
После этих слов наступило молчание. Наконец Натали вздохнула.
– Я больше никогда никому не смогу доверять, – призналась она.
И, когда Игнатов услышал эти слова, у него немного отлегло от сердца. Раз она говорила о будущем, значит, смерть уже не так манила ее.
– Вы не скажете папе? – внезапно спросила девушка.
– Я скажу ему, что вы оступились, упали в воду, испачкали платье и боялись вернуться домой в таком виде, – успокоил ее следователь. – Или еще что-нибудь, если вам не нравится моя версия.
Когда она выходила из воды, он подал ей руку и помог взобраться на берег, после чего они бок о бок зашагали к усадьбе Башилова.
На этом, в сущности, и можно было бы закончить нашу историю. Правда, долго еще в уезде судачили о богатстве, которое внезапно свалилось на Клавдию Петровну, о том, что к ней подозрительно часто стал ездить доктор Колокольцев, и о том, что баронесса Корф оказалась не просто баронессой, а сотрудницей секретной службы, которая в два счета вывела на чистую воду изворотливого преступника. Анатолий Петрович Колбасин вместе с сыном вернулся в столицу и, говорят, продолжает ставить пьесы. Екатерина Александровна развелась со своим мужем и вместе с Ободовским имеет бешеный успех в театре, причем пьесу по мотивам их истории сочинил не кто иной, как драматург Щукин. Знатоки, впрочем, уверяют, что кое-какие монологи в пьесе подозрительно напоминают места из мелодрамы известного французского автора, но Щукин упорно настаивает на том, что это просто совпадение,
– И что человеку неймется, что его мотает по всему свету? – философствовал как-то вечером Матвей Ильич, глядя на мангустов, которые возились на ковре возле его ног. – Впору подумать, что он безнадежно влюблен и пытается таким образом излечиться от своей страсти…
Антонина Григорьевна промолчала, а когда она заговорила, то спросила лишь, не хочет ли муж еще чаю.
– Хочу, конечно, – благодушно откликнулся писатель. – Я свой новый роман решил посвятить баронессе Корф. Все-таки она сумела уговорить власти не давать хода той фотографии и не упоминать ее на процессе, за что я ей очень благодарен.
– Может, ты собираешься вставить ее в свой роман? – ласково поддразнила его жена.
– Это мысль, – промолвил Матвей Ильич. Несколько минут он молчал, обдумывая предложение жены. – Но, знаешь ли, нет, – с сожалением сказал он наконец. – Мне нравятся женщины мягкие, спокойные, домовитые. Баронесса Корф, конечно, замечательный человек, но она совершенно не мой тип. И вообще я на время, наверное, завяжу с детективами, а вместо них напишу роман о любви.
– Жили-были писатель и его скучная жена?
– Почему скучная? Не говори глупостей. И вообще, может быть, давно уже пора написать о нас роман.
– Да. Они жили долго и счастливо, вопреки всему…
Она поняла, что едва не проговорилась, и поспешно умолкла; но Матвей Ильич, как всегда, ничего не заметил.
– И у них было трое детей, – фантазировал он. – А?
– Можно и четверо, – улыбнулась Антонина Григорьевна. – Смотри, Шоколад опять утащил мою шпильку.
– И мангустов вставим в роман, – продолжал Матвей Ильич с увлечением. – И орхидею…
– Никогда не любила орхидеи, – внезапно призналась его жена. – И вообще я больше всего люблю сирень, ландыши и цикорий.
– Ты самая лучшая жена на свете! – засмеялся Матвей Ильич и переплел свои пальцы с ее пальцами.