История одной банды
Шрифт:
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Основных подозреваемых было двое: сам СВР и парень по кличке Кислый. Дело передали следователю, и у следователя оно почти
Сперва примчался отец Кислого. Раньше он и сам работал в органах и знал, с какого конца ко всему этому подойти. Короче, сына ему удалось вытащить. После этого и все остальные пошли в отказ. Арестован никто так и не был – ребята ходили под подпиской. И разумеется, выйдя от нас, первым делом они наехали на Яна: с какой это стати ты всех нас посдавал?
Не знаю уж, как там они разговаривали, но сразу после этого Ян начал брать всю вину на себя одного. Мол, что делали остальные – не видел, а сам – да, бил.
В принципе, в суд можно было идти и с этим. Но когда Яну начали предъявлять обвинение, адвокат ему сказал:
– Что ты, сына, паришься? Свидетелей нет. Расклад на тебя никто не давал. Зачем ты сам себя сажаешь? Скажи, что менты тебя пытали и заставили себя оговорить.
Он так и сделал. Дело повисло глухарем. Несмотря даже на то, что через год я нашел свидетеля, который смог опознать одного из нападавших.
Глядя мне в глаза, все эти парни только ухмылялись. Первый блин оказался комом. Тогда казалось, что они победили. Но, как показало время, история только-только начиналась. Это был не окончательный финиш, а промежуточный.
4. Петербургский метрополитен. Вестибюль станции «Пушкинская» (февраль-октябрь 2003-го)
24 февраля 2003 года Вазген Петросян вышел из вагона метро на станции «Пушкинская» и повернул к эскалатору. Удар обрушился на него сзади. С Вазгена слетела шапка, и первым делом он зачем-то потянулся ее подобрать. Наклонился, получил еще несколько ударов, услышал: «Умри, сука черножопая!», упал – и самостоятельно подняться больше не смог.
Рассказывает оперативник 18-го («экстремистского») отдела УБОП:
В марте 2003-го, накануне празднования 300-летия Петербурга, был создан 18-й отдел УБОП, специализирующийся на предотвращении проявлений экстремизма.
Я тогда еще продолжал работать в метро. А в новую структуру ушел один из сотрудников уголовного розыска метрополитена. Иногда мы встречались, я давал ему материалы. Мне было не жалко поделиться тем, что я, по-любому, не смог бы раскрыть сам. Единственное, о чем я просил: если получится, перетащи к себе. Ну и где-то через месяц он предложил мне переводиться. Я начал работать в УБОПе, и дело группировки «Шульц-88» получил обратно.
Теперь с этой бригадой у меня были личные счеты. После того как дело танзанийцев рассыпалось, информаторы рассказывали:
– Все знают, что вы пытались накрыть «шульцов», но у вас ничего не вышло! Шульц про вас всем говорит: руки коротки! Он, типа, самый мудрый, ментам его не взять.
Я, как говорится, не злопамятный, просто злой, и память у меня хорошая. Эти его слова мне запомнились. Пока я действительно не мог ничего сделать – только медленно и методично собирал информацию. Зато очень скоро по Шульцу у меня был полный расклад.
Рассказывает сотрудник одного из антиэкстремистских подразделений, просивший не называть его фамилии:
Данных по Шульцу было собрано очень много. Мы знали о нем вообще все. Детство, школа, армия… В армии Шульц отслужил всего несколько месяцев. В учетной карточке у него значилось, что, не справляясь с трудностями армейской службы, парень шантажировал всех суицидом… Начальство решило не связываться, и Шульца комиссовали по дурке. Этот парень настолько меня интересовал, что я не поленился, съездил в госпиталь, где он лежал, забрал медкарту и все прочел. Было интересно. Там, например, имелась запись, что в больничной палате Шульц отнимал у слабых еду.
Сразу после армии парень занялся созданием собственной бригады. Идея была в том, чтобы объединить всех скинхедов города вокруг себя. За дело взялся очень бодро. Другие бригады существовали уже по пять-шесть лет. И могли похвастаться от силы несколькими избиениями. А Шульц начал активно вербовать сторонников. Переманивать людей со стороны. Первым организовал регулярный журнал, в котором излагал свои идеи и отчитывался об акциях. И за полгода его бригада стала действительно номер один во всем городе.
К апрелю 2001-го первый состав «Шульц-88» был укомплектован. Акции и тренировки Шульц проводил еженедельно. В назначенный день его бойцы выходили на улицы и, пока не встречали черных, по домам не расходились. Причем управление он жестко держал в собственных руках. Со взрослыми националистическими партиями ни на какие контакты не шел. Других лидеров просто выдавливал.
За два года, пока существовала его бригада, там сменилось целых четыре состава. Сперва это были СВР, Кислый и другие действительно очень серьезные люди. Но ужиться с Шульцем никто из них не смог. Они пытались поставить его на место, говорили:
– Что ты так себя ведешь? Успокойся! В бригаде ты ведь всего лишь первый среди равных!
– Нет, – отвечал Шульц. – Я просто первый! Над всеми вами!
– Ну и иди тогда на хер!
Надо было видеть этого Шульца. Росточка – ниже меня и вот такой худощавый. Остальные-то парни у него минимум на полметра выше и в полтора раза шире в плечах. Но от всех, кто к нему приходил, Шульц требовал безоговорочной покорности.