История одной деревни
Шрифт:
Но война с Германией могла внести в эти добрососедские отношения свои коррективы. К тому же власти через многочисленные приказы и инструкции устанавливали новые правила в отношении российских немцев-колонистов.
Из приказа войскового наказного атамана Сибирского казачьего войска об ограничении прав немцев-колонистов, от 04.09.1916 года
«…2. Воспретить немцам-колонистам разговаривать по-немецки.
3. Не допускать в колониях и хуторах никаких вывесок, объявлений и надписей на немецком языке.
4. Возложить на станичных и поселковых атаманов неослабное наблюдение, чтобы все
Этот приказ отражает общие настроения в отношении немцев-колонистов в то время. И эти настроения не были исключением из правил.
Вскоре новые веяния смогли почувствовать на себе и немцы Джигинки.
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…С момента возникновения войны царское правительство ввело ряд ограничений и гонений на немцев-колонистов. Старшина и писарь (прослуживший 14 лет писарем сын организатора Джигинки Шельске Христиан Иванович) были смещены и заменены русскими. В школах запрещался родной немецкий язык, в средние и высшие учебные заведения немцев не принимали…»
Из книги «История немцев России»
«…Повсюду проводилось выявление лиц германского и австро-венгерского подданства, при этом российских немцев поставили в такие условия, что им самим приходилось доказывать свое российское подданство. Если это не удавалось сделать, они как граждане враждебных государств подвергались интернированию и высылке…»
Доказывать российское подданство вскоре пришлось и немцам Джигинки.
В поисках российского подданства
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…В 1916 году царское правительство потребовало документально восстановить время принятия русского подданства, а в случае, если это подданство составляет менее 100 лет, то они будут считаться военнопленными…»
Другими словами, нужно было собрать все необходимые документы, которые бы доказывали, что немцы Джигинки проживали к 1914 году на территории России не менее 100 лет. И сделать это следовало в условиях военного времени.
Часть этих документов, как мы помним, находилась в Бессарабии и Таврической губернии, откуда немцы Джигинки когда-то и прибыли на Кубань.
Честно говоря, задание выглядело почти невыполнимым. Теоретически невыполнимым. А практически у немцев Джигинки не было другого выхода, как только выполнить его.
В опасное путешествие отправился Христиан Шельске. Можно только предполагать, какие трудности ему пришлось преодолеть, прежде чем он добрался до Бессарабии. Но, как мы уже знаем, все закончилось благополучно.
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…Преобладающее большинство получило документы о принятии русского подданства свыше 100 лет назад…»
Но «большинство» не значит «все». Стало быть, среди джигинских немцев были и те, кто не сумел доказать свое подданство и, как следствие, был подвержен интернированию и высылке. Впрочем, вся эта история с документальным подтверждением российского подданства являлась только присказкой. Сказка была впереди.
«Неприятельские выходцы»
Из
«…Перед русско-японской войной доля генералов немецкого происхождения в генералитете русской армии составляла 21,6 %. На 15 апреля 1914 года среди 169 “полных генералов” было 48 немцев (28,4 %), среди 371 генерал-лейтенанта – 73 немца (19,7 %), среди 1034 генерал-майоров – 196 немцев (19 %).
По понятным причинам в ходе войны немцы – офицеры русской армии меняли фамилии – так Иоганн Клейст становился Иваном Клестовым, Теодор Мут – Федором Мутовым, Вольдемар фон Визе – Владимиром Фонвизиным и т. п.
…С началом Первой мировой войны количественный и качественный состав русской армии значительно изменился. В августе-октябре 1914 года после объявленной всеобщей мобилизации начался призыв ратников в дружины государственного ополчения. В том числе и немцев-колонистов Саратовской, Ставропольской и других губерний.
Весной 1915 года из дружин начали формироваться дивизии третьей очереди. …Немцы русской армии против немцев германского рейхсвера – история полна парадоксов…»
Из книги «История немцев России»
«…С начала войны немцы-призывники стали подвергаться унизительной дискриминации. Уже с осени 1914 года их прекратили посылать на западные фронты. Тех же, кто попал туда ранее, изымали и организованным порядком направляли на Кавказский фронт. Основная масса немцев на Кавказском фронте проходила службу в запасных и ополченческих бригадах, а также в ополченческих рабочих ротах, находившихся в распоряжении начальника военных сообщений и окружного интенданта…»
Из телеграммы начальнику штаба Казанского военного округа из ставки Верховного главнокомандующего, 5 декабря 1914 года
«…Всех новобранцев-немцев отправлять по соглашению с начальником штаба Кавказского округа в запасные батальоны Кавказа…»
Из письма Верховному главнокомандующему от командующего армиями Юго-Западного фронта, 17 января 1915 года
«…Милостивый государь Николай Николаевич!
Препровождаю Вам телеграмму генерала Эверта на распоряжение, так как по содержанию этой телеграммы могут последовать общие меры, уведомляю и вполне разделяю мнение генерала Эверта о том, что немцев-колонистов, находящихся в рядах армии, в государственных интересах следует перевести на Кавказский фронт, так как нижние чины из немцев-колонистов ввиду их тяготения к своим одноплеменникам не представляют надежных солдат и могут оказывать вредное влияние в частях войск…»
Из воспоминаний Андрея Пропенауэра
«…Лица призывного возраста мобилизовались в царскую армию и сражались на турецком фронте… Не отправляли на германский фронт, несмотря на то что волость Джигинская была приписана к казачьим отделам Таманского полуострова, а впоследствии к Славянскому…»
Немцам-колонистам не доверяли. Откровенно не доверяли, не прячась за вежливыми формулировками. Кстати, турецкий фронт Андрей Пропенауэр упоминает не случайно. Турция еще в августе 1914 года подписала с Германией союзный договор и спустя три месяца начала военные действия против России на Черном море и в Закавказье. Вот в этих-то боях и пришлось принимать участие немцам-колонистам из Джигинки. Турция, к слову, в этих военных баталиях потерпела поражение.