История одной страсти

Черным был этот день для шотландцев, сражавшихся за своего короля. Тех, кто уцелел в битве при Каллоден-Мур несколько месяцев назад, сегодня ждала смерть на виселице, под крики пьяной деревенской толпы, наслаждавшейся последними страданиями приговоренных.

Стоя перед эшафотом среди своих соотечественников, Йэн Сазерленд горячо сожалел о том, что ему не довелось погибнуть в бою.

Он бы предпочел встретить свою смерть на острие меча, или даже умереть от той рваной раны в боку, что время от времени отдавала тупой

Руки Йэна были связаны за спиной так крепко, что веревка впивалась в плоть. Но он был даже рад этому ощущению боли, понимая, что через несколько минут уже не сможет чувствовать ничего. Ни прохладного горного ветра, ни мягкого прикосновения женской руки, ни мощи сильной лошади под собой во время прогулки по родным холмам Северной Шотландии.

Грохот открываемого люка смешался с ревом беснующейся толпы, и еще шестеро шотландцев встретили свою смерть в петле. По крайней мере, палач работал на совесть. Слабое утешение.

Два английских солдата приблизились к Йэну и его брату Дереку. Они взяли Дерека под руки, и Йэн последовал было за ними, однако его грубо оттолкнули.

— Смотри-ка, какой нетерпеливый, — расхохотался один из солдат. — Успеешь еще!

Дерек повернулся к брату. На его юном лице не было и тени страха. Он дерзко усмехнулся:

— Скоро увидимся, брат. В раю или в аду.

— В аду, уж это точно, — пробормотал один из стражей, толкая Дерека вслед за пятью другими несчастными, на которых пал выбор палача в этот раз.

Тела повешенных уже были срезаны, и тотчас новые веревки взметнулись на огромной виселице. Йэн снова попытался выступить вперед, но рослый королевский гвардеец оттеснил его, и ему осталось лишь беспомощно смотреть, как его девятнадцатилетний брат взошел на ступеньки эшафота, гремя кандалами. Дерек стоял, исполненный достоинства, пока палач накидывал петлю ему на шею. Его глаза встретились с взглядом Йэна, и Дерек кивнул брату, прощаясь с ним.

Накануне роковой битвы Йэн слышал, как Дерек тихо молился о том, чтобы в бою не опозорить имя их клана. Он доблестно сражался и теперь готовился с честью принять смерть, как и подобает Сазерленду.

Сердце Йена разрывалось от боли и ярости. Он стал свидетелем гибели всего клана. Его старший брат, маркиз Бринер, погиб с тысячами других шотландцев, верных своему монарху. Сам Йэн был тяжело ранен, и умер бы, если бы не Дерек. Брат не бросил его, перевязал ему рану и дотащил до ближайшей фермы, где их схватили англичане.

Теперь же Дереку предстояло разделить участь Йэна. От некогда могущественного клана Сазерлендов останется лишь их семилетняя сестра Кэти. Одному богу известно, как сложится ее судьба при жестоком правлении короля Георга, который опустошал Шотландию, расправляясь с мятежниками и отбирая земли кланов, взявших сторону принца Карла.

Одно мгновение — и все было кончено. Йэн отвернулся, не в силах вынести ужасного зрелища.

— Да благословит тебя Господь, Дерек, — прошептал он, чувствуя, как слезы жгут глаза. Он поспешно опустил голову, не желая показать ни малейшей слабости перед этими английскими негодяями.

Перед глазами Йэна возник их прекрасный старинный замок, величественная зала с гобеленами на стенах и длинными столами, за которыми собиралась вся семья. Он думал о море и горах, о бурных водопадах и долгих сумерках. Он думал о родителях, умерших несколько лет назад, и благодарил бога за то, что им не пришлось увидеть смерть своих детей и разрушение всего, что было им дорого.

Гвардейцы приблизились вновь, выбирая новые жертвы среди тридцати оставшихся узников — молодых и старых мужчин, принадлежавших к древним прославленным родам, носивших благородные фамилии. Чтобы не допустить очередного восстания, герцог Камберленд безжалостно истреблял всех, кто чудом выжил на полях Каллодена: Стюартов, Макферсонов, Макларенов, Грантов, Кэмеронов… и многих других. Под бдительным оком Ганновера все, кто имел хоть малейшее отношение к семьям якобитов, были схвачены и казнены. Суды были фарсом, приговоры — предопределены.

Проходящий гвардеец толкнул Йэна, и он с трудом сохранил равновесие. Он едва держался на ногах от голода и слабости. Йэн покачнулся, когда гвардейцы вновь прошли мимо, ведя на эшафот шестерых приговоренных.

Будет ли он последним? Придется ли ему увидеть, как умирают остальные — цвет шотландского дворянства, прежде чем он сам предстанет перед вечностью?

Если бы не тревога за сестру — милую маленькую Кэти, — он бы не жалел о смерти. С гибелью братьев и захватом Бринера — родового поместья, отданного приспешнику короля, у него не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Но мысли о Кэти мучили его. В записке, тайно переданной ему в тюрьме, говорилось, что она исчезла.

Где она? Йэн сжал кулаки, сознавая свое бессилие. Ему уже никогда не узнать этого.

Вновь и вновь мятежных шотландцев уводили на казнь под громкие крики толпы. Зеваки были недовольны зрелищем — вместо страха и унижения обреченных на смерть они увидели мужество гордых воинов, не покорившихся судьбе. Никто не молил о пощаде, никто не пытался ценой позора спасти свою жизнь. Эти люди примкнули к принцу Карлу, хорошо осознавая, что их ждет в случае поражения. Но они не могли и представить себе, какую цену придется заплатить за поражение их семьям.

Все меньше оставалось пленников рядом с Йэном. Напряженное ожидание в их глазах сменилось отрешенностью — они уже почувствовали близкое дыхание смерти.

Казалось, время остановилось. Йэна захлестнула горечь потери. В глазах у него потемнело, он покачнулся, но усилием воли удержался на ногах.

Один из оставшихся соплеменников придвинулся ближе, подставив Йэну плечо. Йэн проклинал свою слабость, свою рану, всех англичан.

Дружеская поддержка придала ему сил, и он признательно кивнул мужчине, закутанному в плед клана Кэмеронов: