История одной судьбы
Шрифт:
— Ну что? — спросил Поспелов. — Порядок?
Анна прошлась по амбару, развязала один из мешков, зачерпнула горстью зерно.
— Кондиционное? — спросила она Челушкина.
— Вы же видите… — обиженно произнес Поспелов.
— Как вам сказать… — Челушкин замялся. — Зерно спервоначалу ссыпали в закрома, смешалось чуть…
— Я же вижу…
Анна торжествовала, что видит лучше Поспелова, во всяком случае, хочет видеть и лучше и глубже.
— Проверено на всхожесть, на влажность?
Она
Челушкин кивнул.
— Когда?
— В конце года.
— А в этом мешке?… — Анна повернулась к Поспелову: — С зерном еще разобраться надо, Василий Кузьмич.
— Вот вы и разбирайтесь!
Она, кажется, к месту пришлась, эта агрономша. Поспелов поскреб затылок. Привычный и давно уж забытый жест. Беспокойная, но к месту. Такая и нужна. Поспелов принял ее по совету Богаткина, но принимал ее и душой. Она и в Суроже была к месту, и здесь.
XVII
Туговато было, конечно, жить, но все-таки уже брезжил просвет. Мало хлеба, и пшеницы, и ржи, беден еще трудодень, но картошечки в общем хватает. С государством рассчитались: сколько положено по плану, столько и продано, даже с перевыполнением, у районных организаций претензий к колхозу быть не должно. И самое важное — колхоз обеспечен семенами. Семена лежат в колхозном амбаре, под замком, весной не придется беспокоиться — хватит или не хватит.
На сердце у Анны спокойно. Самое важное — семена. Будут семена весной, можно надеяться на урожай осенью.
Теперь только чтобы никто не подгонял. Одна мечта. За советы спасибо, а жить позвольте своим умом.
Однако Анна успокоилась раньше времени. Не прошло и нескольких дней, как в неурочное время хлопнула в доме дверь.
— К тебе, Аня, — певуче проскрипела из-за перегородки свекровь, голос ее напоминал кряканье обученного говорить скворца.
У входа кто-то шаркал сапогами — накануне Анна до того отскоблила-отмыла полы, что на них боязно было ступить.
В горницу вошел Поспелов.
— Можно, Анна Андреевна?
Свекровь выглянула и скрылась, она не любила, когда к Анне приходили мужчины.
— Заходите, заходите, Василий Кузьмич.
Анна пошла навстречу Поспелову.
— Пол уж больно…
— Грязь ваша — руки наши, Василий Кузьмич. Отмоем.
Поспелов осторожно присел на краешек стула; по одному этому движению Анна догадалась — пришел о чем-то просить.
— Отдыхаете?
— Да не так чтобы очень. Убралась вот. Собиралась в Кузовлево…
— А что в Кузовлеве?
— Есть одна думка о чистых парах…
В Кузовлеве находилась вторая полеводческая бригада.
— На лошади поедете?
— Конечно.
— А может, на машине?
Наверняка Поспелов с просьбой, даже машину предложил!
— Незачем машину гонять, — отказалась Анна. — Четыре километра всего.
— А как настроение, Анна Андреевна?
Он никак не решался высказаться.
— Ничего настроение. А у вас что ко мне?
Поспелов мялся, запинался.
— Как у нас с семенами, Анна Андреевна? Хватит?
— Сами знаете, Василий Кузьмич. Просить ни у кого не придется. — Ее чем-то встревожил вопрос. — А в чем дело, Василий Кузьмич?
Поспелов потупился.
— Из району звонили, — выдавил он из себя. — По поводу закупа.
— Ну и что?
— Не выполняет район.
— Чего?
— План.
— Ну, а мы при чем?
— Мы ни при чем.
— Ну и все.
— Да не все.
— Что не все?
— Да ведь звонят же!
— А чего звонят?
— Не понимаете?
— Ну и пусть звонят.
— Поддержать просят.
— Так ведь мы свое продали.
— Просят.
— Так у нас только что на семена.
— Вот и просят, весной, говорят, отдадут.
Вот она — беда! Это была старая песня. Осенью вымести все до зерна, а весной протягивать руку. Дать — дадут, конечно, пустыми поля не оставят. Но что дадут и как будут давать…
У Анны такое ощущение, как если бы пришли к ней за Женечкой: отдай, мол, потом вернем.
— Не дадим, — сказала Анна. — Даже не думайте.
Поспелов покряхтел.
— Приказывают.
— Ну и пусть приказывают.
— Придется, Анна Андреевна…
Она встала прямо перед Поспеловым.
— Не дам!
— То есть как не дам? — Поспелов вспылил. — А кто вы есть? Правление постановит, и все.
— Не постановит.
— Очень даже постановит. В правлении коммунисты, вызовут в порядке партийной дисциплины и постановят.
— Да вы думаете, что говорите? — рассердилась Анна. — А весной милостыню собирать?
Поспелов встал.
— А ежели государство просит?
Но Анна уже не могла сдерживаться.
— Государство свое получило, теперь пусть о нас подумает.
Поспелов махнул на нее рукой, пошел к выходу.
— Сдадим, Анна Андреевна.
Она все-таки успела крикнуть вслед:
— Через мой труп!
Но она понимала, что райкому Поспелов не посмеет отказать. Не хватит характера.
В Кузовлево Анна решила не идти. Важнее было найти Челушкина. Он шестой год работал в колхозе кладовщиком. Богато ли, бедно ли жили в колхозе, со склада у него не пропало ни зернышка. Ни одна ревизия — а ревизии, случалось, налетали вовсе неожиданно — не могла уличить его ни в малейшей недобросовестности.