История одной судьбы
Шрифт:
Она находилась в состоянии какой-то юношеской восторженности. Ей все нравилось — и речи, и ораторы. Она воспринимала съезд как праздник, все участники представлялись ей значительными и хорошими людьми, все, что они говорили, она принимала как непреложные истины…
Через несколько дней ее вызвали в райком, и она получила там материалы съезда. В них много говорилось о преодолении культа личности Сталина. Анне сказали, что с этими документами надо ознакомить всех коммунистов и даже беспартийных, чтоб всем стало понятно, как относится
Анна слышала уже о решениях съезда, но она не представляла себе, какими серьезными, глубокими и беспощадными они окажутся.
Вернулась она в колхоз под вечер и тут же послала оповестить коммунистов о том, что назавтра назначается партийное собрание, решив, что сама она прочтет материалы вместе со всеми. Но прежде чем запереть их в небольшой переносной сейф, стоявший в кабинете Поспелова, в котором хранились чековая книжка и наличные деньги колхоза, она все-таки раскрыла доклад и пробежала первые страницы…
Оторваться она уже не смогла. Она дочитала до половины и спохватилась. Было поздно. Она была в конторе одна, за стеной покряхтывала да охала только Полина Васильевна, старушка, работавшая в правлении курьером и сторожихой. Тогда Анна решила взять доклад на ночь домой.
Она вышла из кабинета. Полина Васильевна притулилась на лежанке, валенки валялись на полу. Она сидела, свесив босые ноги, и вязала платок. Вязала, конечно, по чьему-нибудь заказу. Ей приносили шерсть, она и пряла ее и вязала. Маленькая, сморщенная, она в опаской поглядела на Анну: а ну как агрономша пошлет ее сейчас за кем-либо! Но бог милостив, агрономша объявила, что уходит домой.
— Иди себе, деточка, иди, — напутствовала ее Полина Васильевна. — Иди, отдыхай…
Но Анне было не до отдыха. Она торопливо дошла до дому, наскоро поужинала молоком с хлебом и не удержалась, разбудила Алексея. Показала ему тетрадь.
— Доклад.
— Тот самый?
Как был, в нижнем белье, Алексей подошел к столу.
— Дай-ка…
— Я сама еще не прочла, — сказала Анна. — Давай вместе. Ты ложись, замерзнешь раздетый. А я почитаю. С самого начала…
При чтении вслух доклад показался еще значительней. Каждое произнесенное слово становилось еще тяжелее. Все, чем жила Анна, выглядело сейчас иным, все представления о жизни менялись…
Сталин неплохо начал свой путь. Партия высоко его оценила и высоко подняла. Но успехи партии вскружили ему голову. Он поверил в свою непогрешимость, стал поощрять свое возвеличивание, о себе начал думать больше, чем о народе, и его слова стали расходиться с делами…
Анна на секунду взглянула на мужа — не заснул ли. Нет, он лежал, подперев голову рукой, и слушал. Ему, как и ей, тоже было не до сна.
Анне вспомнились похороны Сталина. У нее тогда было такое тягостное настроение. Слишком многое, слишком многое связывалось с именем Сталина. Он заслонял собой партию. Известие о его смерти вызывало испуг: как же теперь без него…
Анна опять вернулась к докладу. Но мысли уже возникали в ней параллельно чтению. Невозможно было бесстрастно читать это откровенное и мужественное обращение руководства партии ко всем коммунистам.
Как же мог так опуститься человек, вознесенный на такую высоту! Как это произошло? Почему могло произойти? Кто в этом виноват? Виноват он сам, виноваты его приспешники.
В чем же дело? В чем дело? А в том, что человек — только человек, будь он хоть семи пядей во лбу. Нет ни богов, ни пророков. Величие человека, поднятого обществом на историческую высоту, в том и заключается, чтобы всегда оставаться человеком.
Анна как будто оглянулась назад. Толя, война, фронт… Сколько советских людей, сколько солдат погибло с именем Сталина на устах Не за Сталина же они погибали! Так и не надо им было внушать, что за Сталина они идут в бой, — люди жертвовали собой ради Родины, ради счастья своей страны.
Анна подумала, что только очень сильные и очень справедливые люди способны так прямо и откровенно объяснять правду народу.
Алексей вдруг встал и сел к столу. Он тоже был взволнован.
Наконец Анна дочитала. Опустила голову…
Ей вдруг вспомнился милицейский лейтенант, приезжавший в колхоз в день похорон Сталина. Послал же кто-то его для предупреждения беспорядков… Беспорядков! Берия и другие приспешники Сталина хотели закрутить гайки еще круче. Но народ узнал правду. Приходит конец угодникам и восхвалителям. Берия разоблачен. Анна помнила его мрачный голос на похоронах. Слава богу, его уже нет…
Но беспокойство, пронизавшее ее в день похорон Сталина, все еще не покидает ее…
Алексей встал, с шумом отодвинул стул. Выглядел он чернее ночи.
— Ты куда? — удивилась Анна.
Алексей не ответил, подошел к этажерке с книгами, потянул за корешок «Вопросы ленинизма», снял висевший над этажеркой портрет Сталина.
— В печку, — зло сказал Алексей.
— Ты в уме? Положи обратно…
— Это после того, что ты прочла? — Алексей помедлил и положил портрет и книгу на край стола. — Не понимаю тебя.
— Я и сама не понимаю, Алеша, — задумчиво произнесла Анна. — Но ведь все, все было связано с его именем… Ты ведь сам плакал…
Алексей вспыхнул.
— Вот этих слез я ему и не прощу!
— А ты думай не о себе…
Анна и вправду думала не о себе. Да и что она могла думать о себе! Тут надо размышлять надо всем. Сломаны все обычные представления. Как дальше жить? Обо всем надо думать. Она верила только в одно. Знала. Того, что написано пером, не вырубишь топором. После всего, что она только что узнала, у нее сумбур в душе. Но то, что ей об этом сказали, залог того, что это никогда уже больше не повторится.