История одной зечки и других з/к, з/к, а также некоторых вольняшек
Шрифт:
— Да как это можно? Прописать незнакомого человека в свой дом! Нет! — наотрез отказалась она. — Сама подумай! Он женщин водить будет, а мне куда деваться?
Достаточно зная характер своей тетки, Надя не стала убеждать ее, а тем более настаивать и только спросила:
— Тетя Варя, а что вам там зимой делать? Собак морозить? Лучше дом не обворуют, — и, как бы между прочим, добавила:
— Он ведь не на даровщину, двадцать пять тысяч дает за прописку.
— Сколько? — ахнула тетя Варя. — И ты хочешь сказать мне, что это честный человек? Не может быть! Мошенник какой-нибудь!
— Он с Севера приехал. Оклады там высокие, поднакопил. — И еще помолчав, сказала: — Тетя Варя, я вас не неволю, как хотите! Просто я подумала, деньги вам не помешают, а дом в зиму все равно пустой стоит. В мае он уедет. Всего на полгода.
— Такие деньги заработать хорошо, а просто получить не за понюшку табаку не годится, — упрямо стояла на своем Варвара Игнатьевна.
Время приближалось к пяти. Нужно было срочно звонить домой. Серафима Евгеньевна истерично требовала, чтобы все члены семьи Субботиных обязаны были сообщать, если задерживались. Пренебрегал этим правилом, забывая, только Володя. Но ему прощалось все. Надя надела пальто и вышла к будке позвонить домой. К телефону подошла Татьяна.
— Танюша! Я к тете заехала, старую шубейку взяла, с Трефом гулять, в магазин ей сбегаю, хорошо?
— Долго не задерживайся, Вовка обещал вечером звонить! Не забыла? — напомнила она.
«Черт бы подрал Лису со своим Хмырем», — ругнулась Надя, вспомнив, что после девяти обещал звонить Володя. «Приедут, скажу, тетя отказалась, и пусть чешут куда хотят». Она зашла в булочную, купила свежий хлеб и хотела напроситься к тете на чай, но та усадила ее обедать. Больше она решила ни слова не говорить о Валиной просьбе. Но неожиданно за обедом тетя Варя сама вспомнила и заговорила:
— Я, Надюша, тридцать лет учительствовала, а таких денег и в руках не держала.
Надя, молча, ковыряла вилкой картофельную котлету с грибной подливкой.
— На такие деньги дом заново перестроить можно! — продолжала тетя Варя в задумчивости. — Крышу железом покрыть, забор новый поставить, да еще на сарай останется.
После чая, собирая посуду со стола, она остановилась с чашками в руках:
— Посмотреть бы, что за человек, если порядочный…
— Тетя Варя, как хотите, я вас не неволю! — еще раз повторила Надя. — Просто я подумала, деньги вам пригодятся, а в зиму там делать нечего.
— Так-то так! Да ведь если б знакомый! Начнет дебоширить, пьянствовать! Дом спалит. Хоть застрахован, да жалко!
— Он вроде не пьет! — сказала Надя, уже сожалея, что связала себя словом.
— Познакомиться заранее надо бы. Может оказаться пьянчугой, куда его тогда?
— Хотите, я могу пригласить его. Познакомитесь… — Надя взглянула на часы. Седьмой час. «Если не согласится, встречу их на улице, чтоб и в дом не показывались».
В дверь позвонили. «Неужели они? — испугалась Надя. — Не выдержали!»
Это оказался Митя.
— Я за вами, Надежда Николаевна, хозяйка просила заехать.
— И не лень тебе, Митя, на край Москвы за мной пилить?
— Приказ начальства — закон для подчиненных! — широко улыбаясь, произнес Митя.
— Здравствуй, Митя! — встретила его в коридоре Варвара Игнатьевна. — Пусть еще побудет. Сама доберется. Не барыня! Нечего на казенных машинах раскатываться.
— Это не моего ума дело, по мне, как скажут, — сказал, покраснев, Митя и сердито хлопнул дверью.
— Обиделся! Ишь, здоровина, об лоб поросенка убить можно! Пристроился в холуях! «Хозяйка» у него! — сердито проворчала тетя Варя. — А знаешь, Надя, если у тебя телефон этого гражданина есть, пригласи, может, и понравится мне, тогда я решу.
Надя, набросив пальто, вышла в подъезд и постояла там немного. Потом вернулась:
— В семь будут!
К приезду Вали тетя Варя почти совсем согласилась, но все еще повторяла:
— Посмотрю, посмотрю, что за человек!
Однако переоделась. Надела серую крепдешиновую блузку и синюю суконную юбку, а на ноги туфли вместо старых шлепанцев. И даже, как показалось Наде, подвела брови и попудрила нос. Надя сидела скучая, время от времени поругивая себя за то, что ввязалась в ненужное дело, глубоко уверенная в том, что Вольтраут не пощадит ее при случае, несмотря на самые дружественные заверения. Дома тоже сидеть не хотелось. Татьяна лезла с расспросами об ее успехах в консерватории, и от этого хотелось выть по-волчьи. Когда позвонили в дверь, тетя Варя, изобразив на лице любезную улыбку, сама поспешила открыть. Надя, сгорая от любопытства, не вытерпела и тоже поднялась навстречу. «Охота взглянуть, какого такого «зека» подцепила Вольтраут».
В коридоре в целях экономии висела под матовым стеклянным колпаком неяркая лампа, поэтому Надя никак не могла разглядеть гостя. Заметила только, что он чуть выше среднего роста, широкоплечий и темноволосый.
«Володька мой повыше будет, а про Клондайка и говорить нечего», — про себя отметила она. Но, когда Варвара Игнатьевна пригласила их в комнату и зек представился, назвав себя Валерием Михайловичем, Надя понимающе улыбнулась Вале. Зек был не старше сорока лет, яркий и красивый мужчина. Он галантно приложился к руке тети Вари, потом к Надиной. Душа ее сладко запела, как всегда, от встречи с красивым. Глаза у него были удивительного синего цвета в тени черных ресниц. Смуглый, с легким румянцем на скулах, цвет лица производил впечатление свежести и здоровья. Небольшие черные усики, прозванные в народе «злодейскими», над верхней, чуть полноватой губой подчеркивали великолепные белые, крепкие зубы. Густые блестящие черные волосы, гладко зачесанные со лба назад, слегка были тронуты на висках сединой.
«Ничего зек! Годится! Молодец Лиса Патрикеевна! — подумала Надя — Не стыдно такого отбуксировать за «бугор». Там таких за деньги в фильмах показывают. Да и в Магадане, верно, не густо!»
Она искоса посматривала на Валиного знакомого, пока он выкладывал на стол из блестящей «не нашей» сумки всевозможные яства. Вина не было, что должно было решить в его пользу. Тетка отправилась ставить многострадальный чайник, а Валя тотчас быстро спросила:
— Ну, как?
— По-моему, порядок!
Потом тетя Варя достала из своих запасов вишневую наливку своего производства и сразу оживила стол. Валя немедля заговорила о деле, а Надя, не слушая ее, думала совсем о другом: «Действительно, вовремя умер Сталин, а то сидеть бы тебе, Вольтраут, в хлеборезке, это в лучшем случае, и «ждать у моря погоды». Повезло тебе, Анна Вейгоца, по прозвищу Выдра».
Она видела, как оживленная и приветливая тетя Варя обратилась к нему, спросив какую-то незначительную мелочь. Он вежливо выслушал ее, кивая головой в знак согласия.
Она спросила еще, и он обстоятельно и терпеливо стал объяснять ей что-то, чего Надя уже не понимала напрочь. Она сидела с полной чашкой чая в руке, оцепеневшая от неожиданности, слушала, слушала его голос. Этот голос, с едва уловимым, как и у Вольтраут, легким акцентом, с мягким «г», она слышала раньше! Певучий, ласковый баритон был ей знаком! Только тогда он был отрывистым и жестким. И лицо его она тоже видела, но вот где? Где? Где? Он улыбнулся, и глаза его заискрились в лучах ресниц, он слегка нахмурился, и Надя вспомнила: «Он! Точно он! На волка похож! Только тогда в ушанке был и без усов!».