История охоты
Шрифт:
Я натянула зубами покрывало, оборачиваясь. Раз уж поднялась эта тема, лучшей возможности признаться еще кое в чем, не предвидится. Надо ловить момент. Я поспешно достала из нагрудного кармана старой джинсовой куртки свои сокровища: колоду старинных карт и сверток из прочной оберточной бумаги.
Мне так нравилось просто раскладывать эти карты, подолгу разглядывая сложные узоры и красочные картинки, на которых богато одетые люди с приятными лицами словно замерли на мгновение, задумавшись.
– Откуда это у тебя?! – Вик смотрел на колоду во все глаза.
– Ты их уже видел? Где? –
– У моей бабушки такая же колода, она жила в А, как раз там, куда мы сейчас едем.
Я глубоко вдохнула. Ну все сходится, знать бы ещё как такое возможно.
Погодите-ка…
– Ты сказал жила?!
Вик удивленно взглянул на мое расстроенное лицо.
– Ее больше нет с нами…
– Мне очень жаль…
– Говоришь так, словно вы были знакомы.
Я вздохнула.
– Были. И она просила передать это, если ее внуку когда-нибудь понадобится помощь, – я осторожно толкнула к Вику сверток.
Он развернул бумагу и бережно поднял за шнурок милиритовый диск с символом стаи, такое украшение носили только асаху.
– Что это такое?
– А вот тут явно придется начать издалека…
Глава 13
В маленьком домике в конце улицы, на последнем этаже жила старушка. На первый взгляд – ничего необычного: сидела на лавочке, грелась на солнышке, ругала молодежь, исправно просила поднести по лестнице сумку. И вот однажды, когда я в очередной раз тащила тяжеленную авоську с продуктами (проще помочь, чем месяц потом выслушивать, как весь дом, где она живет, рассуждает о черствости современной молодежи на конкретном примере) вредная старушенция предложила зайти к ней выпить чаю. Она жила одна в просторной двухкомнатной квартире до невозможности чистой и опрятной.
Я неловко завозилась, сбрасывая туфли.
– Лоночка, можешь не разуваться! – активная бабулька уже во всю гремела посудой.
«Поздно», – мрачно подумала я, гадая откуда старушенция может знать, как меня зовут дома.
Маленькая кухонька с яркими занавесками и двумя древними, внушающими искреннее уважение своим возрастом табуретками мне как-то сразу понравилась. На столе уже стоял большой чайник с солидными круглыми боками и гордо задранной ручкой, пара блюдец и две пузатые чашки разного сервиза.
Я невольно улыбнулась. Чай пах мятой, а обычная докторская колбаса, добытая в русском магазине была почему-то гораздо вкуснее, чем дома.
Хозяйка сидела напротив и внимательно разглядывала меня поверх чашки.
– А ведь ты не такая, как все, – неожиданно дружелюбно сказала она.
Я вежливо пожала плечами, предпочитая не задумываться над тем, что именно она имеет ввиду.
Как-то незаметно для себя я все чаще подносила авоську и удостаивалась чести пить чай в чистенькой кухне. Мне нравилась заглядывать в комнаты, рассматривать старую мебель, ковры, а главное, остановившиеся часы ручной работы, невозможно дорогие для такой обстановки. Казалось, что вместе со стрелками на циферблате, навсегда замерло в далеких 60-х само время в этой квартире.
Мы исправно пили чай, старушенция
Прошло не так-то уж и много времени, я стала заходить к ней после учебы просто так, принося с собой еду или что-нибудь из домашней выпечки. Дверь в квартиру никогда не закрывалась на замок, так что для того чтобы попасть внутрь надо было просто повернуть ручку. Упрямая старушенция была уверена, что брать у нее нечего.
Как правило, я заставала ее за вязанием, или за чтением, но однажды, зайдя как обычно безо всякого стука, я стала свидетелем не совсем обычного зрелища. Старушка сидела за столом, накрытым большим цветастым платком, и сосредоточенно рассматривала лежащие перед ней карты. Признаться, я не сильно верила в предсказания, но при виде той серьезности, с которой она перебирала карты, в душе шевельнулись сомнения.
Я деликатно постучала по косяку.
– Здравствуй, Лоночка. Не ждала тебя сегодня, – не оборачиваясь, сообщила она.
Я тихонечко приблизилась.
– А что вы делаете?
– Да вот совсем на старости лет из ума выжила, – торопливо прикрывая рукой карты, сообщила старушка.
– А мне погадаете? – неожиданно для себя попросила я.
– Зачем тебе, Лоночка! Живи себе и радуйся, от карт одни беды, – серьезно сказала она.
– Ну, пожалуйста!
– Садись, – покачав головой, сдалась хозяйка.
Я присела на краешек дивана, с замиранием сердца наблюдая, как скользят видавшие виды карты по бархатной ткани. Старушенция недовольно бормотала что-то, поглядывая то на меня, то на карты, собирала их и снова раскладывала. Совсем рядом со мной на платок лег бубновый валет. Красочная картинка притягивала взгляд. На секунду показалось, что лицо человека на картинке мне знакомо. Как завороженная, я протянула руку, чтобы дотронуться до карты, и мгновенно получила по пальцам сухой ладонью.
– Карты чужих рук не любят!– грозно сообщила старушенция.
Я покорно сложила ручки на коленях.
– Вот это ты, смотри, – она махнула рукой в сторону центральной карты. – Вот это – прошлое, а вот здесь – будущее. Дорога тебя ждет, опасность над тобой висит, не любит тебя кто-то, ох, не любит… от того и беды все, и не только твои. Хорошего тоже вдоволь. Друзья у тебя есть, настоящие. Береги их, девочка… Любовь у тебя будет… волшебная. Больше ничего не скажу, поживешь – увидишь.
Я разочарованно вздохнула. Звучало, конечно, красиво, но пара общих фраз – совсем то, что я ожидала услышать. Любопытство разыгралось с новой силой.
– А про любовь можно подробнее?
Старушка рассмеялась.
– Ох, нетерпеливая молодежь пошла! Бубновый валет твоя судьба. Маленькая ты еще, Лоночка, и он такой же – молодой и глупый. Только, когда вы оба повзрослеете и один из вас найдет в себе силы уступить, только тогда вы будете вместе, а потому счастливы.
Эти слова вместе с теплой улыбкой запомнились мне на всю жизнь, и, забегая вперед, скажу: уж не знаю чего было больше в том предсказании: магии карт или простого жизненного опыта, но она не ошиблась ни на йоту.