История отношений между русскими князьями Рюрикова дома
Шрифт:
Вот почему, когда младшие Владимировичи — Юрий Ростовский и Андрей Владимиро-Волынский узнали о перемещении племянника Всеволода в Переяславль, то первой их мыслию было, что это шаг к старшинству мимо их, особенно когда пред глазами был пример Ярослава Святославича, согнанного со старшего стола племянником при видимом потворстве старших Мономаховичей — Мстислава и Ярополка. Летопись говорит, что Юрий и Андрей прямо сказали: «Се Ярополк, брат наю, по смерти своей хощеть дати Кыев Всеволоду, братану своему»{273}, и спешили предупредить племянника. Утром въехал Всеволод в Переяславль и до обеда еще был выгнан дядею Юрием{274}, который, однако, сидел в том городе не более 8 дней, потому что великий князь, помня клятву, данную покойному брату, вывел его оттуда и вызвал на его
Но такое распоряжение не могло успокоить дядей: в каждом племяннике, который сидел в Переяславле, они видели наследника старшинства, будущего владельца киевского; притом полочане, не терпевшие, подобно всем гражданам русским, когда князь покидал их город для другого, выгнали Изяславова брата Святополка и приняли другого князя{276}.
Тогда Ярополк, видя неудовольствие братьев и видя, что 11олоцкое княжество, оставленное храбрым Изяславом, отходит от Мономахова рода, перевел неволею Изяслава опять в Минск (все, что осталось у Мономаховичей от Полоцкого княжества), придав ему Туров и Пинск, волость старшего своего брата Вячеслава, которого перевел в Переяславль, и таким образом прекратил вражду Юрия и Андрея, хотя с двоекратным нарушением клятвы — Мстиславу и Изяславу.
Но все планы Ярополка разрушил Вячеслав; этот честолюбивый, но вместе с тем слабый, бесхарактерный, робкий князь прельстился сначала честию переяславского стола, но потом ему стало страшно сидеть здесь вблизи Святославичей Черниговских и половцев; он вышел из Переяславля и сел в прежней волости своей, Турове, выгнав оттуда Изяслава.
Тогда Ярополк решился на последнее средство для прекращения которы: он склонился на требование Юрия Ростовского, отдал ему Переяславль, с тем, однако, чтоб тот уступил в. князю прежнюю свою Ростовскую область, хотя не всю, ибо Юрий оставлял себе на всякий случай убежище на севере{277}. Вероятно, Ярополк хотел отдать Ростовскую землю Изяславу: этой сделкой он надеялся успокоить братьев, поместив их всех около себя на Руси и отдав племянникам как младшим самую отдаленную область на севере. Но он уже не был более в состоянии исполнить это намерение: Изяслав, дважды изгнанный, видел только одну несправедливость со стороны дядей; он удалился в Новгород к брату Всеволоду и, питая ненависть к Юрию как виновнику всех своих бедствий, уговорил брата идти с новгородцами на этого дядю: война началась на севере{278}.
Тогда-то Святославичи увидали, что пришла наконец их пора; они заключили союз с недовольными Мстиславичами, призвали половцев и вооружились на старших Владимировичей. «Вы первые начали нас губить», — говорили они последним. Всего более Ольговичи были озлоблены за то, что старшие Мономаховичи, Мстислав и Ярополк, собираясь идти войною на Всеволода Ольговича за изгнание Ярослава Святославича и не желая допустить первого до соединения с половцами, поспешили захватить Курск и города по р. Семи: в Курске посадили Изяслава Мстиславича, а по Семи — своих посадников{279}; после Всеволод, довольный уже тем, что остался на черниговском столе, не смел требовать у Мстислава возвращения отчинных городов, которые и остались за Мономаховичами; но теперь черниговский князь, пользуясь усобицею между Мономаховичами, начал требовать у Ярополка их возвращения: «Возврати наши отчинные города, если же не возвратите, то не жалейте о следствиях: вы будете виноваты, на вас будет кровь»{280}.
Ярополк, располагая соединенными силами всех братьев, думал сначала, что может дружным ударом задавить Святославичей, и спешил к Чернигову; но принужден был отступить без успеха от этого города, а между тем Всеволод Олегович с Изяславом и Святополком Мстиславичами, пришедшими с севера, и с половцами пожег область Переяславскую и доходил до самого Киева. Тогда дядья, чтобы отвлечь племянников от Святославичей, примирились с ними. Изяславу отдали Владимир-Волынский, из которого Андрея Владимировича перевели в Переяславль{281}. Юрий Ростовский видел, как спорны русские столы, и потому, пожив несколько времени на Руси, удалился в свою верную северную волость;
Примирение членов Мономахова рода расстроило планы Святославичей; но, испытав раз свои силы с успехом, они хотели кончить начатое. В 1136 году они явились под Переяславль, Ярополк вышел к ним навстречу, Святославичи отступили к Супою. Ярополк, о воинственности которого мы уже имели случай заметить, обнаружил тут безрассудную храбрость: понадеясь на силы одной своей дружины, он не дождался остальных полков и завязал бой, в котором был разбит наголову. Святославичи подступили к Киеву и заключили мир на всей своей воле: в. князь уступил им Курск и посемские города. Все Мономаховичи сильно вознегодовали на своего старшего за такой постыдный договор, но уже нельзя было поправить дела{283}.
Изгнание Святослава Ольговича из Новгорода Великого заставило братьев его снова приняться за оружие и призвать половцев. Андрей Переяславский, покинутый братьями без помощи, не мог один сопротивляться Черниговским и хотел было уже бежать из Переяславля; но Святославичи, обрадовавшись неудовольствию Андрея на братьев, захотели снова посеять вражду между Мономаховичами и потому уверили его в своем дружелюбии{284}. Задержание Святослава Ольговича в Смоленске еще более усилило вражду Святославичей: они двинулись к Киеву. Это заставило в. князя принять меры решительные: он соединил войска всех братьев и племянников, призвал на помощь венгров и берендеев и пошел к Чернигову; Всеволод не мог противиться такой силе и принужден был смириться{285}.
Это был последний подвиг в жизни Ярополка: возвратясь в Киев, он скончался в 1139 году. Клятва, данная брату, соделала несчастие всей жизни Ярополковой: связанный ею, он хотел непременно поместить племянников на Руси и между тем хотел вместе удовлетворить требованиям братьев; почему обращался от одной полумеры к другой, которые, не утишая вражды, возбуждали только негодование против его, как в братьях, так и в племянниках. Увидав страшное зло от союза Мстиславичей с черниговскими князьями, Ярополк благоразумно поспешил разорвать этот союз удовлетворением племянников: но безрассудная храбрость вождя испортила дело умного родоначальника, и Супойская победа дала Святославичам возможность предъявить снова свои требования. Чего они не могли вполне достигнуть при Ярополке, того достигли при слабом преемнике его Вячеславе. Едва последний успел сесть на братний стол, как Всеволод Ольгович подступил к Киеву; Вячеслав не мог сопротивляться, выехал опять из Киева в Туров, а Всеволод занял его место{286}.
Мы должны обратиться к причинам такого странного явления: каким образом Мономаховичи позволили Святославову внуку занять старший стол? В это время линия Мономаха была в самом затруднительном положении, именно была без главы, и притом вражда господствовала между ее членами. Старшим в этой линии оставался Вячеслав Туровский, но мы видели его характер, делавший его совершенно неспособным блюсти интересы рода, поддерживать в нем единство, наряд. Следующий за ним брат, Юрий Ростовский, не был похож на отца ни в умственном, ни в нравственном отношении: как правитель и как человек он не мог заслужить уважения и привязанности родичей и чужих; третий брат, Андрей Переяславский, также не отличался деятельностию, да если б и захотел отличиться ею, то как самый младший из братьев должен был бы войти в неприязненные столкновения с интересами старших.
Князь, который своими личными доблестями один мог быть представителем Мономахова рода, поддержать его интересы, — это был Изяслав Мстиславич Владимиро-Волынский, старший сын старшего из Мономаховичей (Всеволод Мстиславичумер в 1138 г.). Он вполне наследовал благородный характер своего знаменитого деда. Как тот — неутомимый воитель, как тот — необыкновенно щедрый к дружине, не разделявший своих выгод от выгод людей, его окружавших, и, наконец, необыкновенно приветливый к народу, Изяслав был образцом князя, по тогдашним понятиям, и, след., один был в состоянии поддержать любовь народа к Мономахову потомству. Но, к несчастию, события предшествовавшие поставили Изяслава во враждебные отношения к старшим членам рода: дядья видели в нем хищника прав своих, а он смотрел на дядей, как на гонителей несправедливых.