История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага
Шрифт:
Вот это была новость так новость! Пен произнес целую благодарственную речь, которую лорд Крокус выслушал, не отнимая от глаз лорнета. А наш герой себя не помнил от радости, что он член столь изысканного клуба.
– Да не глядите вы все время на ту ложу, ужасный вы человек! воскликнула мисс Бленкинсоп.
– Дьявольски хороша эта Мирабель, - сказал Типтоф.
– А все-таки он дурак, что женился на ней.
– Старый слюнтяй и болван, - сказал пэр.
– Мирабель?
– вскричал Пенденнис.
– Ну да, - расхохотался Гарри Фокер.
– Мы о ней кое-что знаем, верно, Пен?
То была его первая любовь. То была мисс Фодерингэй. Год тому назад с ней сочетался законным браком
– Эмили всегда была глупа как пробка, - сказала мисс Бленкинсоп.
– Ну, положим, pas si bete {Не так глупа (франц.).}, - заметил старый пэр.
– Фи, как вам не стыдно!
– воскликнула актриса, ни слова не понимавшая по-французски.
А Пен, высунувшись из ложи, смотрел на свою первую любовь и недоумевал, как он мог в нее влюбиться.
Так, в первый же вечер по приезде в Лондон мистер Артур Пенденнис оказался проведен в члены клуба и познакомился с актрисой комедии, с театральным отцом-резонером и с блестящим кружком прожигателей жизни, старых и молодых: ибо лорд Крокус, хоть и был отягчен годами, слабосилен и лыс, все так же неутомимо гонялся за удовольствиями и хвастал, что может выпить не меньше кларета, чем самый молодой из его собутыльников. Он искал себе приятелей из золотой молодежи и без счету кормил их обедами в Ричмонде и Гринвиче; просвещенный покровитель европейской драмы и искусства Терпсихоры, он приглашал на свои банкеты театральные светила всех стран: англичан из театров Ковент-Гарден и Стрэнд, итальянцев из Хэймаркета, французов из их нарядного театрика или с подмостков Оперы, где они танцевали. А на своей вилле на Темзе этот государственный муж устраивал пышные приемы, где десятки светских молодых людей охотно общались с актерами и актрисами, особенно с последними, ибо на взгляд виконта Крокуса они были и воспитаннее и веселее своих собратьев - мужчин.
На следующий день Пен отправился в свой клуб, уплатил вступительный взнос, поглотивший ровно одну треть от его ста фунтов, и позавтракал там с превеликим удовольствием, как полновластный хозяин этих чертогов. Затем, перейдя в библиотеку, погрузился в глубокое кресло и попробовал прочесть все журналы подряд. Ему было очень любопытно, смотрят ли на него другие члены клуба и как это они решаются входить в шляпах в такие прекрасные комнаты. Он написал в Фэрокс письмо на клубной почтовой бумаге, упомянув, как ему приятно будет отдыхать здесь после дня, проведенного за работой. Потом зашел к дядюшке на Бэри-стрит, - не без страха, но послушный наказу матери первым делом навестить майора Пенденниса, - и с облегчением узнал, что его еще нет в городе. Квартира стояла пустая. Мебель была в чехлах, на камине сложены счета и письма. Хозяйка дома сказала, что майор на континенте, в Баден-Бадене с маркизом Стайном. Пен оставил на камине и свою карточку, на ней еще значился его адрес в Фэроксе.
Когда майор воротился в Лондон - как раз к ноябрьским туманам, насладившись которыми он намеревался уехать на Рождество за город к друзьям, - его ждала еще одна карточка Артура, уже с адресом "Лемб-Корт, Темпл", а также письмо от молодого человека и его матери, сообщавшее, что Артур в столице, записан в Верхний Темпл и усиленно изучает право.
Лемб-Корт, Темпл, где это?.. Майор Пенденнис вспомнил, как две великосветские дамы обсуждали обед в Темпле у мистера Эйлифа, юриста, который был "принят в обществе" и состоял при Королевской Скамье, очевидно, у этой тюрьмы было отделение в Темпле и Эйлиф, скорее всего, там и служил. И там же, помнится, проживал мистер Дьюсэйс, сын лорда Крэбса. Майор отправил Моргана
– Так что же это за место, Морган?
– спросил майор на следующее утро из-за полога своей кровати, пока лакей, весь окутанный густым желтым туманом, приготовлял ему одеться.
– Место не сказать чтобы бойкое, - отвечал мистер Морган.
– Там живут законники, сэр, фамилии написаны на дверях. Мистер Артур живет на четвертом этаже, сэр. И с ним вместе мистер Уорингтон.
"Не иначе как из Саффолкских Уорингтонов, - подумал майор.
– Ну что же, отличная семья. Младшие сыновья в наших лучших семьях часто идут в юристы".
– А какова квартира?
– спросил он.
– Я, сэр, видел только дверь, и на ней фамилии - мистера Уорингтона и мистера Артура, и еще бумажка приколота "Будем в шесть". А слуги не видел, сэр.
– Во всяком случае, экономно, - сказал майор.
– Очень даже, сэр. Четвертый этаж, сэр. Лестница темная, крутая, не дай бог. И как только джентльмен может жить в таком доме!
– А вы почем знаете, где может и где не может жить джентльмен? Мистер Артур, да будет вам известно, занимается юриспруденцией, - произнес майор внушительно и, дав понять, что разговор окончен, стал одеваться в облаках желтого тумана.
"Одно слово - молодежь, - думал размякший дядюшка.
– Письмо он мне написал преотличное. Крокус говорит, что приглашал его обедать и что манеры у него самые джентльменские. Мать его - святая женщина. Если он перебесился и теперь возьмется за ум, из него еще может выйти прок... Подумать только этот старый дурак Чарльз Мирабель женился на его бывшей пассии, на этой Фодерингэй!.. Он не решается прийти ко мне без спросу и выразил это очень мило и политично. Ох, и рассердился я на него тогда за его оксбриджские проделки!.. И задал ему жару, когда он ко мне явился... Возьму-ка я да навещу его, ей-богу!
И вот в один прекрасный день, удостоверившись у Моргана, что добраться до Темпла не составит труда, так как омнибус довезет его до самых ворот, майор после завтрака в клубе - не в "Полиантусе", куда только что был избран мистер Пен, а в другом, ибо майор был человек разумный и его отнюдь не прельщало то и дело встречаться с племянником в тихом уголке, где он любил проводить время, - в один прекрасный день, повторяем, майор Пенденнис влез в омнибус и велел кондуктору высадить его у ворот Верхнего Темпла.
Когда он очутился перед этим ветхим порталом, было около полудня; очень вежливый человек с бляхой и в фартуке повел его по темным проходам, под низкими арками, из двора во двор, один мрачнее другого, и, наконец, вывел в Лемб-Корт. Если и на Пэл-Мэл было темно, то что сказать о Лемб-Корт? Здесь во многих комнатах горели свечи - и у мистера Ходжмена, где шесть его учеников строчили исковые заявления; и у клерка сэра Хоки Уокера, где этот клерк, куда более благообразный и обходительный, чем знаменитый адвокат, его патрон, беседовал несколько свысока с клерком другого адвоката, рангом пониже, и в унылой мастерской Завивинга, где в полумраке маячили огромные судейские парики, а голые болванки печально таращились на уличный фонарь за окном. Под этим фонарем два мальчика-рассыльных играли в орлянку. В одну из дверей вошла уборщица, стуча деревянными галошами; из другой двери выбежал газетчик. В глубине двора двигалось взад-вперед белое пятно - фартук сторожа. Невозможно было вообразить место более унылое, и майор содрогнулся при мысли, что кто-то мог поселиться здесь по своей воле... "Боже мой! подумал он.
– Бедный мальчик, надобно вытащить его отсюда!"