История подлодки «U-69». «Смеющаяся корова»
Шрифт:
Все поведение команды этого корабля оставалось очень подозрительным.
Я еще раз спросил офицера:
– Ваше судно называется «Робин Мур»?
– Да, сэр.
– Но на корме написано «Эксмур».
– Дело в том, что корабль только две недели назад был продан другой судоходной компании, и тогда же ему было дано другое название. У нас не было времени перекрасить его.
Это могло быть правдой, но совершенно необязательно.
– Какой стране сейчас принадлежит судно?
– Америке.
– Странно все это. Предположим, что человек на самом деле говорит правду, – сказал я вполголоса
Экипажу «U-69» были даны строгие указания насчет остановки американских судов. Немецкие государственные деятели не хотели давать Рузвельту ни малейшего повода открыто объявить войну. К сожалению, секретные приказы с мельчайшими деталями ведения войны в этих водах были переданы капитану снабженческого судна. Но в любом случае этот корабль уже был остановлен. Поэтому следующим шагом должен был стать его тщательный обыск. Ведь уверенности в том, что этот корабль на самом деле американский, не было. Все это вполне могло оказаться уловкой врага, направленной на то, чтобы избежать обыска. Поэтому я продолжил свой допрос.
– Что вы везете? – На этот раз я рявкнул на офицера корабля как можно более грозно, чтобы сбить с него напускное спокойствие.
Моряк выглядел удивленным.
– Детали легковых автомобилей и мотоциклов, тракторы и прочее оборудование. В общем, обычный груз, – ответил он. Выглядел же мужчина при этом так, будто бы хотел добавить: «Вы ничего не можете нам сделать».
И тем не менее, в его поведении все еще чувствовалась неуверенность.
– И куда вы направляетесь? – спросил я теперь уже нормальным голосом.
– В Кейптаун.
– Контрабанда, значит?
Человек в лодке не ответил на этот мой прямой вопрос и лишь широко раскрыл глаза. Затем пожал плечами и засунул руки в карманы, будто бы этот вопрос его совершенно не касался.
– Идите и передайте своему капитану, что через двадцать минут я собираюсь взорвать ваше судно. Ему лучше как можно скорее прибыть сюда, захватив с собой все судовые документы.
Офицер молча кивнул. Остальные члена экипажа выглядели так, будто бы им было абсолютно все равно, что случится с кораблем.
Затем офицер с судна значительно более вежливо попросил дать им тридцать минут на то, чтобы забрать с судна некоторые вещи.
– Хорошо. Значит, тридцать минут, – проговорил я.
Маленькая лодка отошла. И ее, и корабль держали под пристальным наблюдением.
А я обдумывал ситуацию. Начать с того, что нам был дан приказ не останавливать американские суда, но что я должен был делать, если американцы везли контрабанду? Если бы корабль был в конвое, то не было бы никаких сомнений. Жаль, что у меня не было возможности восстановить в памяти детали данных мне приказов. Но сейчас командовал я, и поэтому решение этого щекотливого дела будет полностью на моей совести. Далее, если следовать призовым установкам, следовало изучить список груза. Я гневно стер пот со лба.
«Я всего лишь посмотрю, как теперь поступит экипаж судна – как он отреагирует. Пока что его поведение было довольно подозрительным», – подумал я.
Пока шли переговоры, полностью рассвело. При свете дня были прекрасно видны белые буквы «США» на корме и нарисованный под мостиком флаг. Камуфляж ли это или американцы просто безответственно забыли осветить буквы?
Сухогруз «Эксмур», США, турбинный двигатель, построен в 1919 году, вместимость 4999 брт, порт приписки – Нью-Йорк, принадлежит «Си Шиппинг компани». Это судно на самом деле было записано в международном судовом регистре, но существовало еще тринадцать других кораблей точно такого же типа. Как можно с уверенностью сказать в военное время, действительно ли корабль американский?
Если это судно-ловушка для подлодок, то это скоро обнаружится. А пока мы должны быть настороже.
– Что ты думаешь об этом грузе, Баде? – спросил я.
Баде был грузовым помощником в торговом флоте достаточно долго, чтобы что-то в этом понимать.
– Самолеты, герр капитан, – тут же ответил он. – Если бы это на самом деле были детали автомобилей, то разве что автобусов. И куда они везут столько автобусов?
А пока маленькая лодочка подошла к борту судна. И снова поведение команды показалось странным и двусмысленным. Если в лодке люди были нарочито спокойными, то на корабле, наоборот, началась ненормальная шумиха, пожалуй, даже паника. Это было вовсе не похоже на дисциплинированный экипаж. Люди носились туда-сюда по палубе, двери открывались и снова закрывались, несколько моряков бежали, размахивая руками так, будто бы они собирались прыгнуть за борт. Женщина с двумя детьми бесцельно металась по главной палубе. Именно так вели себя команды на кораблях-ловушках в Первую мировую войну.
Но с другой стороны, маскировка не падала и орудия для стрельбы по субмарине все не появлялись.
Паника казалась довольно искренней. Экипаж действительно забрался в лодки, бурно жестикулируя, будто маневр занял слишком много времени. Затем спасательные шлюпки быстро отошли от судна из страха, что оно может утащить их с собой на глубину.
Одна из спасательных шлюпок направилась к подводной лодке. Капитан стоял на носу. В отличие от неряшливого офицера он вел себя очень вежливо и корректно. Он поднес руку к фуражке, когда шлюпка подошла к субмарине, поднялся на борт и протянул мне кейс с судовыми бумагами и коносаментом.
Одного взгляда хватило, чтобы понять, что бумаги настоящие и в абсолютном порядке. Так же было бесспорно, что корабль, плывущий как нейтральный, вез контрабанду, включающую радиоаппаратуру и оружие.
Я начал обдумывать все заново.
То, что экипаж корабля забыл осветить свою нейтральную эмблему, было досадной оплошностью. Причину этого сейчас было невозможно определить, да она, по сути, была уже не важна. Самые большие подозрения вызывало поведение команды. Грубая, нехарактерная для моряка манера поведения офицера, неряшливая одежда и неприглядный внешний облик матросов, а к тому же и путаница с названиями.
Теперь получилось, что я, вопреки приказам, остановил американское судно и заставил его экипаж покинуть корабль; но, с другой стороны, я был убежден, что судно перевозит контрабанду для воюющей державы.
Я ни минуты не сомневался, что если отпущу судно, то весь его груз будет использован врагом против моих соотечественников. Более того, капитан, разумеется, сообщит о происшедшем и предупредит союзников о немецкой лодке, рыскающей в этих морях. И наше задание, так же как и жизнь членов экипажа, окажутся в опасности.