История порнографии
Шрифт:
Уолт Уитмен, Бодлер, Верлен и Рембо не были порнографическими авторами. Современная литература уделяет больше внимания лесбиянкам, если не принимать во внимание книги типа "Странного культа" Джорджа Климента. Их вряд ли можно считать порнографическими, что, впрочем, не мешает властям принимать к ним меры. Так, в 1954 году было организовано судебное преследование книги "Человек под контролем" Чарльза Макгроу, в которой рассказана история семнадцатилетней девушки, соблазненной лесбиянкой. У книги есть шанс занять свое место на рынке, только если тема раскрыта серьезно и глубоко. Чемпионом издаваемости стал роман "Женские бараки", дневник француженки Терезы Торрес. Было распродано больше двух миллионов экземпляров английского издания в мягкой обложке, и это несмотря
Некоторые книги и журналы создаются гомосексуалистами для гомосексуалистов и распространяются в очень узком кругу. Они не предназначены для широкого читателя, даже для обычного любителя порнографии, поэтому нет смысла на них задерживаться. Самая откровенная автобиография мужчины-гомосексуалиста – книга "Против закона" Питера Уайльдблада, впервые изданная в 1955 году. Это честное повествование о жизни человека со врожденной склонностью к гомосексуализму.
Публикация книги привела к сенсационному судебному процессу и заключению в тюрьму лорда Монтегю и лорда Майкла Пит-Риверза. Сочинение это не является ни порнографией, ни непристойностью, что не скажешь о "Черных дневниках" ирландского гомосексуалиста сэра Роджера Кейсмента, повешенного за государственную измену в 1916 году. Много лет британское правительство отказывалось открыть эти документы, и только в 1959 году ограничение было снято. Опубликовал "Дневники" Питер Синглтон-Гейс (в его руки попало несколько копий) в парижском издательстве "Олимпия Пресс" с коротким английским предисловием. Против публикатора не были приняты никакие официальные меры, хотя тексты были собственностью британских властей, а описания гомосексуальных актов по откровенности не могут сравниться ни с какими другими.
Глава 6
Такие сексуальные извращения, как инцест, страсть к дефлорации, эксгибиционизм, нимфомания, мастурбация, некрофилия, трансвестизм и всяческие формы фетишизма, в том числе страсть к женской обуви на высоких каблуках, корсетам и другим предметам женского туалета, хлыстам и шпорам для верховой езды, являются скорее предметом исследования психоаналитиков, сексопатологов и полицейских, но никак не литературных критиков, поэтому мы ограничимся всего несколькими примерами.
Инцест редко становился темой литературного произведения. Драматург начала семнадцатого века Джон Форд описал это явление в трагедии "Как жаль, что она шлюха", впервые опубликованной в 1633 году. Позднее, в том же веке, Рочестер описал инцест в весьма легкомысленной сцене в "Содоме".
Мы уже писали, что именно кровосмесительная связь Байрона с сестрой (по сведениям писательницы Бичер-Стоу) разрушила его брак.
Пожалуй, единственным порнографическим сочинением, целиком посвященным инцесту, являются "Письма парижского друга", вышедшие в 1874 году в Лондоне. Главный герой – фотограф – знакомится через приятеля-гомосексуалиста с французским семейством, состоящим из отца, матери, двух дочерей и сына. Все они состоят в кровосмесительной связи. Фотограф женится, у него рождается дочь, он лишает ее невинности и выдает замуж за собственного сына, создав новый кровосмесительный союз.
Одно время мода на дефлорацию юных девушек в викторианской Англии была почти так же широко распространена, как страсть к порке. Процветала торговля девственницами, которые после утраты невинности попадали в руки своден и знахарок, и те пытались хирургическим способом восстановить потерянное. Ужасающие подробности торговли девочками-проститутками предал гласности В. Стед в серии статей "Жертвы современного Вавилона", опубликованных в "Пэлл-Мэлл газетт" в июле 1885 года.
К несчастью для него самого, одержимость редактора сыграла с ним злую шутку: он объявил, что, желая доказать, как легко совершить омерзительное преступление, через сводню получил за три фунта маленькую Элизу Армстронг. Хотя он немедленно передал ее в руки Армии Спасения, его обвинили в похищении, осудили и посадили в тюрьму на два месяца. "Мне жаль, – заявил судья, – вы несколько месяцев наводняли страну потоками лжи. Боюсь, она оказала тлетворное влияние на души тех самых детей, которых вы так ревностно защищаете. Это просто позор для журналистики!" Дефлорация стала темой утонченного романа Владимира Набокова "Лолита", впервые изданного "Олимпией Пресс" в 1955 году. Книгу пытались запретить в Англии. Знаменитый писатель Грэм Грин высоко оценил литературные достоинства "Лолиты", но таможня задержала книгу, а Джон Гордон из лондонской "Санди экспресс" объявил, что это "гнуснейшая книга из всех, что я когда-либо читал.
Чистая, откровенная порнография". Только после выхода Акта о непристойных публикациях 1959 года были сняты ограничения на издание книги в Англии. Шедевр Набокова оправдали. Аналогичная история произошла с ".Политой" и в США, где в начале на издание "Олимпии Пресс" был наложен запрет. Следует заметить, что американский сексолог Альберт Эллис считают "Лолиту" образцом "самого убежденного обоснования гетеросексуального фетишизма – привязанности мужчины к девочкеподростку, – которое когда-либо было написано.
Повествователь не только описывает дикую страсть к своей нимфетке, он испытывает сексуальное вожделение и к другим девочкам".
Фетишизм, как и откровенная порнография, всегда служил убежищем от повседневности. Многие литераторы выбирали для себя фетиш – какую-нибудь женскую штучку. Ретиф де ля Бретон, например, обожал женскую обувь. Этой темы иногда касалось даже такое респектабельное викторианское издание, как "Журнал английских домохозяек". Помимо писем о телесных наказаниях детей в семье, журнал печатал впечатления читателей о туго зашнурованных корсетах, доставляющих "восхитительное наслаждение", и о шпорах наездниц.
Корреспонденция о корсетах, шнуровках и порке девочек была столь объемна, что ее печатали в специальных приложениях, они имели дурную репутацию. Письма о повальном увлечении "верховой ездой" попадали на страницы журнала и потому не приобрели столь скандальной известности.
Одной из характерных примет шестидесятых годов пошлого века были "хорошенькие любительницы лошадей", ездившие верхом и в колясках, наводнивших Гайд-парк, которым "покровительствовали джентльмены". Успех роскошных дам полусвета запечатлел музыкальный шлягер эпохи:
Очаровашка на лошадке! Бац – ваше сердце в лихорадке. В Гайд-парке их полным-полно, А жирным свиньям все равно.Вот что писал журналист Джордж Август Сала о "лошадницах": "О амазонки, кавалеристки, лошадницы! Что может сравниться с парком в четыре часа пополудни в разгар сезона? Смотри, как эти сильфиды летают в восхитительных опьяняющих шляпках: у кого традиционный цилиндр с разлетающейся вуалью, у кого проказливая широкополая шляпка или элегантный кавалерийский шлем с плюмажем. Когда радостная кавалькада проносится мимо, порыв ветра время от времени приподнимает чью-нибудь юбку и являет нашим глазам зрелище крошечного кокетливого башмачка с каблучком армейского образца, туго обхватывающего ножку в рейтузах".
Сала приписывали авторство порнографической "Тайны Вербенового дома", непристойной сказки о школе для девочек, где внимание читателей привлекало в основном описание женского белья. Забавно, но автор осуждает "женские рейтузы для верховой езды", "замшевые, с черными штанинами", он считает их неприличными, поскольку они, во-первых, сшиты по мужской моде, а во-вторых, слишком туго обтягивают тело. "Каблук военного образца" имел шпору, что вызвало вал корреспонденции, более года поступавшей в "Журнал английских домохозяек". Зачинщиками стали три автора, чьей задачей было спровоцировать эротический интерес. "Мартингал" представлялся австралийцем, "Эперон" – бывшим кавалерийским офицером, инструктором школы верховой езды для дам, "Эперон" – второй женщиной, не желавшей открывать свое имя. Про себя она поведала лишь то, что имела обыкновение пришпоривать "любую лошадь".