История приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса
Шрифт:
– Вы, сэр, я полагаю, много путешествовали?
– Да нет, сэр, не доводилось, – сказал джентльмен.
– Хо! Тогда, быть может, вы пользовали раненых в лазаретах?
– Нет, сэр.
– Хм! ни то и ни другое? Откуда же, сэр, позволю я себе спросить, вы почерпнули ваши знания в хирургии?
– Сэр, – ответил джентльмен, – я на большие знания не притязаю; а то, что знаю, я почерпнул из книг.
– Из книг! – вскричал доктор. – О, так вы, я полагаю, читали Галена [49] и Гиппократа!
49
…Галена. – В классическом труде «О частях человеческого тела» римский врач Гален (ок. 130 – ок. 200), обобщив представления античной медицины, дал первое анатомо-физиологическое описание целостного организма.
– Нет, сэр, – сказал джентльмен.
– Как! Вы смыслите в хирургии, – сказал доктор, – и не читали Галена и Гиппократа?
– Сэр, – промолвил тот, – я думаю, много есть хирургов, которые никогда не читали этих авторов.
– И я так думаю, – сказал доктор, – не читали, как это ни позорно! Но сам я благодаря своему образованию знаю их наизусть, и мне редко случается выйти из дому, не держа их при себе в кармане.
– Это книги изрядного объема, – сказал джентльмен.
– Ну, – сказал доктор, – какого они объема, я знаю, наверно, не хуже, чем вы. (Тут он опять подмигнул, и вся компания разразилась смехом.)
Доктор, не довольствуясь достигнутым успехом, спросил у джентльмена, не смыслит ли он и в общей медицине столько же, сколько в хирургии.
– Пожалуй, побольше, – ответил джентльмен.
– Я так и думал, – воскликнул наш ученый лекарь, подмигивая, – и о себе могу сказать то же!
– Хотел бы я быть хоть вполовину таким образованным! – сказал Тау-Вауз. – Я бы тогда снял с себя этот фартук.
– Честное слово, хозяин! – вскричал лекарь. – Я думаю, на двенадцать миль вокруг не много найдется людей, кто бы лучше меня лечил лихорадку, хоть мне и не пристало, может быть, самому это говорить. Veniente accurrite morbo: [50] вот моя метода. Полагаю, голубчик, вы разбираетесь в латыни?
50
Торопитесь лечить болезнь вовремя (лат.). Врач несколько перевирает: надо «venienti occurite…».
– Немного разбираюсь, – сказал джентльмен.
– Ну и в греческом, понятно, тоже? Ton dapomibominos poluflosboio thalasses [51] . Но я почти позабыл эти вещи, а когда-то мог читать Гомера наизусть.
– Эге! Джентльмен-то угодил впросак, – сказала миссис Тау-Вауз; и тут все расхохотались.
Джентльмен, несклонный шутить над ближними, весьма охотно позволил доктору торжествовать свою победу (чем тот и воспользовался с немалым удовольствием) и, вполне разобравшись, с кем имеет дело, сказал ему, что не сомневается в его большой учености и высоком искусстве и что врач очень обяжет его, если выскажет ему свое компетентное мнение о состоянии бедного пациента, который лежит наверху.
51
В правильной транскрипции: Ton d'apameibomenos – ему отвечая, ро-lyfloisboio thalasses – многошумного моря (греч.). Нелепое соединение двух частей разных стихов из «Илиады».
– Сэр, – сказал доктор, – в каком он состоянии? В предсмертном, да! Вследствие контузии черепной коробки у него перфорирована внутренняя плева окципута и дивеллицирован малый корешок того крошечного невидимого нерва, который сцепляет ее с перикраниумом; к этому присоединилась лихорадка, сперва симптоматическая, а затем пневматическая; и под конец у больного появилось делириальное состояние, или, проще говоря, он впал в бред.
Врач продолжал разглагольствовать все тем же ученым слогом, когда его прервал сильный шум. Несколько молодцов, живших по соседству, поймали одного из грабителей и приволокли его в гостиницу. Бетти побежала с этой новостью наверх, к Джозефу, который попросил поискать, не окажется ли при воре золотой монетки с продетой в нее лентой; он под присягой опознает свою монетку среди всех сокровищ всех богачей на свете.
Сколько ни настаивал пойманный на своей невиновности, толпа усердно принялась его обыскивать, и вот среди прочих вещей вытащили указанную золотую монету. Бетти, как только ее увидела, властно наложила на нее руку и отправилась с нею к Джозефу, который принял монету с бурным восторгом и, прижав ее к груди, объявил, что может теперь умереть спокойно.
Несколько минут спустя вошло еще несколько молодцов с узлом, который они нашли в канаве и в котором оказалась снятая с Джозефа одежда и вещи, отобранные у него.
Едва увидев ливрею, джентльмен объявил, что он ее узнаёт; и если она снята с бедного малого, который лежит наверху, то он хотел бы наведаться к нему, потому что он близко знаком с семьей, которой принадлежит эта ливрея.
Бетти тотчас повела его наверх; но каково же, читатель, было обоюдное их изумление, когда джентльмен увидел, что в кровати лежит Джозеф, и когда Джозеф узнал в пришедшем своего доброго друга мистера Абраама Адамса!
Было б излишним приводить здесь их разговор, касавшийся главным образом событий, уже известных читателю, ибо священник, как только успокоил Джозефа сообщением, что его Фанни в добром здоровье, со своей стороны стал во всех подробностях расспрашивать про обстоятельства, которыми вызван был этот несчастный случай.
Итак, вернемся лучше на кухню, где сошлось теперь весьма разнообразное общество из всех комнат дома, равно как и из соседних домов: столь великое удовольствие находят люди в лицезрении вора.
Мистер Тау-Вауз уже радостно потирал руки, видя такое большое сборище и предвкушая, как посетители рассядутся вскоре по отдельным комнатам, чтобы поговорить о разбойниках и выпить за здоровье всех честных людей. Но миссис Тау-Вауз, обладавшая несчастной способностью видеть вещи в несколько превратном свете, принялась бранить тех, кто приволок парня в ее дом; конечно, объясняла она супругу, человеку как раз впору ждать богатства, если он держит увеселительное заведение для нищих и воров!
Толпа покончила с обыском и не обнаружила на пойманном ничего, что можно было бы счесть за вещественное доказательство, ибо что до одежды, то толпа, пожалуй, и удовлетворилась бы такой уликой, но врач заметил, что вещи не изобличают преступника, так как найдены были не при нем; а Барнабас, признав сей довод, добавил, что они – bona waviata [52] и принадлежат теперь лорду владетелю земли.
– Как, – сказал врач, – вы утверждаете, что эти вещи – собственность лорда владетеля?
52
Бесхозное имущество (английскому слову waifs здесь придана латинизированная форма).
– Да, утверждаю! – вскричал Барнабас.
– А я отрицаю, – сказал врач. – Какое касательство имеет лорд владетель к такому случаю? Пусть кто-нибудь попробует меня разубедить, что найденная вещь поступает в собственность нашедшего!
– Я слышал, – заметил один старик в углу, – судья Уайзуон [53] говорил, что, хотя у каждого свои права, все, что найдено, принадлежит английскому королю.
– Это, пожалуй, так, – согласился Барнабас, – но лишь в известном смысле: закон различает вещь найденную и вещь украденную, ибо вещь может быть украдена, но так и не найдена, и может быть найдена вещь, которая никогда не была украдена. Вещи, которые и найдены и были украдены, представляют собой waviata, и они принадлежат лорду владетелю.
53
Уайзуон – смысловая фамилия: мудрец. Филдинг откровенно иронизирует над правоведческими притязаниями Барнабаса и врача, называя здесь популярные юридические справочники Джона Мэллори (автор «Карманного спутника адвоката»), Джайлса Джекоба и Томаса Вуда.