История Пугачева
Шрифт:
10
Маврин с 1773 года находился при Бибикове; он отряжен был от Секретной комиссии в Яицкий городок, где и производил следствие. Маврин отличился умеренностию и благоразумием.
11
Императрица 22 октября 1774 года писала Вольтеру: Volontiers, monsieur, je satisferai votre curiosit'e sur le compte de Pougatschef: ce me sera d'autant plus ais'e, qu'il y a un mois qu'il est pris, ou pour parler plus exactement qu'il a 'et'e li'e et garrott'e par ses propres gens dans la pleine inhabit'ee entre le Volga et le Ja"ick, o`u il avait 'et'e chass'e par les troupes envoy'ees contre eux de toutes parts. Priv'es de nourriture et de moyens pour se ravitailler, ses compagnons exc'ed'es d'ailleurs des cruat'es qu'ils commettaient et esp'erant obtenir leur pardon, le livr`erent au commandant de la forteresse du Ja"ick qui l'envoya `a Simbirsk au g'en'eral comte Panine. Il est pr'esentement en chemin pour ^etre conduit `a Moscou. Amen'e devant le comte Panine, il avoua na"ivement dans son interrogatoire qu'il 'etait cosaque du Don, nomma l'endroit de sa naissance, dit qu'il 'etait mari'e `a la fille d'un cosaque du Don, qu'il avait trois enfants, que dans ces troubles il avait 'epous'e une autre femme, que ses fr`eres et ses neveux servaient dans la premi`ere arm'ee, que lui-m^eme avait servi, les deux premi`eres campagnes, contre la Porte, etc. etc.
Comme le g'en'eral Panine a beaucoup de cosaques du Don avec lui, et que les troupes de cette nation n'ont jamais mordu `a l'hamecon de ce brigand, tout ceci fut bient^ot v'erifi'e par les compatriotes de Pougatschef. Il ne sait ni lire, ni 'ecrire, mais c'est un homme extr^emement hardi et d'etermin'e. Jusqu'ici il n'y a pas la moindre trace qu'il ait 'et'e l'instrument de quelque puissance, ni qu'il ait suivi l'inspiration de qui que se soit. Il est `a supposer que m-r Pougatechef est ma^itre brigand, et non valet d'^ame qui vive.
Je crois qu'apr`es Tamerlan il n'y en a gu`ere un qui ait plus d'etruit l'esp`ece humaine. D'abord il faisait pendre sans r'emission, ni autre forme de proc`es toutes les races nobles, hommes, femmes et enfants, tous les officiers, tous les soldats qu'il pouvait attraper; nul endroit o`u il a pass'e n'a 'et'e 'epargn'e, il pillait et saccageait ceux m^eme, qui pour 'eviter ses cruaut'es, cherchaient `a se le rendre favorable par une bonne r'eception: personne n''etait devant lui `a l'abri du pillage, de la violence et du meurtre.
Mais ce qui montre bien jusqu'o`u l'homme se flatte, c'est qu'il ose concevoir quelque esp'erance. Il s'imagine qu'`a cause de son courage je pourrai lui faire gr^ace et qu'il ferait oublier ses crimes pass'es par ses services futurs. S'il n'avait offens'e que moi, son raisonnement pourrait ^etre juste et je lui pardonnerais. Mais cette cause est celle de l'empire qui a ses loix.
12
Le marquis de Pougatechef dont vous me parlez encore dans votre lettre du 16 d'ecembre, a v'ecu en sc'el'erat et va finir en l^ache. Il a paru si timide et si faible en sa prison qu'on a 'et'e oblig'e de la pr'eparer `a sa sentence avec pr'ecaution, crainte qu'il ne mour^ut de peur sur le champ. [40] (Письмо
40
Я охотно удовлетворю, сударь, ваше любопытство насчет Пугачева; мне это тем легче сделать, что вот уже месяц как он захвачен, или, говоря точнее, связан и закован своими собственными людьми в необитаемой равнине между Волгой и Яиком, куда он был загнан войсками, посланными против них со всех сторон. Лишенные пищи и способов ее добыть, его товарищи, пресытившись, кроме того, жестокостями, которые они совершали, и надеясь получить прощение, выдали его коменданту Яицкой крепости, который отправил его в Симбирск к генералу графу Панину. Сейчас он находится по пути к Москве. Будучи приведен к Панину, он простодушно сознался при допросе, что он донской казак, назвал место, где он родился, сказал, что был женат на дочери донского казака, что имел троих детей, что во время мятежа женился на другой, что его братья и племянники служили в первой армии, что и сам он служил во время двух первых кампаний против Порты, и т. д. и т. д.
Так как у генерала Панина было много с собой донских казаков и так как войска этой народности никогда к разбойнику на удочку не попадались, то все это и было вскоре проверено соотечественниками Пугачева. Он не умеет ни читать, ни писать, но это человек крайне смелый и решительный. До сих пор нет ни малейшего следа тому, чтоб он был орудием какой-либо державы или действовал по внушению кого-либо. Надо полагать, что господин Пугачев просто заправский разбойник, а не чей-либо слуга.
Мне кажется, после Тамерлана ни один еще не уничтожил столько людей. Прежде всего он приказывал вешать без пощады и без всякого суда всех лиц дворянского происхождения, мужчин, женщин и детей, всех офицеров, всех солдат, которых он мог поймать; ни одно место, где он прошел, не было пощажено, он грабил и разорял даже тех, кто, ради того чтоб избежать насилий, старался снискать его расположение хорошим приемом; никто не был избавлен у него от разграбления, насилия и убийства.
Но до какой степени может человек самообольщаться, видно из того, что он осмеливается питать какую-то надежду. Он воображает, что ради его храбрости я могу его помиловать и что будущие его заслуги заставят забыть его прошлые преступления. Если б он оскорбил одну меня, его рассуждение могло бы быть верно, и я бы его простила. Но это дело – дело империи, у которой свои законы.
Маркиз Пугачев, о котором вы опять пишете в письме от 16 декабря, жил как злодей и кончил жизнь трусом. Он оказался таким робким и слабым в тюрьме, что пришлось осторожно приготовить его к приговору из боязни, чтоб он сразу не умер от страха (франц.).
13
В скором времени по прибытии нашем в Москву я увидел позорище для всех чрезвычайное, для меня же и новое: смертную казнь, жребий Пугачева решился. Он осужден на четвертование. Место казни было на так называемом Болоте.
В целом городе, на улицах, домах, только и было речей об ожидаемом позорище. Я и брат нетерпеливо желали быть в числе зрителей; но мать моя долго на то не соглашалась. Наконец, по убеждению одного из наших родственников, она вверила нас ему под строгим наказом, чтоб мы ни на шаг от него не отходили.
Это происшествие так врезалось в память мою, что я надеюсь и теперь с возможною верностию описать его, по крайней мере, как оно мне тогда представлялось.
В десятый день января тысяча семьсот семьдесят пятого года, в восемь или девять часов пополуночи, приехали мы на Болото; на середине его воздвигнут был эшафот, или лобное место, вкруг коего построены были пехотные полки. Начальники и офицеры имели знаки и шарфы сверх шуб по причине жестокого мороза. Тут же находился и обер-полицеймейстер Архаров, окруженный своими чиновниками и ординарцами. На высоте или помосте лобного места увидел я с отвращением в первый раз исполнителей казни. Позади фрунта все пространство болота, или, лучше сказать, низкой лощины, все кровли домов и лавок, на высотах с обеих сторон ее, усеяны были людьми обоего пола и различного состояния. Любопытные зрители даже вспрыгивали на козлы и запятки карет и колясок. Вдруг всё восколебалось и с шумом заговорило: везут, везут. Вскоре появился отряд кирасир, за ним необыкновенной высоты сани, и в них сидел Пугачев; насупротив духовник его и еще какой-то чиновник, вероятно секретарь Тайной экспедиции, за санями следовал еще отряд конницы.
Пугачев с непокрытою головою кланялся на обе стороны, пока везли его. Я не заметил в чертах лица его ничего свирепого. На взгляд он был сорока лет, роста среднего, лицом смугл и бледен, глаза его сверкали; нос имел кругловатый, волосы, помнится, черные и небольшую бороду клином.
Сани остановились против крыльца лобного места. Пугачев и любимец его Перфильев в препровождении духовника и двух чиновников едва взошли на эшафот, раздалось повелительное слово: на караул, и один из чиновников начал читать манифест. Почти каждое слово до меня доходило.
При произнесении чтецом имени и прозвища главного злодея, также и станицы, где он родился, обер-полицеймейстер спрашивал его громко: «Ты ли донской казак Емелька Пугачев?» Он столь же громко ответствовал: «Так, государь, я донской казак, Зимовейской станицы, Емелька Пугачев». Потом, во все продолжение чтения манифеста, он, глядя на собор, часто крестился, между тем как сподвижник его Перфильев, немалого роста, сутулый, рябой и свиреповидный, стоял неподвижно, потупя глаза в землю. [41] По прочтении манифеста духовник сказал им несколько слов, благословил их и пошел с эшафота. Читавший манифест последовал за ним. Тогда Пугачев сделал с крестным знамением несколько земных поклонов, обратясь к соборам, потом с уторопленным видом стал прощаться с народом; кланялся на все стороны, говоря прерывающимся голосом: «Прости, народ православный; отпусти мне, в чем я согрубил пред тобою; прости, народ православный!» – При сем слове экзекутор дал знак: палачи бросились раздевать его; сорвали белый бараний тулуп; стали раздирать рукава шелкового малинового полукафтанья. Тогда он сплеснул руками, опрокинулся навзничь, и вмиг окровавленная голова уже висела в воздухе: палач взмахнул ее за волосы. С Перфильевым последовало то же». (Из неизданных записок И. И. Дмитриева.)
41
По словам других свидетелей, Перфильев на эшафоте одурел от ужаса; можно было принять его бесчувствие за равнодушие. (Прим. Пушкина.)
Подробности сей казни разительно напоминают казнь другого донского казака, свирепствовавшего за сто лет перед Пугачевым почти в тех же местах и с такими же ужасными успехами. См. R'elation des particularit'es de la r'ebellion de Stenko Razin contre le grand Duc de Moscovie. La naissance, le progr`es et la fin de cette r'ebellion; avec la mani`ere dont fut pris ce rebelle, sa sentence de mort et son ex'ecution, traduit de l'Anglais par C. Desmares. [42] MDCLXXII. – Книга сия весьма редка; я видел один экземпляр оной в библиотеке А. С. Норова, ныне принадлежащей князю Н. И. Трубецкому.
42
Известие о подробностях мятежа Стеньки Разина против московского великого князя. Зарождение, ход и окончание этого мятежа, вместе с обстоятельствами, при которых был схвачен этот мятежник, смертный ему приговор и его казнь, перевел с английского К. Демар (франц.).