История религий. Том 2
Шрифт:
Основные три очага «отпадения» были подавлены в ходе жестоких и кровопролитных войн, которые вел со стороны халифата «меч ислама» Халид ибн аль-Валид, известный не только своей жестокостью и нравственной разнузданностью, но и равнодушием к вопросам вероучения, а также невежеством в этой области.
Вначале возникла опасность для самой Медины. Группа северо-восточных племен, объединившихся вокруг «пророка» Тулейхи, оказалась в непосредственной близости от столицы ислама. Племена абс и зубьян нашли путь для усовершенствования религии ислама и послали гонца в Медину с предложением об изменении того «столпа ислама», которым устанавливалась регулярная десятина — закят. Мятежные племена соглашались вновь присоединиться к исламу, если их освободят от закята. Несмотря на тяжелое положение, в котором находилась Медина, халиф Абу Бекр отклонил советы своих приближенных, в том числе и Омара, пойти навстречу предложениям восставших,
Когда «меч ислама» нагрянул на территорию «отпавших», главный союзник Мусейлимы Малик заявил о своем отказе сопротивляться исламу, распустил ополчение и вернулся к мирной деятельности. Это не помешало Халиду взять его в плен и обезглавить так же, как и многих других причастных к этому делу.
К рассматриваемому времени другие исламские военачальники потерпели ряд поражений в борьбе с войском ханифитов. Под командованием Халида правоверные нанесли ополчению Мусейлимы решительное поражение в ставшем после этого знаменитым «саду смерти», погиб и сам Мусейлима. Правоверие восторжествовало.
Было ликвидировано антиисламское движение и в Йемене. Определенную роль сыграли и внутренние противоречия в лагере восставших, искусно разжигавшиеся агентами халифата. В итоге ядро повстанческого лагеря, племя Бену Кинд, оказалось окруженным со всех сторон и было истреблено, чему помогло предательство его руководящей верхушки, в частности зятя Абу Бекра — Аль Ашаса.
После того как вся Аравия оказалась вновь покоренной, перед халифатом встал вопрос о дальнейших завоеваниях. Дело было не только в том, чтобы начать реализацию программы пророка в отношении распространения единоспасающей веры ислама. Важно было найти применение активности племен, только недавно утихомирившихся и с трудом поддававшихся введению в общее религиозно-политическое русло; надо было объединить все эти племена не только принципом единой веры, но и объектом действия. Разумеется, идеологически это выглядело как проповедь богоугодного дела обращения неверных. Началась эпопея завоевательных войн, которые меньше чем за одно столетие позволили халифам создать государство, превосходившее по своим размерам древнюю Римскую империю.
Первые четыре халифа принадлежали к плеяде именуемых в мусульманской историографии «праведными», законными. Это были сподвижники и родственники Мухаммеда. Из них лишь Абу Бекр умер своей смертью, остальные были убиты. Омара зарезал при выходе из мечети некий крестьянин, на просьбу которого халиф ответил насмешкой. Воцарившийся после него старик Осман (644–656) стал жертвой недовольства, которое было вызвано в различных слоях населения его алчностью. В Медину собрались большие группы недовольных, осадивших дворец халифа и убивших его там. Османа сменил двоюродный брат и зять Мухаммеда — Али (656–661), через пять лет убитый фанатиком из возникшей к тому времени секты хариджитов. Тогда троном халифов овладела династия Омейядов, занимавшая его до 750 г. Первый же ее представитель Муавия (661) перенес столицу халифата в Дамаск. На этом кончился тот период, когда Мекка и Медина были политическими центрами государства, они остались, однако, в дальнейшем религиозными объектами почитания и паломничества.
Халифат столкнулся с рядом военно-политических противников, с которыми ему пришлось вести вооруженную завоевательную борьбу. Для идеологических условий этой борьбы имеет серьезное значение вопрос о том, какую позицию ранний ислам занимал в отношении других современных ему религий и их приверженцев.
И Коран, и Сунна различают две основные категории немусульман. С одной стороны, это «идолопоклонники», «многобожники», окончательно заблудшие и погибшие, если не перейдут в истинную веру. С другой стороны, «люди Писания» — иудеи и христиане, почитающие Библию, в какой-то мере заблуждающиеся, но все же близкие к истине; они получили свое Писание от бога, но не сумели правильно им воспользоваться. К первой категории Коран относится непримиримо-враждебно, он рекомендует их просто истреблять и оставлять в живых только при том условии, если они обратятся в ислам. «…Убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас… убивайте их, таково воздаяние неверным» (11, 187). И верующий не должен считать себя виновным в убийстве, поскольку дело касается войны во имя ислама. Именно на непримиримой вражде к «многобожникам» и основано учение ислама о джихаде — священной войне во имя Аллаха.
Что касается «людей Писания», то при общем более миролюбивом отношении к ним оно все же в достаточной мере противоречиво. В одних сурах Корана об иудеях и христианах говорится довольно дружественно, в других — неприязненно. В большинстве случаев взаимно противоречащие высказывания по рассматриваемому вопросу относятся к различным периодам истории раннего ислама, но в логическом плане они, будучи собраны вместе, представляют собой изрядную разноголосицу. Для практической политики исламских руководителей это обстоятельство создает известные выгоды, ибо позволяет в зависимости от конкретных условий момента использовать то или другое решение вопроса, прямо противоположное первому.
Проповедь джихада занимала важное место в вероучении раннего ислама. И в Коране, и в Сунне большое количество текстов говорит о величии и богоугодности участия в священной войне за веру. В ходе самих этих войн их участники-мусульмане быстро входили во вкус тех материальных выгод, которые им приносили победы. Ограбление побеждаемых народов постепенно все больше оказывалось главной, если не единственной целью джихада. Но само собой разумеется, благочестивая мотивировка соответствующих войн усиливала воинский дух их участников. К тому же и сама религиозная идеология включала в себя признание правомерности захватнических целей джихада. Так, в Коране имеется сура под выразительным заглавием «Добыча» (8) с указанием насчет дележа захваченного имущества. Прежде всего в ней подчеркивается благочестивый характер самого дележа: «Они спрашивают тебя о добыче: «Добыча принадлежит Аллаху и посланнику»» (1). Это не значит, что вся она должна передаваться духовенству. Принцип дележа, в общем довольно туманный, гласит так: «Если вы взяли что-либо в добычу, то Аллаху — пятая часть, и посланнику, и родственникам, и сиротам, и бедным, и путнику…» (42). Значит ли это, что себе участники джихада ничего не должны оставлять из добычи? Нет, говорит им Коран: «Ешьте же то, что вы взяли в добычу дозволенным, благим…» (70). Похоже на то, что пятая часть добычи шла духовенству, остальное доставалось самому воину, который мог уделять известную долю «сиротам и бедным», если он считал это нужным.
Халифат столкнулся с двумя серьезными противниками: с Византийской империей и с Иранским царством Сасанидов. Удача была на стороне молодого государства арабов. Уже в 30-х годах и Византии, и Ирану были нанесены сокрушительные поражения.
Пала столица сасанидского Ирана Ктесифон, а потом была покорена вся страна. В 639 г. начался поход в Египет, завершившийся полным его завоеванием, после чего осуществлялось продвижение на запад вдоль южного побережья Средиземного моря. К моменту воцарения Омейядов халифат распространил свои владения также на восток, завоевав помимо всей территории Ирана вплоть до Мервского оазиса и Закавказье. Омейяды после некоторого перерыва, вызванного внутренней борьбой в самом халифате, продолжали политику завоеваний. Была захвачена вся Северная Африка вплоть до берегов Атлантического океана67. Оттуда в 711 г. была совершена переправа через Гибралтар, и меньше чем через три года почти весь Пиренейский полуостров оказался в руках арабов; только в попытках дальнейшего продвижения по материку на север они потерпели поражение в битве под Пуатье 732 г. и вынуждены были остановиться.
Завоевание Аравийского полуострова арабами имело весьма серьезные последствия для всей истории европейской материальной и духовной культуры. Сочетание культур, существовавших в христианской и исламской идеологических формах, неожиданно дало весьма плодотворные результаты. На причинах этого мы здесь не можем останавливаться. Укажем только на несостоятельность расхожих утверждений о том, что именно христианство явилось в средневековой Европе носителем и двигателем культуры. Вплоть до XIV в. именно арабские элементы составляли ее авангард. Одной из причин этого была большая терпимость к развитию научного мировоззрения, которую проявлял ислам в сравнении с христианством. Нельзя сказать, что эта терпимость была абсолютной, — известны те преследования, которым подвергались Ибн Рошд (Аверроэс) и другие деятели арабской философии. Но до ужасов христианской инквизиции дело, конечно, здесь не доходило.
На востоке халифата продолжалось продвижение в сторону Индии, так что в руках арабов вскоре оказались весь бассейн Амударьи вплоть до Аральского моря, среднее течение Сырдарьи со значительной частью современной Средней Азии, территория современного Афганистана и, наконец, прямые подступы к Индии. Чего не удалось добиться халифату — это окончательного сокрушения Византийской империи; несколько раз арабы осаждали Константинополь, но взять его они не сумели. Тем не менее общие итоги завоевательных устремлений исламского теократического государства были колоссальны.