История религий. Том 2
Шрифт:
Как и в древних религиях, прелюбодеянием считается сожительство лишь с женой или рабыней, принадлежащими другому. Каждому мусульманину разрешается иметь одновременно четыре законные жены. При этом можно в любое время развестись с любой из них и взять вместо нее новую. Процедура развода предельно проста: надо лишь трижды произнести формулу: «Ты разведена». Этой возможностью широко пользовались многие высокопоставленные мусульмане.
Предусмотрены Кораном и некоторые запреты, относящиеся к пище и питью63. Пищевые запреты распространяются преимущественно на те продукты, которые, и помимо ислама, были непопулярны у арабов, например, на свинину. Вряд ли есть основания усматривать здесь влияние Ветхого завета, ибо, например, конина, запрещенная в употреблении иудеям, исламом приемлется. Очевидно, религия
Ислам унаследовал от иудаизма запрещение изображать живые существа. Но здесь было не простое заимствование, а повторение исторического опыта в аналогичных условиях. Как и иудаизму, исламу пришлось преодолевать политеистические культы, в которых большую роль играло поклонение и плоскостным, и в особенности рельефным изображениям богов-«идолов». Запрещение изготовлять любые изображения живых существ было наиболее радикальной формой борьбы с теми культами, которые предстояло вытеснить вновь возникшей религии. Надо все же отметить, что, как и в случае с запретом вина, исламский поход против изобразительных искусств остался лишь пожеланием, ибо художественные потребности людей оказались сильнее религиозного запрета. Искусство исламских народов оставило образцы высокого художественного мастерства в изображениях животных и человека.
Соответствие или противоречие жизненного поведения мусульманина всем требованиям и предписаниям Корана, по учению Мухаммеда, вознаграждается или, наоборот, наказывается в будущей жизни. Для некоторых умерших предполагалось воздаяние или возмездие в индивидуальном порядке сразу после смерти. Воины, павшие на поле брани за веру, попадали сразу после своей гибели в рай 64; видимо, такой же участи должны были удостаиваться и иные заслуженные и благочестивые мусульмане. С другой стороны, в раннем исламе бытовали представления о том, что расправа с грешниками начинается уже через короткое время после смерти: два специальных ангела-мучителя являются для исполнения своих обязанностей к могиле и воздают покойнику предварительную порцию страданий в возмездие за совершенные им при жизни грехи. Главная же расплата предполагалась после вселенской драмы, связанной с неизбежным светопреставлением.
Эсхатология занимала в раннем исламе одно из центральных мест. Некоторые исследователи даже колеблются в вопросе о том, что было главным в первоначальной исламской проповеди — единственность Аллаха или возвещение грядущего конца света. Очевидно, противопоставлять эти две идеи нет надобности, так как в идеологии раннего ислама они сочетались достаточно органично. Неверие в «последний день» рассматривается в Коране как столь же тяжкий грех, что и неверие в Аллаха и его пророка.
Первоначальная проповедь Мухаммеда повторяла основной мотив призывов и предупреждений Иоанна Крестителя в Новом завете: «…покайтесь, ибо приблизилось царство небесное» (Матф., III, 2). Мекканский период формирования Корана изобилует страшными описаниями неизбежных космических потрясений: «…когда звезды померкнут, и когда небо расколется, и когда горы развеются…» (77, 8—10); «…задрожит земля и горы и станут горы холмом сыпучим!» (73, 14); «…сотрясется земля своим сотрясением…» (99, 1); «когда небо раскололось, и когда звезды осыпались, и когда моря перелились, и когда могилы перевернулись…» (82, 1–4). Светопреставление явится катастрофой для одних и началом блаженной жизни для других. После него все люди получат окончательное устройство своей судьбы; неуверовавшие окажутся в аду, мусульмане — в раю.
В отличие от Нового завета эсхатологическая проповедь Корана не говорила о близости сроков светопреставления, она лишь возвещала неизбежность такой перспективы. И эта перспектива увенчивала все здание исламского вероучения, оставляя простор для активности правоверных в их земной жизни, стимулируя последнюю учением о наградах и наказаниях, уготованных для них в потустороннем бытии после страшного суда.
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ИСЛАМА ДО СЕРЕДИНЫ VIII в.
К концу жизни Мухаммеда образовалась исламская теократическая держава, охватывавшая почти весь Аравийский полуостров. Формально все население полуострова было мусульманским; фактически дело обстояло далеко не так. Лишь меньшинство племен исповедовало ислам, многие даже не имели представления о том, чего от них требует эта религия, так что их подчинение пророку было только политическим и фискальным. Были и такие группировки, которые составляли оппозицию исламу как в вероисповедном, так и в политическом отношении: ханифиты в Йемаме, а также те, кто сохранил верность христианству и иудейству. Среди приверженцев пророка тоже не было полного единодушия. Имело место постоянное соперничество между мекканскими переселенцами-мохаджирами и примкнувшими к ним в Медине ансарами, волновались все время бедуины, составлявшие наименее влиятельный элемент движения.
Форма религиозно-политического правления во вновь возникшем общеарабском государстве была предопределена тем, что вся светская и религиозная власть (эмират и имамат) находилась в руках Мухаммеда. Это оправдывалось его личным статусом пророка. После его смерти положение в этом отношении оставалось тем же, ибо его преемники стали халифами, т. е. преемниками пророка, исполняющими его должность. В религиозном отношении менялось лишь то, что если пророк рассматривался как руководимый непосредственно божественным откровением, то халифы такого источника безошибочных решений были лишены. Благоприятным для укрепления и распространения ислама явилось то обстоятельство, что первые два халифа — Абу Бекр (632–634) и Омар (634–644) — оказались талантливыми государственными деятелями и полководцами.
И новой религии, и государству, идеологическим знаменем которого она явилась, после смерти Мухаммеда пришлось выдержать сильные испытания. Почти вся Аравия была в короткий срок охвачена восстаниями и другими актами «отпадения» (ар-рида). Формально все это движение, разнообразное по составу участников и идеологической направленности, шло по религиозному руслу: ханифитские, христианские, языческие и иудейские племена заявляли о своем отпадении от учения Мухаммеда: одни — с требованием более последовательного монотеизма, другие — под влиянием христианской и иудейской антиисламской пропаганды. По существу этой религиозной оболочкой прикрывалось стремление к выходу из общеарабского государства и к восстановлению племенного сепаратизма. Во главе многих из восставших племен оказывались свои пророки и пророчицы, на примере Мухаммеда научившиеся черпать истины религии в видениях откровения.
Наиболее сильные группировки «отпавших» сосредоточились в трех областях: Йемаме — к востоку от Медины, Йемене — на юге и области племени Бену Асад — на северо-востоке полуострова. Самым мощным из этих движений было йемамское, связанное с именем Масла-мы, или Мусейлимы, стоявшего во главе племени Бену Ханифа 65.
Еще при жизни Мухаммеда Мусейлима обратился к нему с посланием, в котором претендовал на полную религиозно-политическую самостоятельность для своего племени, обосновывая ее тем, что он, Мусейлима, является таким же пророком, как и Мухаммед. Реагировать на эту претензию пришлось уже преемнику пророка — Абу Бекру. К Мусейлиме и его ханифитам присоединились и другие племена с их руководителями, из которых выделялась пророчица Саджах. Видимо, главным религиозным лозунгом движения было более строгое единобожие, чем то, которое совмещалось с поклонением ангелам и джиннам; играла также некоторую роль и проповедь аскетизма.
Трудно воспроизвести всю пеструю картину образовавшихся союзов восставших племен, их распадения, временного возврата некоторых из них к исламу с дальнейшим новым отпадением. В течение полутора лет вся Аравия буквально кипела. Начало хаоса можно усмотреть еще в последние месяцы жизни Мухаммеда. Видимо, вскоре после того, как новая религия утвердилась не только в Медине, но и в Мекке, что знаменовало неизбежность жесткой политической централизации всей Аравии, вольнолюбивые сепаратистские традиции массы бедуинских племен должны были сказаться в борьбе против нового для них политического и экономического уклада, наиболее ощутимым выражением которого явилась регулярная уплата подати.