История религий. Том 2

Крывелев Иосиф Аронович

Учение о предопределении, являющееся одним из столпов исламского вероучения, фактически было отброшено реформаторами. Они извлекли из Корана те аяты, в которых ответственность за дела людей возлагается на них самих, и основали на этих текстах учение о свободе воли человека. Что же касается тех мест Корана, где говорится о предопределении, то реформаторы свели их смысл к признанию эпизодического вмешательства Аллаха в дела людей⁴⁴. Этим подчеркивалось то значение, которое имеет в жизни общества личная активность человека-деятеля, в частности предпринимателя и купца.

Небезынтересно отметить новое решение в фетвах Абдо вопроса

об отношении ислама к изобразительным искусствам и к фотографии. Вопреки традиционно отрицательному решению данного вопроса ортодоксальным исламом, правда постоянно нарушавшемуся всеми мусульманами, Абдо объявил, что ничего греховного в этой области человеческой деятельности нет. А затруднение, вытекавшее из запрещения Мухаммеда изображать живые существа, было ликвидировано следующим объяснением: пророк запретил это во избежание идолопоклонства и многобожия, которое в те времена было сильно развито, теперь же оно не представляет опасности, поэтому запрещение можно считать недействительным ⁴⁵.

Фактически отменяя ислам в его кораническом виде, реформаторы не переставали ссылаться на авторитет Корана и призывали верующих следовать «чистому» исламу в его первозданном виде. Авторитет Корана как непогрешимо божественной книги они отстаивали с величайшим усердием и в то же время подвергли его учение полному пересмотру.

Реформаторская деятельность Абдо и его соратников встретила яростное сопротивление со стороны ортодоксального духовенства. При этом действовали, конечно, не одни лишь богословско-догматические соображения. Решающую роль играли интересы феодалов и духовенства, остро затрагивавшиеся новыми идеями и веяниями. В довольно обнаженном виде противопоставлялись здесь интересы буржуазии и феодалов; что касается широких народных масс, то до них борьба реформаторов и ортодоксов почти не доходила.

В развернувшейся идеологической и политической борьбе английские колонизаторы были целиком на стороне модернистов. Турецкий же султан и его окружение занимали враждебную реформаторам позицию, так как ортодоксальный ислам давал ему большие возможности для панисламистских и пантюркистских интриг⁴⁶.

Другим центром реформаторского движения в исламе наряду с Египтом стала в XIX в. Индия ⁴⁷. Конкретно речь идет о деятельности группы, возглавлявшейся Сайид Ахмад-ханом. В середине XIX в. этот разносторонний деятель — политик, публицист, философ, историк, богослов — опубликовал произведения, в которых обосновал необходимость модернизации ислама и наметил ее основные линии.

По ряду конкретно-научных вопросов Сайид Ахмад-хан занимал реакционные позиции. Так, одна из его работ была посвящена обоснованию истинности Птолемеевой космологической системы геоцентризма. При этом он все же настаивал на необходимости считаться с данными науки, согласовывать с ними учение ислама. Религия, считал Ахмад-хан, может препятствовать развитию цивилизации только в том случае, если это ложная религия, ислам же как таковой («чистый ислам») «не может препятствовать прогрессу человечества, потому что осуществление предписаний этой религии, просветительство и развитие цивилизации тесно связаны между собой» ⁴⁸. А само учение «чистого ислама» оказывалось настолько гибким, что под него можно было подводить любой взгляд, который представлялся толкователю подходящим для данной обстановки.

В полной силе оставался у Сайид Ахмад-хана догмат о единственном боге, который сотворил природу, человека и общество. Но понятие бога выглядит у него настолько абстрактно, что приближается к пантеистической и деистической трактовке его. Природа в догматической системе Сайид Ахмад-хана есть не что иное, как инобытие бога, а ее законы непреложны и являются выражением его сущности. В тени остается, таким образом, учение о личном боге, о чудесах, о сверхъестественном творении мира. Ставились под сомнение такие основы мусульманской догматики, как учение о конце света, о загробном воздаянии, о предопределении.

Своей важной задачей Ахмад-хан считал «освобождение мусульман от душившей всякую живую мысль косности улемов (исламские идеологи и богословы. — И. К.) и установление свободы мнений»⁴⁹. Свобода мнений, контролируемая мечом, — типичный образчик того лицемерия, которым характеризуется религиозная идеология на всем протяжении ее истории. Не следует забывать, однако, что в данном случае такая позиция вытекала из объективного положения молодой индийской буржуазии и из сложности стоявших перед ней задач борьбы как против английских колонизаторов и отечественных феодалов, так и против пробуждавшихся к действию народных масс.

Из других мусульманско-реформационных течений в Индии рассматриваемого периода следует отметить течение, связанное с именем Мирзы Гулам Ахмада Кадиани и получившее распространение в Пенджабе. Оно возникло под влиянием Сайид Ахмад-хана. Здесь развитие движения привело к организации секты, получившей наименование ахмадие (от имени ее основателя) или кадиани (от названия местечка Кадиана, откуда происходил Гулам Ахмад). Секта возникла в 1889 г., а через два года ее основатель был провозглашен новым пророком, пришедшим на смену прежним. В основу такого высокого ранга Гулам Ахмада был положен богословский догмат, согласно которому каждое столетие Аллах посылает людям нового пророка, — для XII в. хиджры таковым якобы является именно Гулам Ахмад ⁵⁰.

Учение о пророках, систематически приходящих на смену друг другу, было направлено против панисламизма, поскольку из него вытекала беспочвенность претензий турецкого султана, а также всех, кто считает себя потомками Мухаммеда, на господство над исламским миром во все времена. Ахмадие пыталась открыть путь к сближению ислама с другими религиями, вернее, к их подчинению исламу в его ахмадийской форме. Этому соответствовало учение о том, что Иисус Христос после своего воскресения не вознесся на небо, а остался на земле и жил, а потом умер в Индии, находясь в контакте с ее жителями. Такое утверждение способствовало проповеди дружественных отношений между христианами и мусульманами и даже слияния религий, конечно, под главенством Гулам Ахмада, который оказывался чем-то вроде нового Христа. Кроме того, он присвоил себе и статус воплощения бога Вишну, что должно было обеспечить ему возможность присоединять к своей пастве и индуистов.

Новое учение решительно отвергало антианглийский джихад и требовало от своих приверженцев полного повиновения властям. Гулам Ахмад писал: «В соответствии с моей верой ислам состоит из двух частей — послушания богу и послушания правительству» ⁵¹. Больше того, он возлагал надежды на дальнейшее расширение английских владений за счет новых колониальных захватов. Это якобы откроет перспективы распространения ислама среди неисламских народов и обращения мусульман старого толка в «истинный», т. е. ахмадийский, ислам.