История России в лицах. Книга вторая
Шрифт:
Восьми лет Анна уже сама писала письма матери и отцу и подписывала их «Принцесса Анна», что вызывало бурный восторг царя. В архивах Петра I по сей день хранится несколько поздравительных писем Анны, написанных по-немецки.
Она, именно она была его подлинной любимицей, и единственное, о чем Пётр сожалел – это то, что Анна родилась девочкой.
«Будь она царевичем – не стал бы я более беспокоиться о будущем вверенной мне Богом державы», – писал он одному из своих друзей-сподвижников.
Кроме языков, царевны обучались танцам у танцмейстера Стефана Рамбурга. В этой науке они весьма преуспели и танцевали превосходно. С большим изяществом и грацией
Иностранцы, бывавшие при дворе в начале 1720-х годов, поражались необыкновенной красоте подросших царевен. Темноглазая Анна отличалась от блондинки Елизаветы не только внешностью, но и нравом: была спокойнее, рассудительнее, умнее сестры, ее скромность и застенчивость всем бросалась в глаза. Впервые увидев ее, камер-юнкер Ф. Берхгольц записал:
«Брюнетка – и прекрасная, как ангел».
Она и характером обладала – ангельским. По свидетельству одного из современников, во время христосования на Пасху произошел забавный случай. Когда знатный иностранный гость захотел поцеловать четырнадцатилетнюю уже Анну, то она страшно смутилась, покраснела, тогда как младшая, Елизавета, «тотчас же подставила свой розовый ротик для поцелуя».
В забавном этом случае характеры обеих принцесс видны, как на ладони. Хотя трудно предположить, в кого пошла характером Анна: ни батюшка ее, ни матушка особой скромностью и целомудрием никогда не блистали, скорее наоборот. Пётр утверждал, что старшая дочь вся удалась в свою тетушку – царевну Наталью Алексеевну, его любимую младшую сестру. И старался обеспечить Анне то, чего не мог сделать для Натальи: выбрать ей достойного жениха и… кто знает?… все-таки сделать своей главной наследницей.
Современники были в восторге от Анны. Один из них писал:
«Это была прекрасная душа в прекрасном теле. Она, как по наружности, так и в обращении, была совершенным отца подобием, особенно в отношении характера и ума, усовершенствованным ее исполненным доброты сердцем».
Действительно, внешне Анна была похожа на отца, который в молодости был хорош собою. В записках одного из иностранцев читаем:
«Старшая же принцесса вылитый портрет царя-отца, слишком экономна для принцессы и хочет обо всем знать… Даже ростом, для женщины тогда довольно высоким, она на него походит…»
Сохранился и другой отзыв – голштинца графа Басевича, который писал в своих знаменитых «Записках»:
«Анна Петровна походила лицом и характером на своего августейшего родителя, но природа и воспитание все смягчило в ней. Рост ее, более пяти футов, не казался слишком высоким при необыкновенно развитых формах и при пропорциональности во всех частях тела, доходившей до совершенства. Ничто не могло быть величественнее ее осанки и физиономии, ничто правильнее очертаний ее лица, и при этом взгляд и улыбка ее были грациозны и нежны. Она имела черные волосы и брови, цвет лица ослепительной белизны и румянец свежий и нежный, какого никогда не может достигнуть никакая искусственность; глаза ее неопределенного цвета и отличались необыкновенным блеском. Одним словом, самая строгая взыскательность ни в чем не могла бы открыть в ней какого либо недостатка. Ко всему этому присоединялись проницательный ум, неподдельная простота и добродушие, щедрость, снисходительность, отличное образование и превосходное знание языков отечественного, французского, немецкого, итальянского и шведского. С детства отличалась она неустрашимостью, предвещавшею в ней героиню,
По всему Анна была завидной невестой на брачном рынке царственных особ. Елизавете Пётр сразу предназначил в женихи французского короля: сохранив о своей поездке во Францию самые приятные воспоминания, он понимал, что кокетливая и обворожительная Елизавета просто создана для Версаля. Но принимать какие-то решения относительно Анны не торопился. Хотя руки Анны Петровны добивались наследные принцы Испанский и Прусский, герцоги Шартрский и Голштинский.
Последний – Карл-Фридрих – был, между прочим, родным племянником шведского короля Карла XII и мог со всем основанием претендовать на шведский престол. Собственные же владения герцога стали добычей Дании, и пока он был вынужден искать приюта в России в надежде с ее помощью получить, как минимум, обратно свой Шлезвиг. Но и стать королем Швеции тоже, разумеется, был не прочь.
В 1718 году скончался бездетный Карл XII, шведский престол должен был достаться сыну старшей сестры короля, герцогу голштинскому, но он был отвергнут шведами и корону, с ограничением власти, шведские государственные чины предложили Ульрике-Элеоноре, младшей сестре Карла XII.
Петр Великий полагал, что, имея в своих руках законного наследника шведского престола, он скорее добьется выгодного для России мира. Расчеты эти вполне оправдались; не сбылись только надежды герцога, хотя Петр І и дал повеление Брюсу и Остерману заключить мир со Швециею только при условии, чтобы шведы признали Карла-Фридриха наследником королевского престола и обещали восстановить его, при помощи России, во владении герцогством Шлезвиг.
Шведы не хотели и слышать об этом и только по усиленному настоянию Петра Великого предоставили герцогу титул королевского высочества. Даже страх перед русским оружием не смог заставить шведский парламент согласиться на неугодного им короля. Русскому императору оставалось лишь уповать на то, что «сила солому ломит» и со временем все образуется по его высочайшему желанию.
В противоположность своей невесте, герцог Голштинский не отличался ни умом, ни красотой. Он был невысокого роста и не обладал внешней привлекательностью. К тому же голштинец был абсолютно равнодушен к чтению и к наукам и досуг предпочитал проводить за столом с обильными возлияниями. Кроме того, Карл-Фридрих не чувствовал особенной любви к своей потенциальной невесте и даже не скрывал этого.
Хотя многие современники утверждают, что Анна «чувствовала к герцогу искреннюю и нежную привязанность», это скорее была хорошая мина при плохой игре, в которой слишком многое было поставлено на кон, чтобы старшая дочь Петра могла дать волю своим истинным чувствам.
Впрочем, Пётр не спешил выпускать любимых дочерей из родительского дома, к тому же Елизавета была еще совсем юной, а без Анны… без Анны он плохо представлял себе жизнь вообще. Вот и тянулось сватовство герцога Голштинского, которому не отказывали окончательно, но и не давали согласия.
Судьбу Анны внезапно и фатально решила… супружеская измена ее матери, теперь уже официально коронованной императрицы Екатерины. Осенью 1724 года совершенно случайно выяснилось, что стареющая, но все еще жаждушая земных утех Екатерина сошлась со своим обер-камергером Вилимом Монсом. Гнев обманутого супруга был ужасен, Монсу после ужасных пыток отсекли голову и в сосуде со спиртом поставили в спальню императрицы – «назидания ради». Но…
Но Петра взбесила не столько физическая измена супруги (сам был не ангел), сколько будущее династии, судьба его огромного наследства. Он порвал уже написанное завещание в пользу Екатерины и позвал к себе вице-канцлера Андрея Остермана…