История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III
Шрифт:
Напротив, на севере европейской территории в эпоху крепостного права практиковалось главным образом отходничество. Работая по найму в Петербурге, Москве и других крупных городах, крестьяне приобретали более широкий кругозор и общественный опыт. За пределами зоны устойчивого земледелия на Европейском Севере, в регионах нового освоения – в старопромышленных областях Урала, в северных регионах Западной Сибири, на Дальнем Востоке дворянских усадеб и прочных традиций крестьянской общины не было, что способствовало формированию иной региональной политической культуры, отличавшейся активностью, самоответственностью и открытостью. Большая часть населения здесь уже давно жила в крупных городах, отличалась высокой социальной и территориальной мобильностью и потеряла всякую связь с сельским хозяйством.
Именно в этой части страны расположены экспортно ориентированные регионы, экономика которых основана преимущественно на добыче топлива и сырья, большая часть сравнительно более благополучных крупных городов и территорий с многообразным хозяйством. Хотя жесткой, определяющей зависимости между социально-экономической структурой региона и уровнем жизни людей не наблюдалось, жители большинства северных районов и особенно крупных городов были скорее склонны поддерживать партии и кандидатов, выступавших в поддержку правительственного курса на рыночные реформы, скорейшую интеграцию России в мировое сообщество, использование западных моделей развития. Если сложить результаты всех «партий власти», то зона максимальной поддержки реформаторов была почти зеркальна зоне радикально-коммунистических предпочтений – Север, Урал, большая часть Сибири, север Дальнего Востока, особенно Хабаровский край, обе столицы, Московская, Ярославская и Калининградская области. Некоторые республики (Бурятия, Тува, Башкирия, Якутия, Кабардино-Балкария) оказались в этой же зоне только из-за исключительно высокой доли голосов за ПРЕС, поскольку избиратели послушно последовали за руководителями, заключившими альянс с С. Шахраем. Политическая поляризация России, отмеченная еще на первых демократических выборах 1989 г. («демократический север – северо-восток» и «радикальный юг – юго-запад») проявилась на выборах 1993 г. со всей определенностью.
Универсальные ценности западной либеральной демократии отошли на периферию массового сознания. Им остались верны лишь отдельные социальные группы – прежде всего, интеллигенция, сосредоточенная в столицах и других крупных городах. В то же время стало ясно, что Россия входит в рыночную экономику не через национально-освободительную революцию, а через очередную волну модернизации (вестернизации), и поэтому все издержки перехода были списаны на западников-реформаторов, а не на вчерашних «аппаратчиков»-коммунистов, в один миг ставших и патриотами, и рыночниками. Выборы 1993 г., при всей неоднозначности результатов, означали шаг к формированию гражданского общества в России.
А. А. Собянин, В. Г. Суховольский. Демократия, ограниченная фальсификациями: выборы и референдумы в России в 1991–1993 гг. М., 1995.
А. Б. Зубов, В. А. Колосов. Что ищет Россия? // Полис. 1994. № 1.
В. Л. Шейнис. Взлет и падение парламента. Т. 2. М.: Московский Центр Карнеги, Фонд Индем, 2005.
6.1.6. Режим Бориса Ельцина. Развитие народного хозяйства. Залоговые аукционы. Складывание государственно-олигархического капитализма
Развитие России в период от принятия новой Конституции до окончания президентства Б. Ельцина оставалось глубоко противоречивым. С одной стороны, сохранялись провозглашенные конституцией начала политической свободы, плюрализма, многопартийности, рыночной экономики, с другой стороны, под воздействием как объективных отечественных реалий и перипетий, так и политического выбора самого российского Президента и его окружения стали все более проявляться негативные черты нового режима.
Используя данное ей Конституцией право, Государственная Дума уже 23 февраля 1994 г. объявила амнистию не только участникам восстания 3–4 октября 1993 г. в Москве, но и участникам ГКЧП августа 1991 г. Президент выступил против такого начинания, уволил Генпрокурора А. И. Казанника за его отказ подчиниться Б. Н. Ельцину и не исполнять думское постановление об амнистии. Однако Дума амнистию не отменила. Тогда, опасаясь новой гражданской смуты, Б. Н. Ельцин предложил Договор об общественном согласии, подписанный в апреле 1994 г. На деле это означало прекращение официальной критики советского прошлого. Так, например, в начале 1994 г. Московское городское правительство отменило советские названия 150 улиц в центре города, возвратив им исторические имена, – но переименования такого масштаба потом прекратились. Праздник Великой Октябрьской социалистической революции – 7 ноября, известный в Русском Зарубежье как «День скорби и непримиримости», превратился по инициативе А. Б. Чубайса в ноябре 1996 г. в «День согласия и примирения» и был окончательно упразднен только в 2005 г.
После декабрьских выборов 1993 г. главные реформаторы Гайдар и Федоров ушли из правительства. Его возглавила коалиция советских ведомственных группировок: топливно-энергетического комплекса, представленного самим премьером Черномырдиным, металлургического (О. Н. Сосковец) и агропромышленного (А. Х. Заверюха). Деятели металлургии в это время зарабатывали большие деньги на экспорте алюминия и других цветных металлов, не нужных более в таком объеме военной промышленности; у аграрников дела шли хуже, но богатели и они.
Серьезное обострение конфликта произошло в конце 1994 г. в связи с решением российского Президента и правительства вернуть Чечню в состав России вооруженным способом (см. 6.1.10). Это решение было осуждено, по разным мотивам, как левыми, так и правыми партиями. Многие демократы, прежде поддерживавшие Ельцина, теперь открыто заявили о переходе в оппозицию. Общественно-политическая конфронтация ярко проявилась в ходе выборов в Государственную Думу летом 1995 г. Сами выборы проходили в соответствии с демократическими принципами конституции и, по мнению многих отечественных политологов, были более честными и свободными как в сравнении с выборами 1993 г., так и с последующими избирательными кампаниями. К участию в выборах были допущены все партии, все они на федеральном уровне имели доступ к проведению агитации и не были в ней ограничены, результаты выборов были признаны всеми политическими силами и никем не оспаривались.
По результатам выборов оппозиционные партии – коммунисты и их союзники «слева», с одной стороны, и Либерально-демократическая партия, с другой, имели в Думе большинство и могли блокировать любые действия главы государства и правительства. В начале 1996 г. ими даже была предпринята совместная попытка отстранить Ельцина от власти (она не принесла успеха). В ситуации конфронтации с законодательной ветвью Ельцин стал ещё более активно укреплять вертикаль исполнительной власти, опираться на авторитарные методы правления.
Одной из основ режима, созданного Ельциным, явился механизм, который стал именоваться политологами, по аналогии с зарубежными примерами, «клиентельными» отношениями. Последние представляли тесные неформальные взаимосвязи вышестоящих «патронов» и нижестоящих «клиентов» по вертикали и горизонтали исполнительной власти. Своя «клиентела» была у президента страны, губернаторов регионов, мэров городов. Среди «клиентов» Ельцина после 1993 г. на ведущие позиции стали выдвигаться люди, назначаемые им самим, никак не зависящие от представительных органов власти и не известные в обществе. Среди властных институтов выделялась Администрация Президента, в которой «келейно» планировалась вся государственная стратегия, продумывались и предрешались все кадровые перемещения. В 1994–1996 гг. с руководством Администрации Президента во влиянии на власть активно соперничал еще один представитель президентской клиентелы – Анатолий Коржаков, начальник Службы безопасности Президента. Этот «серый кардинал» во многих вопросах пользовался большим влиянием, чем премьер-министр Черномырдин.
По мере приближения президентских выборов 1996 г. главной задачей окружения Ельцина стало обеспечить его переизбрание на эту должность. К тому времени популярность Президента среди избирателей опустилась до минимального уровня – 3–5 %. В 1993–1996 гг. во всех послекоммунистических странах Европы популярность антикоммунистических рыночных режимов существенно сократилась – сказались крайне тяжелые для общества результаты «шоковой терапии». В Польше, Венгрии, Литве, Словакии, Албании, Болгарии, бывшей ГДР на выборах побеждали бывшие коммунисты, объявившие себя социал-демократами. Но, придя к власти, они мало что могли изменить – собственность уже была приватизирована и возвращена по реституции и никто в народе ее снова обобществлять не желал. Через один-два избирательных срока антикоммунистические партии повсюду вновь вернулись к власти в восточноевропейских странах. Такая мирная и законная ротация партий различной идейной настроенности утвердила принципы демократической государственности в послекоммунистической Европе.