История Румынии

Болован Иоан

В Трансильвании становление феодальных отношений в целом шло тем же путем, что в Молдове и Валахии, однако было значительно осложнено навязыванием иных феодальных порядков и чуждого румынам западного вероисповедания. Румынское население Трансильвании, Баната, Кришаны, Марамуреша, Сэтмара, Берега, Угочи и других областей проживало в составе Венгерского королевства, политика которого проводилась нерумынскими властями, насаждавшими иные порядки, язык, культуру и традиции. Первоначально Трансильвания имела статус отдельного воеводства в составе Венгрии, но после смерти Джелу ее правители являлись, главным образом, венграми, выходцами из других областей королевства. Важным оставался вопрос о вероисповедании, так как жизнь людей была тесно связана с верой и церковью. Между тем в Венгрии, особенно после Четвертого Крестового /203/ похода (1204), все острее давал о себе знать разрыв между католицизмом правящих элит и разными конфессиями, порой даже разными религиями большинства подданных. Начиная с правления короля Андрея II (1205–1235), в Венгрии были приняты жесткие дискриминационные меры сначала по отношению к нехристианам (иудеи, мусульмане), а впоследствии против «еретиков» и «раскольников». Для того времени эти шаги считались вполне естественными и отвечали существующей морали, хотя имели весьма отрицательные последствия.

Приход к власти в Венгрии в 1308 г. представителей Анжуйской династии привел к ухудшению положения, ибо венгерское государство всерьез возложило на себя миссию по искоренению «язычников, еретиков и раскольников» на своей и соседних территориях. Усилия средневековой Венгрии по достижению единообразия вероисповедания, а точнее, по навязыванию католицизма были особенно заметны при короле Людовике I Анжуйском (1342–1382). В этих условиях начиная с XIV в.

румынские кнезы столкнулись с тремя препятствиями своей социально-экономической и политической деятельности. Во-первых, они не были католиками, что со временем стало серьезной причиной дискриминации. Во-вторых, у них не было дарственных актов на кнезаты, которыми они владели по неписаному праву. Наконец, иными были их этническая принадлежность и язык. Если вначале на последнее препятствие не обращали особого внимания, то со временем оно приобрело особую значимость. Можно предположить, что именно религиозные отличия привели к росту национальной нетерпимости. Созданные государством препятствия вызвали ответную реакцию, которая иногда приобретала форму восстаний. Неслучайно в 1366 г. король Людовик I провел шесть месяцев у восточных рубежей королевства – в Трансильвании, стремясь решить сложный вопрос о внутренних «злодеях» и внешних «предателях», как именовали его личных врагов и противников венгерских властей. Источники того периода в качестве врагов короля, королевства и трансильванской знати представляют проживавших в королевстве трансильванских румын и румынское население Валахии и Молдовы. Вся трансильванская знать обратилась тогда к своему монарху с требованием уничтожить «злодеев» любой национальности, «а точнее, румын».^{113} Король принял решительные меры, чтобы удовлетворить эту просьбу, потребовав взамен от трансильванской знати военной помощи для наказания «мятеж- /204/ ников» на границах королевства. Этими мятежниками оказались воеводы Валахии и Молдовы, соответственно Владислав Влайку и Богдан I. Первого в 1365 г. Людовик открыто обвинил в том, что тот поднял восстание «при предательском согласии и тайной поддержке румын и жителей той страны».^{114} Более того, стало известно, что трансильванские румыны помимо внутренних «злодеяний» иногда распространяли свои «мятежи» (особенно в 1290 и в 1360 гг.) на юг и восток от Карпат и действовали совместно с проживавшими там соплеменниками, что привело к образованию в этих регионах самостоятельных румынских государств, освободившихся от венгерской опеки. В сложившихся условиях, в ответ на призывы знати, король решился на крайние меры. Любой землевладелец терял право состоять в числе знати, если у него отсутствовал королевский дарственный акт, а представители знати были обязаны принять католичество. Формально такие меры были призваны покончить с существованием в королевстве разнотипных феодальных структур, однако на деле были направлены против румынских кнезов, которые не имели дарственных актов и владели кнезатами по древнему неписаному румынскому праву, исповедуя при этом православие. Для получения дарственных актов необходимо было приложить немалые усилия, так как выдержать конкуренцию с венгерской знатью становилось все труднее.

Подводя итоги, следует отметить, что стесненное положение кнезов в Трансильвании определялось несколькими факторами: установлением чужеземной власти; приходом вместе с венгерской армией и властями новых королевских вельмож, которые захватили наиболее удобные (на равнинах и в долинах крупных рек) кнежеские земли; осуществлением колонизации путем приглашения hospites и поселения колонистов на землях, принадлежавших местным жителям; предоставлением дарственных актов католическим епископам и монастырям; необходимостью принятия католицизма в качестве условия владения собственностью и принадлежности к знатному сословию; навязыванием при Людовике I идеи religio recepta. [186] В этих условиях некоторые кнезы были вынуждены принять данные требования, а другие делались зависимыми на собственных землях. Тем не менее, в силу ряда причин принятые королем при поддержке венгерской знати жесткие /205/ меры невозможно было претворить в жизнь полностью и повсеместно. К тому же возникла необходимость обеспечения обороны страны перед османской угрозой с юга и юго-востока. Не менее важным оказался вопрос об укреплении центральной власти в стране, правители которой нуждались в серьезной поддержке против центробежных действий крупной знати. Обладая известными военными качествами, румынские кнезы в сложившихся условиях оказались востребованы государством несмотря на то, что многие из них не владели королевскими дарственными актами и не являлись католиками. Важнее был уровень их военной подготовки, а также способность защитить страну и короля. Для обеспечения своего положения, а также стремясь подняться по социальной лестнице, некоторые из них формально приняли католицизм и получили королевские дарственные акты; другие до XV в. оставались мелкими православными землевладельцами.

186

Общепринятой, общепризнанной религии (лат.).

В результате этого неоднозначного процесса румынские кнезы Трансильвании и Венгрии разделились на несколько категорий: 1) обычные кнезы, которые в качестве неофициальных собственников, без дарственных актов, проживали в королевских владениях, прежде всего, на землях королевских замков и представляли собой прослойку кнезов, переживших тяжелые времена установления жесткой венгерской власти; 2) кнезы, утвержденные в своих вотчинах по кнежескому праву на основе королевских дарственных актов; выполняя множество обязанностей перед центральной властью и будучи полуофициальными собственниками, они находились ступенью ниже знати; 3) кнезы, вступившие в сословие знати (nobiles kenezii) на основании королевских грамот и пользовавшиеся правами знати в своих вотчинах, названных possessiones (они являлись официальными собственниками и были приравнены к знатному сословию королевства); 4) кнезы, ставшие зависимыми на землях, принадлежавших феодальной знати или церкви; они были отнесены к крепостным и часто приравнивались к сельским жудам (villici), выполняя функции своего рода старост крепостных деревень; данная категория кнезов проживала, как правило, на равнинах и в низовьях рек, в местах наиболее ранней венгерской колонизации, и уже не могла вступить в ряды признанной феодальной элиты. Основное различие между кнезами – обладателями королевских грамот, подтверждавших право на собственность, и теми, кто не удостоился этого документа, выявилось в 1366 г., когда первые были причислены к знати, а другие к сель- /206/ ским жудам крепостных деревень, окончательно превратившись в зависимых людей. После середины XV в. венгерским государством порядок в вопросе о кнезах был упрощен. Они были сведены к двум категориям, в соответствии с намерениями короля Людовика Великого: проживавшие на землях феодалов зависимые кнезы, чей статус чаще всего отождествлялся с должностью или службой, и знатные кнезы или приравненные к знати. Однако среди румынского населения не делалось никакой разницы между различными кнезами, и все они воспринимались как принадлежавшие к одной категории, олицетворявшей идею предводителя, а точнее, владельца кнезата, который был наделен военными и судебными полномочиями, обладал разнообразными постройками и строил церковь за свой счет. В той части Трансильвании, где влияние Венгерского королевства было формальным и сказалось позднее, сохранилась наиболее сильная и воинственная прослойка кнезов, владевших землями и зависимыми крестьянами; они ходили в роскошных одеяниях, имели собственные, укрепленные башнями дома, богато украшенные церкви и обладали другими очевидными атрибутами принадлежности к феодальному классу.

Таким образом, румынская знать Трансильвании появилась в XIV–XV вв., одновременно с ее признанием властями. Она происходила исключительно из категории кнезов, переживавшей тогда период распада. Формально трансильванская знать стала детищем властей, однако в действительности сформировалась на типично румынской феодальной основе и потому всегда отличалась от прочей знати королевства. Признание за румынскими кнезами личных или общих привилегий не означало наделения их всеми атрибутами знатности. Они могли только лично пользоваться своими правами судей, членов местных корпораций и военных, освобожденных от таможенных пошлин. Их владения оставались обременены множеством обязательств по отношению к королевским замкам. Лишь немногим кнезам, причисленным к знати, удалось превратить свои кнезаты в полноценные вотчины и стать признанными

членами знатного сословия королевства. Как правило, они становились католиками и постепенно мадьяризировались. В XVI в. румынская элита представляла собой малочисленную категорию сельских старост, в основном крепостных, а понятие «румын» (Valachus) стало синонимом «крепостного».

В Валахии и Молдове кнезы в XV столетии оставались второразрядной прослойкой феодальной элиты, мелкими свободными /207/ землевладельцами. Единственными официальными собственниками, признанными государством, являлись бояре. От старого понятия «кнез» осталась лишь идея свободы. После XV в. слово «кнез» обозначало «свободный человек», а формула «причисление к кнезам» являлась синонимом освобождения от крепостной зависимости.

Настоящими феодальными собственниками оставались представители знати и бояре. В источниках они выступают как bellatores, потому что их первоначальным занятием было военное дело, однако со временем знать и бояре стали владельцами различных по своим размерам имений с крепостными крестьянами. В роли феодального собственника выступала и церковь (монастыри, епископства), обладавшая владениями, которые порой исчислялись десятками крепостных деревень. Феодальная элита была неоднородной: в Трансильвании на первом плане находились бароны, высшее духовенство и графы, т. е. крупная светская и духовная знать, за ними следовали представители обычной (рядовой) знати, а потом условной знати. В Молдове и Валахии бояре также делились на крупных и мелких, так как существовали явные различия между теми, кто составлял окружение господаря (их называли «властелинами», т. е. «сильными») и владел десятками деревень, и мелкими, которым принадлежали одна-две деревни или часть одной деревни. Боярами назывались и феодалы, проживавшие на юге Трансильвании (Фэгэраш), так как в период формирования официального (государственного) феодального класса эта территория была частью Валахии. В XV–XVI вв. к югу и востоку от Карпат монастыри были богаче бояр.

До XIV столетия в Трансильвании и до XVI в Валахии и Молдове власть знати и бояр над деревнями не отделялась от власти кнезов, определения земельных участков, принадлежавших каждому владельцу, не проводилось. Земля часто оставалась собственностью представителей мужского пола одной большой семьи, рода (genus) или клана. Однако в Молдове женщины (девушки) обладали правом собственности и наследования земельных участков наряду с мужчинами (юношами). Постепенно собственность стала приобретать индивидуальный характер, а в Трансильвании закрепился принцип первородства. Несмотря на широкое использование, понятие «собственность» в средние века имело иное значение по сравнению с эпохой Римской империи. Как в любом феодальном государстве, собственность всех подданных /208/ суверена была не абсолютной, а условной. Принцип ius utendi et abutendi [187] был исключен. Только монарх пользовался верховным правом владения всей землей страны (dominium eminens), хотя с определенного момента оно приобрело, скорее, теоретический и символический характер.

187

Права пользования и отчуждения (лат.).

Крепостные происходили из некогда свободных сельских общин, из членов которых выдвинулось много жудов/кнезов. Крепостные упоминаются довольно рано как rustici, Olachi populani, [188] «простые люди», «люди общин» и т. д. После завершения процесса образования государства и его учреждений в Валахии появились понятия «село» (selo), «люди» (liudi), «бедняки» (siromahi), «горцы» (horane), а также соседи (по аналогии с византийскими pareci). К концу Средневековья и в начале Нового времени в обиход вошло понятие «румын». В XV–XVI вв., когда документы писались на старославянском языке, наиболее распространенным термином для обозначения зависимого крестьянина было слово «сосед».

188

Селяне, простые влахи (лат.).

Само слово «румын» произошло от названия народа и не всегда означало «зависимый», однако со временем его значение подверглось изменениям. Первоначально все представители этого народа назывались «румыны» (от лат. Romanus – римлянин). В процессе социального расслоения выделились кнезы, бояре, горожане, духовенство и другие категории, а названием «румын» продолжали обозначаться лишь зависимые, составлявшие отдельную социальную категорию. В 1470 г. население некоторых восточных уездов Валахии обратилось к Штефану Великому от имени «бояр, кнезов и румын».^{115} В данном случае «румыны» представляли собой всех свободных и зависимых крестьян. Когда румынский стал языком официальных документов (особенно после 1600 г.), для перевода славянского термина «сосед» (как и понятия «влах») стало использоваться слово «румын», обозначавшее в XVII в. «зависимый крестьянин». Вместе с тем, однако, слово «румын» применялось и для названия народа, т. е. румынского народа в целом в память о его римском происхождении. В Молдове крестьяне, в том числе крепостные, назвались zemleni («люди земли»), liudi, но чаще всего susead, т. е. «соседи», как и в Валахии. До начала Нового времени в обоих княжествах сохранилась многочисленная прослойка свободных крестьян, владельцев или совладельцев части одной дерев- /209/ ни. В основном они проживали в горных регионах, ближе к Трансильвании, и назвались мошнянами или меджиешами в Валахии и рэзешами в Молдове. Некоторые историки считают их мелкими боярами, потому что они обладали наследственным правом собственности на землю. Однако эти люди были лишены ряда атрибутов принадлежности к феодальному клану. В Молдове существовали обширные районы, населенные свободными крестьянами, которые Д. Кантемир назвал «крестьянскими республиками»: Вранча, Тигеч, Кымпулунг.

После того, как местные феодальные структуры в Трансильвании были дополнены рядом элементов западного типа, зависимые крестьяне начиная с XIV в. стали называться иобагионами – iobagiones (от венг. Jobbagy – светлая голова). Первоначально этот термин использовался по отношению к высокопоставленным советникам, находившимся в окружении монарха, однако после того, как различные категории знати стали пользоваться новыми названиями, оно закрепилось за крепостными, т. е. «слугами» знати. Это изменение смысла произошло сходным образом, как и изменение содержания понятий «кнез» и «румын». До XVI в. иобагионы и «соседи» пользовались личной свободой. Несмотря на введение принципа правового превосходства знати, монастырей и крепостей над крестьянами, последние продолжали считать себя совладельцами земель своих сельских общин. Им принадлежала, впрочем, лишь часть бывших общинных земель. А полное право собственности распространялось только на дом, двор и сельскохозяйственный инвентарь. Поэтому крестьяне находились в экономической зависимости от истинных землевладельцев, как правило, из числа знати. По этническому происхождению знать была неоднородной. Большинство составляли венгры, приехавшие во время или после завоевания Трансильвании (XI–XIII вв.). Они расположились на удобных местах в Банате и на Кришанской равнине, в долинах среднего и нижнего течения рек Сомеш и Муреш, на Трансильванской равнине и т. д. В таких труднодоступных зонах, как Хацег – Хунедоара, Фэгэраш, Западные Карпаты, Марамуреш, холмистые и горные районы Баната, где контроль венгерских властей был менее эффективным, большинство собственников составляли румыны или кнезы и причисленные к знати лица румынского происхождения. Румынами были и большинство крепостных, однако в некоторых комитатах зависимыми становились также рядовые венгры. На землях, отведенных немцам (саксам) /210/ и секеям, все население пользовалось правом личной свободы, поскольку там полностью отсутствовали и вассальные, и производственные отношения феодального типа. Большинство независимых крестьян Трансильвании проживали на землях саксов и секеев. Постепенно, однако, проживавшие там испокон веков православные румыны стали подвергаться дискриминации под тем предлогом, что королевские привилегии распространялись лишь на саксов и секеев, а не на местное население. Располагавшиеся в Fundus Regius (королевских владениях) и на территории различных комитатов крупные саксонские города Брашов, Сибиу, Клуж, Бистрица и др. имели на отведенных им землях крепостные села, жители которых в основном состояли из румын и облагались различными обязательствами и податями.