История русского романа. Том 1
Шрифт:
Более энергична защита Онегина от односторонних суждений в восьмой главе (строфа VIII). После предположений о том, кем же вернулся Онегин после путешествия («Мельмотом, космополитом, патриотом, Гарольдом, квакером, ханжой») следует:
Зачем же так неблагосклонно Вы отзываетесь о нем? За то ль, что мы неугомонно Хлопочем, судим обо всем, Что пылких душ неосторожность Самолюбивую ничтожность Иль оскорбляет иль смешит, Что ум,Индивидуализм Онегина и все его отрицательные черты определены теми же общественными условиями, которым он был внутренне враждебен, которые иссушили его сердце. Превосходство Онегина над породившим его обществом заключается в свойственном герою самоанализе, в сознании неправильности, даже в безнравственности некоторых своих действий и поступков, которые он, однако, совершает, ибо так поступают «все». Онегин, «как все», лицемерит у постели дяди, оставившего ему наследство, но сам называет это «низким коварством» (в черновой рукописи варианты: «Как глупо унижать себя», «Притворством унижать себя» и т. п.; 5, 214). Он обвиняет себя в истории с Ленским в том, что довел его до дуэли, хотя и понимает, что
Всем сердцем юношу любя, Был должен оказать себя Не мячиком предрассуждении, Не пылким мальчиком, бойцом, Но мужем с честью и с умом. (121)Но роковая власть светских обычаев и нравов заставляет принять вызов приятеля, ибо для Онегина, несмотря на весь его скептицизм, решающим явилось всё же мнение таких людей, как сплетник Зарецкий. Цитируя «Горе от ума», Пушкин по этому поводу заключает:
И вот общественное мненье! Пружина чести, наш кумир! И вот, па чем вертится мир! (122)И здесь, следовательно, Онегин поступил, «как все». Но были в нем черты, резко отличающие его от «всех». Причина его разочарованности не только в «пресыщенности» жизнью и ее наслаждениями, но в скептицизме, вызванном трезвой оценкой «света» и всего связанного с ним. [194] Онегин не просто жил, но «жил и мыслил» (24): он понял пустоту и ложь обмана, именуемого любовью, а на самом деле представляющего собою игру в любовь; обмана, именуемого дружбой или родством, а в действительности — прикрывающего зависть, злословие или даже прямую вражду; обмана, который кажется политическим свободомыслием, но в этом кругу сводится к чистой условности.
194
Б. И. Бурсов, следуя в трактовке Онегина за Герценом, отмечает, что рефлексия Онегина «не имеет ничего общего с той, которая характеризует, скажем, Адольфа Бенжамена Констана, дошедшего, в конце концов, до религиозной экзальтации. Натура Онегина в своей основе реалистически здоровая…» (Б. И. Бурсов.
О национальном своеобразии и мировом значении русской классической литературы (Статья вторая). «Русская литература», 1958, № 2, стр. 35).
Политическая разочарованность Онегина в романе мотивирован, а с крайней осторожностью, но всё же мотивирована. Как человек, самостоятельно мыслящий и критически относящийся к окружающей действительности, он не мог остаться в стороне от политических проблем, волновавших передовую дворянскую молодежь. Несмотря на цензурные зашифровки, мы можем догадываться о содержании споров между Онегиным и Ленским: это были споры о религии («предрассудки вековые»), о «естественных правах» («Племен минувших договоры»), о политических преобразованиях, рассматривавшихся просветителями как результат прогресса культуры («плоды наук»). В рукописи названы и: такие темы: «Всё в мире», «Судьба души, судьба вселенной», «цари» (38, 278). В черновой рукописи первой главы отражены политические интересы Онегина; он был готов
Вести [ученый разговор] И [даже] мужественный спор О Бейроне, о Манюэле, О карбонарах, о Парни, Об генерале Жомини. (217)Всё это не вошло в окончательный текст, где говорится, что Онегин «с ученым видом знатока» умел «Хранить молчанье в важном споре» (7). Но в нем остался осторожный намек на былые политические интересы Онегина. Интересы эти не были глубокими, ибо рождались в той атмосфере самого поверхностного либерализма, свойственного, например, большинству членов «Зеленой лампы», о которой в отрывках десятой главы сказано:
Всё это были разговоры Между лафитом и клико. (525)Именно таков контекст этой строфы, где упоминаются неизменные спутники пирушек фрондирующей молодежи — страсбургский пирог и шампанское — и говорится о том, что Онегин в свое время сыпал «острые слова» (21). В беловой рукописи об Онегине в этой же связи сказано:
Людей он просто не любил И управлять кормилом мнений Нужды большой не паходил, Не посвящал друзей в шпионы, Хоть думал, что добро, законы, Любовь к отечеству, права — Одни условные слова. Он понимал необходимость И миг покоя своего Не отдал бы ни для кого. (561)В черновой редакции причина политической разочарованности Онегина указана более определенно:
Не думал, что добро, законы, Любовь к отечеству, права Для оды звучные слова, (276–277)т. е. не думал, что эти понятия — красивые слова и не больше. Хотя Онегин
… уважал в других решимость,
Гонимой Славы красоту, Талант и сердца правоту, (561)но борцом — гражданином он не стал. Причины его общественного скептицизма сложные. Онегин, наученный опытом, знал, что даже самые высокие вольнолюбивые идеалы в этой среде часто оказываются попросту пустой фразой («Одни условные слова»). Другая причина онегинского скептицизма — неверие в возможность существенных перемен в данных условиях («Он понимал небходимость»). И рядом с этим — безразличие, пассивность, которой заразила Онегина окружающая среда, желание «покоя».
Все эти обстоятельства и придали онегинскому скептицизму форму той «хандры», того «равнодушия к жизни», которое Пушкин, по его признанию, думал показать еще в образе «Кавказского пленника». Недаром о равнодушии упоминается и в эпиграфе к «Евгению Онегину». «Равнодушие» привело к полному опустошению внутреннего мира Онегина. Лишний человек в светском обществе, [195] «чужой для всех», он начинает своим существованием тяготить и самого себя. Для него, гордого в своем «равнодушии», не было дела, он «ничем заняться не умел». В отсутствии какой-либо «цели» или «труда», делающего жизнь осмысленной, причина внутренней опустошенности, тоски Онегина, с таким блеском раскрытой в его полных беспредельного отчаяния размышлениях о своей судьбе в отрывках из «Путешествия»:
195
Любопытны строки в одном из вариантов восьмой главы, характеризующем Онегина:
Кто там меж ними в отдаленьи Как нечто лишнее стоит… (623)Таким образом, Пушкин еще до Герцена выдвинул определение «лишний» по отношению к своему герою (наблюдение В. В. Гиппиуса: История русской литературы, т. VI, Изд. АН СССР, М.—Л., 1953, стр. 247).
Социальная глубина образа и его художественная сила несомненно выиграли от того, что в романе характер Онегина противоречив, что даже в его охлажденном сердце еще тлеют какие-то мечты, что ему не чужды проблески чувства, хотя им и не суждено разгореться в пламя. О трагизме судьбы героя сказано словами стихов «Альбома Онегина»:
Цветок полей, листок дубрав В ручье Кавказском каменеет. В волненьи жизни так мертвеет И ветреный и нежный нрав. (615)