История русской армии. Том первый
Шрифт:
Принцу оставалось исполнить волю Суворова. Суворов сделал разведку. У д. Тырго-Кукули стояло до 15 тысяч турок. Западная опушка леса Крынгу-Мейлор была занята 40 тысячами человек, в длинном ретраншементе с засеками, обеспеченными топкими болотами. Остальные 35–45 тысяч турок расположились в укрепленном лагере у Мартинешти на р. Рымнике.
Суворов предписал союзникам начать движение ночью на лес Крынгу-Мейлор, против крыла и середины неприятеля; на себя Суворов брал самую трудную задачу: двинуться боком на д. Тырго-Кукули, зайти правым плечом на д. Богчу и одновременно с австрийцами ударить по главным силам турок. Связь между русскими и австрийцами обеспечивала конница Карачая. Построение наше было таким же, как и под Фокшанами, причем оно же предписывалось и австрийцам. Преодолев (два батальона фанагорийских
Рымник. 11 сентября 1789 г. У союзников — 25 тысяч, у турок — 90 тысяч
Принц Кобург двигался в направлении леса Крынгу-Мейлор. Великий визирь приказал всей коннице (свыше 20 тысяч коней) ударить в большой промежуток между союзниками. Три раза бросались турки, но безрезультатно. Преследуемые союзной конницей, они понеслись к д. Богчу. Заняв д. Тырго-Кукули, Суворов быстро зашел на восток, в направлении на д. Богчу. В 3–4 верстах от леса, пользуясь близостью колодцев, он дал истомленным войскам напиться. Через полчаса, тщательно осмотревшись, Суворов вновь пошел на д. Богчу. В это время прибыл великий визирь со свежей конницей.
Земля задрожала от топота 40 тысяч коней, и турецкая конница окружила наши войска со всех сторон. Но, соперничая с русскими в храбрости, австрийцы мужественно встретили противника, а конница Карачая рубила турок с боков и тыла.
Между тем Суворов овладел д. Богча. Увидев у себя в тылу русских, турки отхлынули частью к лесу, частью к Мартинешти.
Австрийцы скоро примкнули к нашему северному крылу. Теперь предстояло овладеть лесом Крынгу-Мейлор, где стояли 40 тысяч не бывших еще в бою янычар. Мгновенным наитием свыше, дабы поразить турок неожиданностью и меньше терпеть от их огня, Суворов пустил вперед всю конницу и за ней бегом пехоту. В 300 саженях от турок союзная конница сквозь пехоту бешено понеслась на укрепления. Стародубский карабинерный полк с полковником Миклашевским во главе первым перескочил окопы, за ним влетели австрийские гусары. Казаки и арнауты ворвались с тыла. Не успели янычары прийти в себя, как союзная пехота с криками «ура» и «да здравствует Франц» хлынула вслед за конницей. Началась страшная резня. Турки бросились к Мартинешти. Великий визирь пытался остановить их, читал Коран, умолял, грозил, стрелял из орудий — ничто не помогло. Только наступившая ночь спасла остатки беглецов.
Победа была полная: 15–20 тысяч турок лежали на поле битвы, остальные рассеялись. Великий визирь собрал впоследствии только 15 тысяч человек. Потери победителей не превосходили 600–800 человек. Добыча была огромная. Суворов получил достоинство графа Рымникского, Георгия I степени, бриллиантовый эполет, богато изукрашенную шпагу и ценный перстень; австрийский император возвел его в звание «графа Священной Римской империи».
Силой воли Суворов увлек колеблющегося союзника. Так же, как и под Фокшанами, решил он действовать самым страшным оружием: неожиданностью. Соединение его с австрийцами было столь невероятно быстрым, что визирь приказал отрубить голову лазутчику, донесшему, что Суворов 7 сентября находился в Пуцени.
Турки были разбросаны в трех местах, и визирь, ожидавший подкрепление, был разбит по частям.
Боковое движение с 7 тысячами войск — при наличии впереди 15 тысяч противника, а сбоку 40 тысяч — было выполнено с поразительным искусством. Распоряжение об ударе конницей на укрепления Крынгу-Мейлорского леса относится к числу блистательнейших решений гениального полководца.
Сила духа Суворова, его уверенность в победе передалась в войска, которые проявили необыкновенный подъем, особенно русские. Один из австрийских офицеров писал: «Как ни хороши наши люди, но русские еще превосходят их в некоторых отношениях; почти невероятно то, что о них рассказывают. Нет меры их повиновению, верности, решимости и храбрости. Они стоят как стена, и все должны пасть перед ними». Рымникская победа была столь потрясающа, что, перейди мы в общее наступление, война кончилась бы в том же году. Суворов и дал смелый совет похода за Дунай, но Потемкин продолжал бездействовать, и зима опять отдалила поход до будущего года.
Все же Потемкин решил до зимы овладеть крепостями по Нижнему Дунаю. Корпус Мелера-Закомельского (10 тысяч) был собран на Нижнем Дунае, корпус Суворова (12 тысяч) — у Галаца. Кроме того, в устье Дуная прибыли содействовать сухопутным войскам гребные суда де Рибаса. В середине октября Мелер-Закомельский овладел Килией, а в половине ноября де Рибас овладел Тульчой и Исакчей.
Вторично (первый раз в 1787 г.) войска наши подошли к Измаилу и под начальством трех равновластных начальников: Мелера-Закомельского, Потемкина (племянника князя) и де Рибаса — приступили к осаде.
Измаил к 1790 г. был сильно укреплен иностранными инженерами. Главный вал на протяжении 6 верст имел семь бастионов и большое число входящих и исходящих углов. В юго-восточной части, лицом к реке, был кавальер до 40 футов [39] высотой, с 22 орудиями. Вал крепости был высотой в 3–4 сажени [40] , ров шириной 6 саженей и глубиной 3–5 саженей, местами с водою до плеч. Все верки были земляные, за исключением двух каменных бастионов; кроме того, Бендерский бастион в северном исходящем углу был обделан камнем. Приречная сторона была слабее, но турки не полагали, что мы войдем в устье Дуная. Вооружение крепости состояло из 200 крупных орудий. Сам город высился уступами; прочные ханы, гостиницы, мечети способствовали обороне. Сообщения шли через четверо ворот: Царьградские (Броские) и Хотинские на северо-западной стороне, Бендерские и Килийские на северо-востоке. Число защитников достигало 35 тысяч, из них 8 тысяч конницы, 17 тысяч янычар, несколько тысяч татар.
39
1 фут равен 0,3048 м, или 304,8 мм.
40
1 сажень равна 2,1336 м.
Штурм Измаила 11–12 декабря 1790 г. под начальством А. В. Суворова
Комендант Измаила, старый, поседевший в боях Айдозли Мехмет-паша, был человеком решительным, твердым и дельным. Султан обещал, что, если Измаил будет взят, оставшиеся в живых защитники будут казнены. Боевых припасов было в изобилии, продовольствия — на полтора месяца. Таким образом, Измаил был крепостью сильной, хорошо вооруженной и снабженной, с многочисленным храбрым гарнизоном и с опытным, решительным вождем.
Скорое овладение Измаилом было весьма трудным. Между тем оно было крайне необходимо политически, дабы заключить мир с Турцией, пока враждебные нам державы не успели помочь ей, для чего и надо было кончить войну сильным ударом. Однако дела наши шли плохо. В сырое, холодное время в войсках вспыхнули болезни, не хватало довольствия. 26 ноября на военном совете было решено, ввиду неодолимости Измаила, отойти на зиму подальше. Некоторые части уже приводили в исполнение это решение; де Рибас объявил, что уходит к Суворову, в Галац, как вдруг пришло известие, что начальником войск, собранных под Измаилом, Потемкин назначил Суворова. Известие это, как искра, облетело войска. Все ожили, все знали, чем кончится дело. «Как только прибудет Суворов, крепость возьмут штурмом», — говорили все, а особенно пылко де Рибас, иначе и не называвший Суворова, как героем.
Суворов отправил из Галаца под Измаил фанагорийских гренадер, 200 казаков, 1 тысячу арнаутов и 150 охотников Апшеронского полка, 30 лестниц и 1 тысячу фашин, продовольственные запасы, а сам поскакал вперед.
Рано утром 2 декабря, предварительно преодолев свыше 100 верст, к Измаилу подскакали два всадника, забрызганные грязью: это были Суворов и казак, который в крохотном узелке вез все имущество полководца. Раздалась приветственная пальба, общая радость распространилась в войсках: в маленьком, сморщенном старичке видели символ предстоящей победы!