История русской культуры. XIX век
Шрифт:
Противоположностью задумчивой прелести «Ночи на Днепре» является «Березовая роща», освещенная ярким, радостным светом летнего солнца. Сочная трава поляны, белые стволы берез, мажорное звучание. В то время как Шишкин воспроизводил «портрет природы», наполняя его глубоким чувством, Куинджи передавал эмоциональный образ какого-либо состояния природы: солнечного летнего дня, теплой лунной ночи, пурпурного заката.
Вершиной русской пейзажной живописи явилось творчество И. И. Левитана (1861–1900). Ученик Саврасова, а затем Поленова он поднял русскую пейзажную живопись на небывалую высоту. В своем творчестве он не только отразил «бесконечную красоту окружающего», но чувства и настроения, возбуждаемые природой в человеке.
Творчество Левитана глубоко национально. Видный деятель искусства К. Ф. Юон писал: «Живопись Левитана поет о глубинных чувствах русской души и человеческого сердца». Неслучайно поэтому, что тема Волги — великой русской реки — заняла такое место в его искусстве. Волга была источником художественных впечатлений для многих русских художников. Для Репина именно на Волге возникла тема народной жизни. У его спутника пейзажиста Ф. Васильева в волжских этюдах природа обрела эмоциональное звучание. На Волге определился и творческий метод Саврасова. Не меньшую роль сыграла Волга и в художественном развитии Левитана. Широкое водное пространство, «плавное, медлительное и спокойное, словно неумолимое, как жизнь, течение реки поразили воображение нервной и чуткой натуры Левитана». [559]
559
Федоров-Давыдов А. А. И. И. Левитан. М., 1966. С. 69.
Во время поездок на Волгу 1887, 1888 и 1889 годов им, помимо многочисленных этюдов, были созданы монументальные полотна «На Волге», «Вечер на Волге», «Пасмурный день на Волге», «Вечер. Золотой плес» и др.
В этот период Левитан становится непревзойденным мастером «пейзажа настроения». Тревожное чувство пронизывает полотно «Пасмурный день на Волге». Как считает видный исследователь творчества художника, картина чрезвычайно темпераментна и в трактовке природы, и в самой живописи: «Низкий горизонт и высокое небо с косо бегущими, гонимыми ветром облаками, а внизу бурлящая, словно „кипящая“ река, в волночках которой отражается свет, прорывающийся сквозь тучи». [560]
560
Там же. С.86.
Но, наряду с эмоциональным настроем волжских этюдов в них показ природы связан с темой русской жизни. Так, в картине «Вечер. Золотой плес» спокойная величавость реки гармонирует с панорамой маленького уютного городка. В этом знакомом каждому с детства обыденном виде России того времени получили воплощение чувство красоты, душевные переживания художника… Ведь недаром, глядя на этот пейзаж, вспоминаешь слова Чехова из повести «Дом с мезонином»: «На миг на меня повеяло очарованием чего-то родного, очень знакомого, как будто я уже видел эту самую панораму когда-то в детстве». [561] Глубокое чувство природы позволяло Левитану необыкновенно тонко и точно не выражать в пейзаже настроения, но придавать ему общественное, социальное звучание. Наиболее яркими примерами этого являются знаменитые «Владимирка» и «Над вечным покоем». На первом полотне впечатление от уходящей вдаль дороги, по которой десятилетиями гнали по этапу ссыльных в Сибирь, дополняется нависшим сумрачным небом, одинокой фигурой странника и придорожным крестом. Сдержанно-тоскливый пейзаж как бы олицетворяет вековое народное горе. Еще более глубока и значительна по своему содержанию картина «Над вечным покоем», вдохновенно передающая щемящее чувство одиночества и печали, которое возникает при свисте осеннего ветра, при взгляде на бесконечно набегающие свинцовые облака. И опять здесь напрашивается сопоставление с мироощущением Чехова, чеховской грустью, чеховскими пейзажами, так ясно и поэтично выражающими чувства героев. Безусловно, близость трактовки природы у Левитана и Чехова в значительной степени объясняется их многолетней дружбой, взаимопониманием, но также и духовным родством. Полотна Левитана отражали настроения русской интеллигенции 80–90-х годов XIX века, поэтому творчество его и по основным проблемным сюжетам, и по художественным методам так близко творчеству Чехова. И подобно произведениям Чехова, картины Левитана, особенно последнего периода, исполнены не только человеческой и гражданской печали, но и оптимистического чувства, веры в свою страну и ее будущее. В последние годы жизни художник создал такие радостные по настроению и краскам полотна, как «Свежий ветер», «Золотая осень». Обобщенный образ России предстает в картине «Озеро» — предсмертном произведении великого художника. В яркий солнечный день ранней осени привольно раскинулись берега большого озера с камнями и лугами, с селениями и церквами. Широкий водный простор, пышные плывущие в небе облака придают картине эпический характер. Это — не изображение какого-то живописного уголка, а образ страны, чья земля, возделанная трудами людей, обильна и спокойна. Картина, созданная тяжелобольным художником, полна бодрости и оптимизма. Творчество Левитана оказало огромное влияние как на современных ему русских, так и европейских художников. Он не только достиг проникновенного истолкования родной природы, не только придал пейзажной живописи большое общественное звучание, но и явился основоположником новых путей развития этого жанра.
561
Там же. С.108.
От пейзажной иллюстрации — к изображению природы, полной глубокого чувства, природы, которая будит мысли о смысле существования, своем времени и народе, пришли художники-передвижники.
§ 6. РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ЗНАНИЙ
Художественная жизнь России второй половины XIX века не ограничивалась деятельностью «Товарищества» и Академии художеств. О значительном ее развитии говорит появление провинциальных центров — художественных кружков, школ, прогрессивная деятельность Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Но самым крупным явлением художественной жизни было, без сомнения, «Товарищество» и организуемые им выставки. Именно так воспринимало это и молодое поколение тех лет.
А. Н. Бенуа, вспоминая о своих юношеских впечатлениях, писал: «Когда, бывало, осмотрев вялую и нелепую Академическую выставку, мы затем отправлялись к „Передвижникам“, нас каждый раз охватывало удивительно отрадное чувство. Казалось, точно мы из смрадной и темной казармы с ее несносной муштрой и шаблонным порядком вышли прямо за город в деревню, на простор, на свежий воздух, к народу». [562]
Не только живописное мастерство и общественно значимая интерпретация сюжетов русской жизни и русской истории определяли роль передвижников в художественной жизни страны. Как справедливо заметил один из исследователей, «передвижничество» это не только художники, но и публика передвижных выставок. Просветительские намерения «Товарищества», заявленные еще в первом параграфе его устава, реализовались в привлечении к изобразительному искусству самого широкого круга русского общества, не только элитно-интеллигентной его части, но и средних слоев.
562
Бенуа А. Н. История русской живописи в XIX веке. СПб., 1902. С. 175.
Передвижные выставки постоянно устраивались в Киеве, Харькове, Одессе, Елизаветграде, позднее в Саратове, Воронеже, Вильно. С середины 1880-х годов к ним прибавились так называемые «параллельные» выставки. Только за 10 лет с 1884 по 1894 год на передвижных выставках было представлено 2200 произведений.
Произведения передвижников не только доставляли посетителям выставки эстетическое наслаждение, но и определенным образом формировали их духовный мир. Исследователь отмечал: «Постоянная циркуляция мыслей, суждений, разговоров между мастерской художника, редакцией демократического журнала, университетской аудиторией, выставочным залом — важная отличительная черта общественного бытия художественных идей в изучаемую пору… такое социальное „родство душ“ — серьезная… особенность русской художественной культуры того времени». [563]
563
Стернин Г. Ю. Художественная жизнь России второй половины XIX века М., 1997. С. 31.
Распространение художественных идей способствовало дальнейшей популяризации изобразительного искусства. Молодые люди, окончившие художественные заведения в Москве или Петербурге, возвратившись на родину, нередко создавали там училища, студии, просто художественные кружки. Большей частью инициаторами их открытия выступали художники: А. П. Боголюбовым был открыт художественный музей в Саратове, Айвазовским — в Феодосии; Н. И. Мурашко организовал художественную школу в Киеве. Возникли музеи в Пензе и Нижнем Новгороде. Эти художественные учреждения становились подлинными культурными центрами в провинции. Как верно заметил И. Е. Репин: «Поддержать и развить искусство может только одно — народные музеи».
Значительный вклад в дело популяризации и развития отечественного изобразительного искусства оказали отдельные любители-меценаты. Так, один из крупнейших и известнейших предпринимателей конца XIX века железнодорожный подрядчик и финансист Л. С. Поляков вносил средства на пополнения коллекций Румянцевского музея и музея изящных искусств в Москве.
Выдающую роль в развитии русского изобразительного искусства второй половины XIX века сыграл П. М. Третьяков, как никто близко стоявший к нуждам, интересам и запросам художников. Пополняя свое собрание, он руководствовался не предпринимательскими целями и не престижем мецената, а преследовал общенародную патриотическую задачу — создание картинной галереи русских художников.
Он искал таланты среди молодых, начинающих художников, поддерживал их, приобретая картины и тем вселяя уверенность в силы их и способности. Позднее со многими из художников у Третьякова сложились теплые, дружеские отношения. Когда П. М. Третьяков в 1896 году передал свое собрание г. Москве, Репин, Суриков, Поленов и Шишкин направили ему благодарственное письмо, в котором писали: «Весть о вашем пожертвовании давно уже облетела Россию, и во всяком, кому дороги интересы русского просвещения, вызвала живейшую радость и удивление к значительности принесенных Вами на его пользу усилий и жертв; тем естественнее нам, художникам… оценить всю важность и значение свершившегося факта… известие о том, что это свершилось… вызвало в нас так много чувств и гордости, и радости, что мы не можем не выразить Вам их…». [564]
564
Русское искусство. Очерки о жизни и творчестве художников II половины XIX века Т. 1. М., 1962. С. 6–7.