История русской литературной критики. Советская и постсоветская эпохи
Шрифт:
Мы должны сказать с полной ясностью: в Толстом мы ценим величайшего художника, изобразившего жизненную силу, великолепие и упадок русского дворянства и вместе с ним показавшего всю патриархально-натуральную Россию. Реалистическому художественному методу Толстого, «срыванию масок» мы настойчиво рекомендуем учиться нашим пролетарским писателям. Но мы говорим массе молодежи: будьте осторожнее с Толстым, будьте настороженнее, читая не только его скучные, холодные, мертвые проповеди, но и читая его художественные произведения, будьте недоверчивее к ним, «не верьте на слово», учитесь этому у Ленина, любите Наташу, Кити, Анну, Пьера, жалейте измученных хлопотами Долли, жалейте и несчастного Каренина и Вронского, любите их за то общечеловеческое, что сумел показать в этих барах Л. Толстой, живите вместе с образами Толстого, но не поддавайтесь ни на минуту толстовщине, которая так сильна в этих изумительных произведениях, которую никак нельзя отделить от этих великолепных, живых образов. Упадочничество ищет для себя идеологического оформления. Оно находит его в толстовщине. Поэтому лозунгом тех, кто стоит на посту большевистской критики, остается прежний лозунг: долой упадочничество! Долой толстовщину! [537]
537
На
Если Толстой критиковался за «реакционную толстовщину», то Чехов, напротив, — за либерализм либо отсутствие тенденциозности. Либеральные взгляды Чехова описывались в рапповской критике как реакционная «чеховщина»
философия русской радикальной интеллигенции, путь русской культурной буржуазии, идущей на смену старому купечеству. Это — буржуазия, которая мечтает заменить самодержавие парламентом, поставить у государственной машины на место царского бюрократического чиновника культурную, либерально-демократическую интеллигенцию. Осуществить свою мечту либеральная буржуазия надеется путем эволюционным, она надеется постепенно врасти «в Запад», конституцию [538] .
538
Нусинов И. За Чехова и против чеховщины // Русский язык в советской школе. 1929. № 3. С. 5, 19.
Если учеба у Льва Толстого означала отказ от «реакционного толстовства», то учеба у Чехова — отказ от «чеховщины»: «Кто пожелает учиться у Чехова, тот отвергнет чеховщину и возьмет у Чехова то значительное, что может сейчас явиться вкладом в нашу борьбу за культурную революцию» [539] .
Все это написано в 1929 году, когда отмечалась 25-летняя годовщина со дня смерти Чехова. По этому случаю журнал «На литературном посту» опубликовал анкету [540] . И хотя большинство писателей и деятелей искусства высказались в поддержку Чехова (попутчики с большим энтузиазмом, рапповцы — с меньшим), первым был обнародован ответ все того же Ольминского, заявившего, что он относится к Чехову «в высшей степени отрицательно»:
539
Нусинов И. За Чехова и против чеховщины // Русский язык в советской школе. 1929. № 3. С. 5, 19.
540
Как мы относимся к творчеству Чехова (Анкета) // На литературном посту. 1929. № 17, 18; 1930, № 1.
[Вначале я читал его,] но после выхода пьесы «Три сестры», я навсегда отказался от чтения произведений Чехова. Я получаю «Огонек» с приложением сочинений Чехова, которые остаются лежать неразрезанными и которые, в конце концов, придется бросить в ящик для ненужных бумаг, т. к. от лица коммуниста никакому массовому читателю я их передать не могу. Я не отрицаю таланта Чехова, но это — пустой талант [541] .
Другие критики менее категоричны. Так, Тарас Костров, один из организаторов «Комсомольской правды» и главный редактор журнала «Молодая гвардия», писал:
541
Там же. № 17. С. 59.
То, что дал Чехов, — это постройка, возведенная по совершенно неправильному плану, по фантастически-спутанному чертежу. Это кино-фильма с перепутанными и выпущенными кадрами. Читатель, подходящий к Чехову, должен перемонтировать чеховскую фильму о России, сделать нужные вставки и вырезки, а главное — вскрыть общественную закономерность чеховских диспропорций [542] .
Главная беда Чехова, по Кострову, — отказ от тенденциозности. А именно от отсутствия «правильной тенденции» страдает попутническая литература.
542
Костров Т. В бездорожьи эпохи (К 25-летию со дня смерти А. П. Чехова) // На литературном посту. № 18. С. 32.
Беспартийная «объективность» превращается в собственную противоположность. Антитенденциозность на проверку оказывается плохой тенденцией. В этом — общественный смысл чеховской годовщины. В этом — острота и злободневность встающих в связи с ней вопросов […] Мы должны резко очертить враждебные нам, исторически реакционные стороны чеховского творчества, разоблачить чеховские нотки в нестройном оркестре попутничества и произвести античеховскую прививку молодым кадрам пролетарской литературы [543] .
543
Там же. С. 33.
«Учеба у классиков» свелась к овладению «психологическим анализом». Этот метод обрел в РАППе форму так называемой «теории живого человека» [544] . В первых номерах журнала «На литературном посту» за 1927 год появился ряд статей теоретического характера, где ставился и развивался лозунг «За живого человека в литературе!» [545] . Рапповские критики пытались преодолеть схематизм пролетарской литературы, показав «разлаженного» героя. Ермилов свел эти требования в стройную теорию в книге «За живого человека в литературе» (1928). Он призывал пролетарских писателей «осветить, электрифицировать огромный и сырой подвал подсознания», видя в подсознании «объект преодоления» [546] . Согласно Ермилову, задача пролетарского писателя, в отличие от писателя-попутчика, состоит в переделке психологии нового человека. Показывать подсознание «живого человека» следует ради одной цели: чтобы «сломать ненужные перегородки, осветить мрачные закоулки,
544
См.: Карлтон Г. На похоронах живых: Теория «живого человека» и формирование героя в раннем соцреализме // Соцреалистический канон.
545
См.: Либединский Ю. Реалистический показ личности как очередная задача пролетарской литературы // На литературном посту. 1927. № 1; Ермилов В. Проблема живого человека в современной литераторе и «Вор» Л. Леонова // На литературном посту. 1927. № 5–6; Он же. В поисках гармонического человека: «Наталья Тарпова» С. Семенова // На литературном посту. 1927. № 20; Фадеев А. На каком этапе мы находимся? // На литературном посту. 1927. № 11–12; Исбах А. О живом человеке нашей деревни // На литературном посту. 1927. № 9; Рейх Б. «Живой человек» в трактовке классиков // На литературном посту. 1928. № 10.
546
Ермилов В. За живого человека в литературе. М.: Федерация, 1928. С. 23.
547
На литературном посту. 1928. № 6. С. 17.
Теория эта вызвала множество откликов [548] . Основными ее оппонентами оказались литфронтовцы, которые находили, что центральный герой «пролетарского психологизма» — это «раздвоенный человек, раздираемый надвое противоположными устремлениями своей психики, остро чувствующий этот разлад» [549] ; что насаждаемая напостовцами «психологическая литература» возрождает «биологизм»,
[а] столь обильное вторжение в художественную литературу подсознательной стихии знаменует, в конце концов, не что иное, как оживание в ней классов, вытесненных революцией или стоящих вне пролетариата. Торжество «биологического» человека и, в особенности, прорыв «биологического» человека сквозь пролетарско-классовое сознание, что это, в конце концов, как не самопротивопоставление непролетарских социальных слоев сознательности пролетариата как класса, некий невольный протест против его рационалистического подхода к строительству жизни, против которых мелкобуржуазная стихия бунтует под маской «подсознательного» и «биологии», утверждая себя на фронте художественной литературы? [550]
548
Дискуссия о живом человеке была одной из самых продолжительных. Помимо рапповских изданий («На литературном посту» и «Октябрь»), см.: Фриче В. В защиту «рационалистического» изображения человека // Фриче В. Заметки о современной литературе. М., 1928; Штейнман Зел. Об условном и живом человеке, рабочей демократии и некоем «третьем» // Стройка. Альманах. Кн. 4. Л.: ЛАПП — Прибой, 1929; Остапов А. Беглые заметки // Журнал для всех. 1929. № 1; Альтман И. Из биографии «живого человека» // Литература и искусство. 1931. № 1, 2–3; Горбачев Г. О живом человеке и диалектике общественного прогресса // Горбачев Г. Полемика. М.-Л.: ГИХЛ, 1931. См. обзор дискуссии: Березникова Л. П. К истории литературной критики 20-х годов (Дискуссия о принципах изображения характера в советской литературе) // Уч. зап. Харьковского гос. библиотечного ин-та. Вопросы литературы. Вып. 5. 1961.
549
Бек А., Тоом Л. О психологизме и «столбовой дороге» // Новый мир. 1929. № 7. С. 209. См. также напечатанную в порядке дискуссии с оговоренным несогласием редакции статью: Курелла А. Против психологизма // На литературном посту. 1928. № 5.
550
Фриче В. В защиту «рационалистического» изображения человека // Красная новь. 1929. № 1.
Более того, в этом раздвоенном герое «левые оппозиционеры» увидели прямую проекцию автора, находя «идентичность художника школы „пролетпсихологизма“ со стержневым образом всего течения»:
Не распадается ли сам писатель, подобно своим героям, на две половинки? Конечно, да!.. Раздвоенный человек наших дней — с коммунистическим разумом и мелкобуржуазным «нутром», — берущийся за художественное творчество и напрягающий в нем все свои психические силы, неизбежно будет создавать двойственные, двустихийные произведения [551] .
551
Бек А., Тоом Л. О психологизме и «столбовой дороге». С. 215, 218.
В еще большей степени критиковался лозунг «срывания масок», который входил как составная часть в рапповскую программу по созданию «красных Львов Толстых»: «В условиях диктатуры пролетариата ни о каком срывании масок с социалистической действительности не может быть и речи» [552] . С резкой критикой рапповских лозунгов выступил и «Новый ЛЕФ». Так, ответом на статью Ермилова о «гармоническом человеке» и пролетарском психологизме стала статья Н. Чужака «Гармоническая психопатия», где высмеивалось рапповское «психоложество» и утверждалось, что «здорового психологизма не бывает», поскольку он есть «социальная болезнь буржуазии» [553] .
552
Ладейщиков А. С. За большевистскую художественную критику. С. 123.
553
Новый Леф. 1928. № 4. С. 19.