История русской литературы ХХ в. Поэзия Серебряного века: учебное пособие

Кузьмина Светлана Максимовна

Бальмонт представлял тип романтического символизма. Преображение мира он мыслит через мечту, грезу, противопоставляет реальность (res) и реальнейшее (realiora), вводит в поэтическую ткань возможности творческого иллюзионизма, воплощения мечты. С помощью формально-художественных средств открывал возможности звукописьма, образного воплощения красочности мира. Критики символизма – акмеисты негативно оценивали его творческие опыты. О. Мандельштам писал: «Грандиозные космические гимны Бальмонта оказались детски слабыми и беспомощными по фактуре стиха» [54] . И он же назвал Бальмонта «отцом русского символизма», признавая, что «от Бальмонта уцелело поразительно немного – какой-нибудь десяток стихотворений. Но то, что уцелело, воистину превосходно, и по фонетической яркости, и по глубокому чувству корня и звука выдерживает сравнение с лучшими образцами заумной поэзии. Не вина Бальмонта, если нетребовательные читатели повернули развитие его поэзии в худшую сторону. В лучших своих стихотворениях – «О ночь, побудь со мной», «Старый дом» – он извлекает из русского стиха новые и после не повторявшиеся звуки иностранной, какой-то серафической фонетики. Для нас это объясняется особым

фонетическим свойством Бальмонта, экзотическим восприятием согласных звуков. Именно здесь, а не в вульгарной музыкальности, источник его поэтической силы» [55] .

54

Мандельштам О. Буря и натиск // Мандельштам О. Слово и культура. М., 1987. С. 205.

55

Там же. С. 206–207.

Несмотря на то что Бальмонт какое-то время симпатизировал М. Горькому и революционным настроениям 1905-х гг., к Октябрьскому перевороту поэт отнесся отрицательно. В 1920 г. он выехал за границу с официальным разрешением. Эмигрантские годы провел во Франции, живя в Париже и Кабретоне на берегу Атлантического океана. В изгнании ощущал себя одиноким, «чужим среди чужих». Первый эмигрантский сборник «Марево» (Париж, 1922) создавался в период тяжелой душевной депрессии. «Эта книга высокого трагизма, и вся она о России» [56] . Свойственная поэтике Бальмонта солнечная палитра сменяется «марой», тьмой, мотив родной земли развивается в трагически-безысходном контексте. Символы «мировое дерево», «цветок» развенчаны:

56

Крейд В. Поэт серебряного века // Бальмонт К.Д. Светлый час. Стихотворения. М., 1992. С. 23.

Это древо в веках называлось Россия,И на ствол его – острый наточен топор.На несчетности душ выдыхает он чары,Захмелевший, тяжелый, разъятый цветок,Чуть дохнет, меднокрасные брызнут пожары,И пролитая кровь – многодымный поток.

Стратим, птица, олицетворяющая народную правду, жестоко убита, и поэтому «Петь, как раньше пел, сейчас нельзя, нет сил». Символ и магия стиховой музыки не в состоянии предотвратить беду: «Земля сошла с ума. / Она упилась кровью». В русском зарубежье вышло более десяти сборников Бальмонта: «Светлый час: избранные стихи»; «Гамаюн», «Светослужение». Изданы также книги «Дар земле» (Париж, 1921), «Мое – Ей. Поэма о России» (Прага, 1924), «Раздвинутые дали» (Белград, 1930), «Северное сияние» (1931, Париж). Основные темы – воспоминания о России, раздумья о трагизме истории. Позднее творчество отмечено поиском строгой формы, способной вместить символисткую технику поэтического письма и подлинные чувства страдания и отчуждения от непринятого мира. Ю. Терапиано точно отметил: «В чужом и скудном для него мире, после всеобщего крушения и распада той атмосферы, к которой он привык в России, после наступившей переоценки ценностей, то, чем жил Бальмонт – звуки, формы, метафоры, «красота», буйственная оргиастическая страсть, «взлеты» и «прозрения» – стали представляться слишком внешними, неискренними, – «литературой»» [57] .

57

Терапиано Ю. Встречи… С. 28.

Умер поэт в нищете, в русском общежитии в Нуази-ле-Гран 23 декабря 1942 г., его смерть никем не была замечена.

Сочинения

Бальмонт К. Стихотворения. Л., 1969.

Бальмонт К. Избранное. М., 1990.

Бальмонт К. Золотая россыпь. Избранные переводы. М, 1990.

Бальмонт К. Где мой дом. Стихотворения, художественная проза, очерки, письма. М., 1992.

Литература

Азадовский К. М., Дьяконова Е. М. Бальмонт и Япония. М., 1991.

Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей: В 2 т. Т. 2. М., 1998. С. 69–73.

Бальмонт Е. Л. Мои воспоминания о К. Д. Бальмонте // Литературная Россия. 1987. № 12.

Блок А.  Собрание сочинений: В 8 т. Т. 5. М.; Л., 1962.

Эллис. Русские символисты. Томск, 1998. С. 47—106.

Федор Сологуб

Федор Кузьмич Сологуб (настоящая фамилия Тетерников; 1863, Санкт-Петербург – 1927, Ленинград), поэт, писатель. Стихи символистского направления начал публиковать с 1882 г., романы – с 1886 г. Художественная практика Сологуба претворила собственно символистскую поэтику.

Сологуб – один из значительных русских символистов. Его сборники: «Стихи» (1896), «Тяжелые сны» (1896), «Пламенный круг» (1908), «Соборный благовест» (1921), «Чародейная чаша» (1922), «Костер дорожный» (1922) открывают внутренний мир личности, которая отъединена от мира, не верит в целесообразность истории, видит нелепость и абсурдность всех человеческих целеполаганий и в то же время тонко чувствует многогранность жизни, верит в бессмертие души (иногда отрицает и это), ценит добрые, милосердные духовные движения человека к человеку, так как законы жизни грубы и жестоки.

Но, предчувствуя райские радости,Пред которыми жизнь – только сон,Отрекаюсь от призрачной сладости,Отвергаю томленье времен.Увяданье, страданье и тление, —Мне суровый венец вы сплели.Не свершится завет ВоскресенияНикогда и нигде для земли.

Лирике Сологуба свойственны скептицизм по отношению к земному устроению жизни, меланхолия, сочетание мистики со стремлением к нерукотворной Красоте, понимание непреодолимости разрыва между вымыслом и реальностью, множественность «масок» героя, который то стремится к «сладкой» смерти, примиряющей противоречия жизни, то страшится ее. Стихи Сологуба завораживающе музыкальны при органичном многообразии ритмов. Одной из «масок» может быть и душа собаки:

Высока луна Господня.Тяжко мне.Истомилась я сегодняВ тишине.<…>Землю нюхая в тревоге,Жду я бед.Слабо пахнет на дорогеЧей-то след.Никого нигде не будитБыстрый шаг.Жданный путник, кто ж он будет, —Друг иль враг?

Сологуб создает собственный миф, выдуманную землю очарования сказки Ойле и звезду Маир:

Звезда Маир сияет надо мною,Звезда Маир,И озарен прекрасною звездоюДалекий мир.Земля Ойле плывет в волнах эфира,Земля Ойле,И ясен свет блистающий МаираНа той земле.Река Лигой в стране любви и мира,Река ЛигойКолеблет тихо ясный лик МаираСвоей волной.

Главным поэтическим сборником стал восьмой по сч^ту сборник «Пламенный круг», в котором проявилось своеобразие Сологуба-поэта, строгого, уравновешенного, с какой-то скрытой иронией и тайной печалью:

Умереть или жить,Расцвести ль, зазвенеть ли,Завязать ли жемчужную нить,Разорвать ли лазурные петли,Всё равно – умереть или жить?

Сологуб настойчиво пишет о смерти, психологически мотивируя и разрабатывая эту линию «танато-поэзии» (термин Ханзен-Лёве). «О смерть! Я твой. Повсюду вижу / Одну тебя, – и ненавижу / Очарования земли…» [58] ; «Я душой умирающей / Жизни рад и не рад» [59] ; «…И вновь я выйду на свободу, / Под небом ясным умереть/ И, умирая, на природу/ Глазами ясными смотреть» [60] ; «…И тает жизнь его, как дым. / В тоске бездейственно-унылой / Живет он, бледный нелюдим, / И только ждет он смерти милой» [61] . В смерти и ее призыве поэт видит высший смысл: «…Подруга-смерть, не замедляй, / Разрушь порочную природу / И мне опять мою свободу / Для созидания отдай» [62] . Сологуб производит странное впечатление своими образами-снами. Они и связаны с жизнью и удалены от нее:

58

Сологуб Ф. Стихотворения. Л., 1975. С. 120.

59

Там же. С. 147.

60

Там же. С. 163.

61

Сологуб Ф. Стихотворения. С. 255.

62

Там же. С. 281.

Ты не бойся, что темно.Слушай, я тебе открою, —Все невинно, все смешно,Все божественной игроюРождено и суждено.<…>Вспомни, как тебя блаженноЗабавляли в жизни сны.Все иное – неизменно,Нет спасенья, нет вины,Все легко и все забвенно…

Смерть в поэзии Сологуба – путь спасения от обмана жизни, она – единственная реальность, которая не предаст человека, а ее близнецами являются сон и мечта. А. Белый назвал Сологуба «певцом смерти» [63] . Однако стихотворение из сборника «Пламенный круг» под названием «Нюренбергский плач» современники отнесли к разряду классических. Художник для Сологуба является единственным существом, «перекраивающим реальный мир по своей воле». Мир для Сологуба распадается на две несопрягаемые сферы: объективную и субъективную; человек находится под тотальной властью Ананки-судьбы, тогда как история, напротив, является результатом «случайности». Художник оказывается на границе этих сил и не может быть по-настоящему свободен, поэтому он стремится выйти из объективного мира случайности и предопределенности и создать свой субъективный мир, который подчиняется только его собственной воле. Эта позиция рождает проблему соотношения автора и произведения. «Я сам творец и сам свое творенье», – утверждает поэт.

63

Белый А. Истлевающие личины // Белый А. Стихотворения и поэмы. М; Л., 1966. С. 96.